Московский фестиваль открылся новой картиной Сергея Соловьева

Вдохновившись рассказом Андрея Геласимова "Paradise found", Сергей Соловьев, эстет и гурман в кинематографе, создал "Ке-ды", странный фильм странного жанра, менее всего рассчитанный на тех, кто пришел оттянуться. Начавшись меланхолической ерундой, фильм гипнотически втягивает в себя и уже не отпустит - даже после вызывающе огромного кубического титра "Конец".

Рассказ был "экспериментальным". Он опубликован в "Снобе" и представляет собой как бы блог, где есть зачин истории, а продолжение развивается в комментах. С соответствующими словечками интернет-сленга, которым Геласимов пользуется с азартом неофита, открывшего для литературы пещеру Аладдина.

Как всегда в блогах, история бытовая и сложена из мелочей жизни: перед уходом в армию парень стрижется, легко сходится с чернявой парикмахершей, которая в детстве родила сына-аутиста и теперь планирует отдать его в детский дом. Характеры обдуманно стерты, как заигранные пешки, но интересны своей типичностью. Герой выступает под ником foolhunter, а рассказ занятен актуальностью формы. Возможно, так рождался первый комикс: перевод вербальной истории в картинки - это ведь тоже был новый язык для уже непривычного к чтению века.

Эстета и гурмана Сергея Соловьева привлекла, судя по всему, эта экспериментальность: он почувствовал здесь нерв времени, где по-детски бесшабашная романтика сплавлена с прагматикой и цинизмом. Раздерганность рассказа подчеркнул прикольными титрами, что в искусстве быстро становится знаком нового времени (прикольные блог-титры возникли даже в новейшем спектакле "Стасика" по опере "Любовь к трем апельсинам"). Все снял в черно-белой графике с включением цветовых пятен: пламенеют не только клубы взрыва, но и соблазнительно разгорающиеся кеды. Снабдил музыкальным саундтреком и в числе героев предъявил колоритного рэпера Басту, в миру Василия Вакуленко. Foolhunter у дебютанта Николая Суслова стал "Джаггером" и повторяет тип Курехина эпохи "Ассы" - но, мне показалось, слишком искусственно и принужденно. Принцесса Амира из чернявой и мелкой стала вполне себе красоткой из торгового молла и уже не стрижет героя, а выстригает заусеницу между пальцами ноги.

Последний миг счастья перед тем, как забреют, подан как цепь непредусмотренных событий: встретились с девушкой, пошли к приятелю, переспали, потом вместе с парнишкой-аутистом отправились смотреть природные красоты (натура для фильма выбрана классная), отвезли аутиста в детдом. Все у них получается само собой, естественно - такое бессистемное блуждание по жизни. Тоже знак времени, где нет ни руля, ни ветрил. И здесь, словно укоряя, Соловьев убойным ударом вводит киноклассику - никто больше так не умеет, осмысленно, пронзительно, словно сшивается цепь времен, даже в противоположностях обнаруживая общность.

Сначала пропоет свой "Веселый ветер" Роберт Грант, карабкаясь по вантам. Потом побежит, нервно озираясь в толпе, Белка - Татьяна Самойлова - из "Летят журавли". "Фильм про птичек", как изумленно скажет герой, открыв, что и до него в стране бывало нечто важное. Кадры ухода на фронт Бориса - Алексея Баталова - сплавятся с кадрами ухода в армию циничного романтика Фулхантера. Он тоже нервно озирается: в его жизни тоже случилось важное, о чем теперь можно волноваться. Но рядом маршируют ребята с плаката - с железной выей и стальным взором, они не подведут. Зачем и во имя чего надо "не подвести" - вопрос, который режиссера волнует еще со времен "Нежного возраста": "По кому палить-то будем? - Да ты плюнь на это, главное - целься поаккуратней!" - этот диалог в танке стал одним из ключевых для понимания общей расхристанности и в фильме, и в жизни. И впрямь: надо воспитывать настоящих мужиков, а больше не на чем и вроде бы незачем.

Финал картины - отдельная песня: невыносимо щемят душу сцены прощания мальчика-аутиста с товарищем по детдому. Все приколы отброшены, пошло настоящее. Всё беззащитно искренне, но с привкусом абсурда. Все идеалы, стимулы, опоры размылись вместе с ушедшим временем "Веселого ветра" и "Фильма про птичек". Из некогда мощного социума остались двое на голой земле: мать и ее странный сын с рассеянным взглядом. В душе художник, Соловьев подолгу замирает над каждым кадром, стараясь передать нам только ему внятные красоту и смысл. Это его Мадонна с младенцем, его новая Асса - тоже фильм про птичек, но уже нашего растерянного времени.