Опрос: Граждане России не хотят жить в эпоху перемен

Поэт в России, как известно, "больше, чем поэт. В ней суждено поэтами рождаться лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства, кому уюта нет, покоя нет..." С легкой руки поэта-шестидесятника пафос пошел в массы. Уже давно и прочно в России все что угодно - больше, чем оно же само. Учитель больше, чем учитель, солдат больше, чем солдат, Родина больше, чем Родина... Ну, а граждане парадоксальным образом становятся особенно "гражданственными", когда уют или покой - в совсем не поэтическом дефиците. Это вновь подтвердили итоги опросов, проведенных Институтом социологии РАН. Даже на фоне хронического кризиса и связанных с ним печалей люди еще больше стали гордиться тем, что они - россияне. Судьба страны им очень небезразлична, ее успехи крайне важны, а "за державу" бывает обиднее, чем за себя.

Многоплановое исследование российского общества, осуществленное в 2014-2016 гг. на рекордно большой репрезентативной выборке (4000 респондентов), ИС РАН начал в момент начала кризиса в октябре 2014 г., опросы шли "волнами" с интервалом в полгода (проект РНФ N 14-28-00218). Судя по итогам последних замеров (конец 2016 года), российское общество все-таки не распалось "на атомы", не утратило любви к Отечеству и доверия к власти. Другое дело, что под давлением обстоятельств наш патриотизм приобрел несколько иные формы, а "спасение утопающих" мы все чаще пытаемся взять в собственные руки, не надеясь на государство. Удается это непросто: ценой предельной экономии, компромиссов с работодателями, утраты иллюзий и сокращения потребностей. Россияне вынуждены урезать даже "инвестиции в будущее" и в "человеческий капитал": сокращать траты на образование детей и свое собственное, медицинские услуги, полноценный досуг. Рано или поздно это не может не аукнуться достаточно серьезными проблемами, а не только "сезонной депрессией". Но в данный момент общество современной России проявляет завидную стойкость, трезвость ума и самообладание.

Легко ли быть россиянином?

Как обычно, нет. Но пока народ в России и правда "больше, чем народ", он демонстрирует поразительную способность сохранять единство, не поддаваться панике, мобилизовать скрытые резервы. Столетие Октябрьской революции практически никто не готов отмечать новыми переворотами и бунтами.

Год назад, весной 2016 года, люди были настроены гораздо пессимистичнее, чем сейчас. Осенью 2016-го тоже. Но сегодня, отмечают социологи, оценки ситуации впервые приблизились к исходным показателям накануне кризиса. Тех, кто называет положение дел напряженным и кризисным, по-прежнему больше половины населения (56%, перед обвалом рубля, в октябре 2014 г., их было 53%). Но полгода назад крайний пессимизм высказывали целых 65%, то есть почти две трети граждан. Сдвиги, которые произошли всего за несколько месяцев, более чем наглядны.

Треть населения страны (30%) отметила, что ситуация улучшается. О том, что дела идут хуже, сейчас говорит 51% опрошенных. Год назад таких ответов было 70%. Правда, уроки предыдущих кризисов научили россиян осторожности и критичности суждений. В 2013 г. они оценивали социально-экономическую ситуацию гораздо более благодушно. Сейчас люди с тревогой говорят не только о негативных переменах в экономике, но и об ухудшении морального климата в обществе, о серьезных проблемах в социальной сфере, в области демократических преобразований. Единственный плюс люди ставят борьбе с терроризмом - по их мнению, достижения последних трех лет явно преобладают над любым негативом.

Тем не менее каждый второй гражданин России ощущает сейчас спокойствие и уравновешенность. Постепенно увеличивается число людей, которые дают нейтральные оценки - то есть говорят, что "ни хуже, ни лучше не стало" (как известно, отсутствие плохих новостей - новость сама по себе неплохая). Доля тех, кто не ждет от будущего ничего хорошего, снизилась с 29 до 23%. Не отмечено роста крайних проявлений социального недовольства - раздраженности, озлобленности, агрессии и т.д.

Мы - граждане России!

У социологов есть давняя традиция спрашивать респондентов "вы - кто?", разве что в чуть менее прямолинейной форме. Ответы при этом не подсказывать. И делать выводы о разных видах "самоидентификации" людей - то есть о том, что для них самое важное в собственном статусе. Кто-то скажет "я - русский (татарин, украинец, якут и так далее), кто-то "я москвич/нижегородец", "я отец/мать семейства", "я мужчина/женщина", "я рабочий/учитель/врач/пенсионер" и т.д. С начала 2000-х годов в нашем обществе стало нарастать и достигло подавляющего большинства число людей, которые на первое место ставят свою принадлежность к общности граждан России. Так теперь отвечают на главный вопрос о себе 84% населения страны. В 90-х годах подобных ответов было меньше половины, в 2013 году - 74%. Даже за последние три года рост очень немалый.

Данные исследований ИС РАН подтверждают и другие научные центры - например, НИУ ВШЭ и Европейское социальное исследование (ESS). Интересно, что на этот вопрос примерно одинаково отвечают как представители титульной нации РФ (русские), так и дети других этносов. Среди респондентов прочих народностей на первое место ставят свое гражданство, а не национальность 68%, среди русских - 74%. Довольно мало влияют на суть ответов религиозные различия: и для верующих разных конфессий, и для атеистов Родина, гражданская идентичность одинаково важны.

Жить в эпоху перемен россияне не хотят. Но после кризиса стабильность - это уже перемена к лучшему. И ее ждут

Второе десятилетие XXI века (и особенно 2014-2015 гг.) для нашей страны было отмечено такими событиями, как Олимпиада в Сочи, воссоединение Крыма с Россией, санкции со стороны западных стран и "симметричный ответ" на них со стороны РФ. Как показывают итоги опросов, все это способствовало консолидации общественного мнения, несмотря на дискуссии и борьбу в политической сфере. Главные чувства, с которыми россияне высказываются сейчас о своей стране, - это любовь, гордость и уважение.

Однако как будут складываться взаимоотношения России и Запада, есть ли у нас "особый путь" в истории, все ли мы делаем правильно? Мнения граждан за последнее десятилетие сильно изменились.

Так, в 2007 году, накануне предыдущего кризиса, ровно половина россиян считала, что Россия - это часть Европы и в обозримом будущем эта связь останется очень тесной. Уже в октябре 2014-го на европейскую модель ориентировалась только треть респондентов (36%), а 64% были уверены: Россия не является в полной мере европейской страной, она представляет собой особую евразийскую цивилизацию, в будущем станет все в большей степени ориентироваться на Восток. Сейчас в нашей стране 40% "европейцев" и 60% "евразийцев".

При этом, кстати, не слишком сильно изменилось мнение россиян о том, чего от нас хочет Европа. В 2007 г. четверть граждан (24%) считали, что страны Западной Европы заинтересованы в равноправном экономическом сотрудничестве с РФ, а 76% утверждали, что европейцам нужно от нас исключительно природное сырье - нефть, газ и пр. Сейчас о равноправии говорят 28%, о желании использовать лишь наши недра - 72% граждан.

Десять лет назад треть россиян (35%) думала, что главной целью страны в новом веке должен стать возврат статуса супердержавы и былого величия СССР. Сейчас великодержавные устремления проявляет только четверть (26%) населения. Выросло число "дипломатических реалистов" - тех, кто хочет видеть свою страну одной из наиболее экономически развитых и политически влиятельных стран мира без претензий на мировое господство. В 2007 г. их было 45%, сейчас - 51%. 8% полагают, что РФ должна стремиться к лидерству на постсоветском пространстве, 6% - что ей вообще лучше не ставить перед собой глобальных целей. 9% ответа не дали вообще.

В будущее страны даже на фоне кризиса люди смотрят скорее спокойно, чем со страхом. Лишь 15% испытывают на этот счет серьезные опасения, 43% думают о новых временах с "надеждой и уверенностью", треть (31%) испытывает что-то среднее между страхом и уверенностью.

Мы экономим на всем, даже на "инвестициях в будущее": на своем лечении, образовании детей, полноценном отдыхе и интересном досуге

В целом россияне со знаком "плюс" оценивают курс, по которому идет государство. Подавляющее большинство думает, что при всех своих недостатках нынешняя власть в России все-таки заслуживает поддержки. Но два с половиной кризисных года заставили многих снять "розовые очки" или поменять диоптрии в обычных. В октябре 2014 года три четверти граждан были уверены: стратегический курс современной России даст положительные результаты, а четверть возражала, что впереди - тупик. Сейчас соотношение изменилось. Поддерживают глобальную стратегию государства две трети граждан (65%), критикуют - 35%. Люди стали чаще требовать, чтобы власть больше заботилась о благосостоянии собственных граждан (33% в 2014 г., 37% сейчас). Пусть ненамного, но выросло число тех, кто говорит об отставании РФ от прочих ведущих мировых держав в экономическом отношении. С 58% до 66% выросло количество граждан, тоскующих по "сильной руке, которая наведет в стране порядок". И если три года назад 42% были уверены, что от политических свобод нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах, то сейчас подобное мнение разделяет только треть населения (34%). Соответственно о том, что нынешнюю власть следует заменить, говорили 16% тогда и 23% сейчас, поддержкой она пользуется у 77% (в 2014 г. - 84%). Сами по себе эти цифры обусловлены многими факторами, их нельзя толковать прямолинейно, "как счет в баскетболе". Но тенденция видна: люди устали, людям трудно, люди предъявляют к власть имущим вполне конкретные требования и претензии. Не учитывать их нельзя.

Кто виноват и что делать?

Большинство россиян, судя по данным опросов, мечтает о самых важных для любого человека вещах: личном благополучии, здоровье и безопасности близких, стабильности в государстве. Вопрос - кто может этому угрожать? До 2000 года граждане опасались в основном "внутренних врагов", которые "страну разрушают". После 2008 г., когда начался военный конфликт с Грузией, больше стали говорить о внешних агрессорах. А 2014 год заставил россиян окончательно изменить точку зрения. По сравнению с предкризисным 2013 г. почти в два раза (с 42% до 79% имеющих мнение на этот счет) выросло число тех, кто уверен: главная угроза для всех нас исходит от зарубежных противников. Одновременно с 58% до 21% (с более чем половины - до всего лишь одной пятой) снизилось количество граждан, которые по-прежнему ищут "внутренних врагов". Сработало правило "не было бы счастья, да несчастье помогло": перед лицом внешней угрозы общество смогло консолидироваться и даже забыть о прежних распрях на идеологической и прочей почве.

Однако сейчас маятник снова колеблется. За последние полтора года доля тех, кто во всем винит "козни Запада", сократилась с 79% до 66%. Все чаще (уже не в 21%, а в 34% случаев) граждане думают, что кризис усугубляют внутренние проблемы страны, и с этим надо что-то наконец делать.

Одна из особенностей нашего менталитета: нам бывает тревожнее и обиднее "за державу", чем за самих себя. Очень часто люди говорят - "у меня-то все неплохо, но что в стране творится?" Свое собственное социально-психологическое состояние 52% опрошенных оценивают в общем положительно. Но говоря о тех, кто "вокруг", ставят в этом пункте анкеты плюс лишь 34%. Около трети (31%) отмечали в ближайшем окружении озлобленность, агрессию, раздраженность и прочие негативные эмоции. Люди опасаются, что в обществе станут нарастать социальные, межнациональные и межрелигиозные противоречия - хотя сами в повседневной жизни с такими вещами лично могут и не сталкиваться. Действует, естественно, и медиафон: когда ежедневно в газетах или в Интернете человека захлестывает вал плохих новостей, трудно сохранить оптимизм и объективность.

Правда, очередная волна мониторинга показывает, что ситуация хоть немного, но улучшается. Впервые за два с половиной кризисных года снизилось число тех, кто говорит о социальной напряженности в обществе - с 63% до 52%. Каждый пятый (21%) полагает, что дела постепенно налаживаются (полгода назад таких респондентов было всего 12%), растет количество нейтральных оценок. Тут, правда, очень многое зависит от личных факторов. Те, кто от кризиса пострадал меньше других, кто моложе, здоровее или имеет хорошую профессиональную квалификацию, высказываются оптимистичнее других. Если же человек, например, живет в селе (где сейчас самые низкие и нестабильные доходы и наивысшие показатели безработицы), если в его семье несколько иждивенцев, если он вынужден экономить буквально на всем и не имеет шансов на дополнительный заработок - вряд ли он будет бодр, весел и полон надежд. А таких в стране немало. Мы остаемся "страной малообеспеченных". По сравнению с предкризисными годами численность бедных слоев населения России увеличилась вдвое, и сейчас это четверть всех граждан. Сотни тысяч россиян балансируют "на грани" и в любой момент готовы пополнить эту скорбную когорту. Не меняет дела даже то, что сейчас заметно (с 66% весной 2011 г. до 56% в 2015 г.) сократилась группа тех, кто безусловно нуждается в поддержке государства и на 10% выросла прослойка "самодостаточных" россиян, рассчитывающих только на себя (с 34% до 44%). Правда, это вовсе не значит, что они к государству в оппозиции. Просто это реалисты, готовые "сами не плошать", когда особой надежды на поддержку не остается.

79 процентов граждан считают, что главная угроза России исходит из-за рубежа

А перемены? Хотим ли мы кардинальных сдвигов и готовы ли для этого проявлять какую-либо гражданскую активность? По данным Института социологии РАН, "жить в эпоху перемен" нынешние россияне не рвутся. Как обыватели, так и эксперты постоянно выражают недовольство теми или иными сторонами жизни общества, сетуют на рост цен, "рабовладельческие" замашки работодателей и т.д. и т.п. Однако с конца 1990-х гг. опросы показывают: число россиян, требующих существенных перемен, неуклонно снижается (с 69% в 1999 г. до 28% в 2012 г.). Зато стабильности просит уже не 31% населения, а подавляющее большинство - 72%. Некоторые "подвижки" наметились лишь в последние полгода, когда сторонников перемен стало уже 39% вместо 30%, а жаждущих равновесия и покоя - не 70%, а 61%. Но по-прежнему ради благих целей лишь один-двое из сотни наших сограждан готовы "выйти на улицу", участвовать в акциях протеста, маршах и т.д. Люди свои запросы адресуют прежде всего власти. И очень рассчитывают, что она их услышит.

Комментарий исследователя

Демократия становится "Электронной"

Итоги опроса комментирует академик РАН, директор Института социологии РАН Михаил Горшков:

Михаил Константинович, слово "обыватель" всегда имело в России негативный оттенок. Даже в характеристиках всегда отмечали "активность" как безусловный плюс и повод для поощрения. А выходит, что сейчас лучше быть именно обывателями - так проще приспособиться к любым невзгодам?

Михаил Горшков: Не вижу в этом слове ничего плохого, да и в "обывательской" модели поведения тоже. Люди и их стратегии - разные. Выбирают обычно то, что больше соответствует личной системе ценностей. В современной России после 25 лет непрерывных реформ и потрясений модель жизненного успеха замкнулась на самом человеке, на "его доме - его крепости" и создании для себя и своей семьи прочной финансовой основы. К преобразованию окружающего социального пространства люди в большинстве своем не стремятся, и такая модель воспроизводится уже не первое поколение подряд. В России за последние десятилетия продолжает укрепляться "общество потребления", утверждаются индивидуалистические ценности, а коллективизм прежних лет уже не столь привлекателен. Это естественно для развитых стран. На сегодня у нас примерно четверть населения - "активисты", готовые отстаивать свои права и интересы, а каждый пятый - консервативный "обыватель", привыкший соглашаться и приспосабливаться. Остальные (их 56%, то есть чуть больше половины) сочетают в себе черты тех и других. Поэтому мы и наблюдаем достаточно пеструю картину, когда речь идет об оценках исторического пути России или ее будущего. Но общество никогда и нигде не бывает полностью единодушно. Главное, что сейчас между социальными группами в России нет непримиримых противоречий - идеологических, этнических, религиозных и др. Страна не расколота. Мы видим тревогу, уныние, опасения, но не наблюдаем паники. Число людей, которые считают нынешнее положение дел "катастрофическим", невелико (около 8%) и с годами не меняется. Хотя, конечно, неравенства между, например, богатыми и бедными, между столицами и "остальной Россией" сохраняются и не радуют никого.

А власть? Не закончится ли третий год кризиса кризисом доверия к ней?

Михаил Горшков: Власть, как и граждане, - разная. Ее представителей люди рассортировали по уже традиционным зонам доверия и недоверия. Если властная структура, по общему мнению, заботится о единстве страны, ее целостности, безопасности и стабильности, - ей доверяют. Именно поэтому россияне в большинстве своем признают авторитет президента, армии и церкви. А если в массовом сознании властные персоны выглядят защитниками частных интересов (групповых, партийных, отраслевых и т.д.), - в доверии им отказывают. Что сполна ощутили на себе политические партии, профсоюзы, различные ведомства, суды и пр. Для властного института очень важно стать в глазах граждан носителем "державных" ценностей, для этого его пиарщики прилагают массу усилий. Но люди тоже достаточно умны, словам и слезам верят слабо.

Если речь идет об интересах государства и месте России в мире, налицо "ренессанс патриотизма" в общественном мнении. Особенно когда начались призывы "наказать Россию" за Крым и Донбасс, когда Украина стала сносить военные памятники, - плечом к плечу стали даже недавние политические оппоненты. Но "чиновников" разного ранга простые граждане по-прежнему не уважают и не любят. Сейчас именно они могут стать "громоотводом" для общего раздражения и понятного недовольства снижением уровня жизни.

Тем более что сейчас в России стало больше возможностей для гражданских коммуникаций с помощью Интернета - так называемой "электронной демократии", "низовой солидарности" общества. Структуры гражданского общества становятся кузницей кадров для неизбежной смены политических элит, от них исходят важные инициативы, позволяющие влиять на власть и добиваться от нее "правды и справедливости" (главный запрос, который население декларирует уже не первый десяток лет). И вот красноречивые цифры: в обычных протестных акциях участвует не более 1% граждан. Но зато среди молодежи 18-30 лет 16% заявляют о своем присутствии в интернет-сообществах, 7% - в волонтерстве, 4% - в экологических и благотворительных организациях. Проявляет к этой сфере интерес и более старшее экономически активное поколение, особенно в крупных городах и среди представителей среднего класса.

А социологов кто-то сейчас слышит и слушает ли вообще?

Михаил Горшков: Надеюсь, что да. Уже не раз и не два после публикации наших докладов самое пристальное внимание к социологическим выкладкам проявляли те, от кого прямо зависит "процесс принятия решений" в государстве. Наши коллеги также ведут серьезное изучение российского общества, и мы делаем с ними общее дело, никогда не отказываясь от сотрудничества. Правда, пока общая ситуация в сфере социологии очень напоминает известное "изучение слона группой слепых" - одни ощупывают хобот, другие ногу или ухо. В огромном дефиците комплексные исследования, которые позволяют понять взаимосвязь всех факторов, влияющих на развитие общества и "брожение умов". В этом смысле наш долгосрочный проект, реализуемый при поддержке РНФ, дает массу возможностей. На основе "волн" этого мониторинга мы выпустили за прошедшие 2,5 года пять книг, рассчитанных не только на узких специалистов. Мы очень рады, что "Российская газета" продолжает совместный с ИС РАН проект "Зеркало" вот уже 11 лет подряд - и наш сегодняшний разговор тому пример. По мере сил мы пытаемся сделать социологию как можно более "публичной" и доступной рядовым гражданам - например, начали серию "Социологических вечеров" в Центральном доме ученых РАН. Очень хорошо, что наша работа вышла из научных кабинетов, она вызывает интерес, вопросы, иногда - даже гнев или острую критику. В спорах рождается истина, а нашему обществу она требовалась и будет требоваться, я думаю, всегда.