Поделиться
"Паноптикон": Тюрьма для homo communicativus
7 апреля онлайн-кинофестиваль "Дубль дв@" начал конкурсный показ короткометражного фильма "Паноптикон" - интересного опыта соединения документального материала с почти игровой его подачей.
Интересного просто неизбежно, если учесть личность автора: Валерий Переверзев - режиссер и художник, создатель первого в России Музея истории телесных наказаний, что на Арбате. Собиратель уникальной коллекции орудий, веками служивших властям и церкви для наказания ослушников - орудий пыток. Пройдя по музею, воочию видишь оборотную сторону человеческой цивилизации - одно из ярчайших проявлений темных сторон человеческих натур. И человечий мир предстает перед вами значительно объемней.
В фильме "Паноптикон" Валерия Переверзева тоже интересует этот феномен: как легко достижения цивилизации оборачиваются своей противоположностью. В старинной, ныне пустующей тюрьме на итальянском острове Санто Стефано он видит модель современного мира, достигшего предела прозрачности и тотального контроля.
Себя автор характеризует так: "Я в кинематографической среде не режиссер, в художественной - не художник, среди музейщиков - непонятно кто". Тем не менее, поговорим с Валерием о его любимом "артобъекте". О музее и о фильме.
Валерий Переверзев: Кино "Паноптикон" в какой-то мере - продолжение нашего музея. Потому что и музей, при всем историзме, прежде всего арт-пространство. И хотя в нем есть подлинные экспонаты, в основном это арт-проект, коллекция произведений искусства. Все что здесь представлено, легло и еще ляжет в основу фильмов - документальных или игровых.
Вот, например, первый зал - палачи. Что такое палачи? Как выглядели, чем занимались, кто шел в палачи, что творилось в душе палача? Готовы ли мы стать палачом? Один из фильмов нашего цикла "Памятники человеческого страха" так и называется: "Быть палачом". И мы в разных городах России (планируем и в Европе) задавали один и тот же вопрос: вы за смертную казнь или нет? И готовы ли вы при определенных условиях быть палачом? И, как ни печально, когда речь заходила о террористах, педофилах или коррумпированных чиновниках, ворочающих миллиардами, большинство без колебаний отвечали утвердительно: да, мы за смертную казнь, да, я готов быть их палачом.
О палачах много исторического материала. Их лица открыты, и пресловутая маска - всего лишь часть ритуала. Ведь на казнь шли как на концерт, на театральное действо. Маэстро Тито из Италии - "мастер правосудия", ставит точку в длинной цепи следствия и приговора. И должен это сделать красиво, смачно. На площадь приходят люди, привлеченные цирковым шоу, экзотическими животными, и кульминация - отрубание головы негодяю.
И вот возник фильм "Паноптикон", который несколько лет назад привлек внимание Каннского фестиваля. Как начался успех?
Валерий Переверзев: Презентация проекта состоялась за год до показа картины на каннском телерынке. Как тогда сказали наши партнеры, ни один русский проект не набирал такого количества просмотров. Готовый фильм тоже привлек живое внимание. Особенно заинтересовались итальянцы: картина снята на итальянском материале, и по их реакции мы увидели, что этот материал даже для них оказался открытием: у них под носом есть объект, который является моделью современного мира!
В планах было даже сделать кино о том, что такое русский хоррор, почему его почти не снимают, почему боятся снимать? Может, он граничит с какой-то антихристианской темой? Или нет социального заказа? Записали ряд интервью с экспертами, с киношниками... И пришли к выводу, что хоррор - это все-таки сказка, выдумка, персонажи типа Бабы-Яги. А "Паноптикон" - документалка - может ли она быть хоррором? Дистрибьюторы склонны отнести ее к разряду псевдо-дока.
"Паноптикон" сначала был часовым фильмом, его показали на московском фестивале хорроров "Капля". Там было очень много подробностей: кто сидел в этой тюрьме, какие были побеги, как жили люди на окружающих островах - все очень детально. Было много Данте, Шекспира. И вот наш "Паноптикон" побеждает на фестивале "Капля" в номинации "Лучший полнометражный хоррор 2015 года"! И мы тут же получили массу предложений от разных фестивалей. Но часовая версия, на мой взгляд, была слишком затянута - и мы решили сделать короткий метр. И снять продолжение - "Побег из Паноптикона". Материала для этого много. Мы отправились в Марсель - к замку Иф, досняли много нового материала. Конечно, самый известный беглец оттуда - Эдмон Дантес, который никогда не существовал, и Железная маска, который там никогда не сидел. Сопряжение этих побегов с побегом из наших сегодняшних проблем, из нашего современного Паноптикона, - и станет основой фильма.
В любом случае мы во всеоружии. Собираем такой пазл, он может быть любого метража - так много материала. Возьмем 12 апостолов с фрески Леонардо да Винчи - все они испытали мученичество и были казнены самым жестоким способом. Судьба Христа известна. То есть тематика нашего музея коснулась всех. Персонажи русского национального хоррора - Баба-Яга, домовые…
Но и домовые и Баба-Яга давно стали комедийными персонажами, кого они напугают?
Валерий Переверзев: У нас потешаются над Кончитой с Евровидения, а образ бородатой женщины - это ведь образ Харона. Для каждого европейца - это образ пограничного состояния человека между двух миров. Этот образ есть и у Шекспира: ведьмы у него бородатые! И Баба наша Яга обижена несправедливо - это такой русский языческий Харон. "Баба-Яга лежит на печи, нос к потолку прирос..." Но ее избушка - это гроб, очень явный. Она проводник из мира живых в мир мертвых. И сама наполовину мертвая - костяная нога. Может тебя увести, а может вернуть. Если договоришься. А чтобы договориться, нужно пройти множество препятствий. И нужно обладать определенными качествами. Ты должен быть честен. У тебя должны быть веские аргументы.
Этих персонажей много: есть Баба-Яга сибирская, есть в представлении финно-угров, или тамбовских крестьян. А все, что мы знаем, - это избушка на курьих ножках. А в одной этой избушке символизма столько! А такие персонажи, как Обдериха, как Кикимора! А что мы знаем про русалку? Девка с голыми грудями и рыбьим хвостом? А ведь у Пушкина "русалка на ветвях сидит"! Она и воды-то не видела никогда. Она лесная жительница. Эта русская русалка такая страшная, она такие формы принимала!
Это все очень интересно, но не скрою, все это для меня приобретает неожиданный поворот. Потому что первое, что меня заинтересовало в фильме - это ход мысли: просматриваемая насквозь тюрьма на острове Санто Стефано - как образ современного прозрачного мира. Социальных сетей, которые делают нас открытыми.
Валерий Переверзев: Итальянское ТВ уже делало репортаж о тюрьме, но странно, что никто не обратил внимания на эту очевидную параллель. А это модель нашего мира. Мишель Фуко в своем произведении "Надзирать и наказывать" написал главу "Принцип Паноптикона". Я и раньше знал, что есть построенные по этому принципу здания. И вот приехал в Италию снимать Музей пыток в Сиене - там мне и рассказали о заброшенной тюрьме.
Приехал на остров - и сразу все срослось. Я стал читать об этой тюрьме, раза три или четыре приезжал на Санто Стефано. Уже смотритель этой тюрьмы, потомственный профессионал Роберто Сальваторе, не понимал, что я там потерял. А я облетел ее на самолете, проплыл вокруг на лодке, договорился с дайверами, чтобы снять под водой. Показал Роберто материал - он плакал. И даже, в нарушение давней семейной традиции, позволил мне, уходя, запереть тюрьму. Такой оказал респект. Хотя этого никогда не делал никто, кроме его деда, отца и его самого.
Когда мы говорим о прозрачности этого мира, вы ссылаетесь на социальные сети, где все охотно рассказывают о себе, раскрываясь перед толпой. И мы узнаем о рождении ребенка, когда он еще в утробе матери. И кто что съел, и кто чем хвор. Но кто же мешает тому, кто не хочет, не откровенничать?
Валерий Переверзев: В фильме "Адвокат дьявола" герой Аль Пачино признается: "Тщеславие - мой любимый грех". Я тоже, конечно, пользуюсь и фейсбуком и инстаграмом. Вот приехал в Рим, заказал еду - и мне подают рыбу, запеченную в соли! Конечно, мне тут же понадобилось ее сфотографировать и отправить в фейсбук. К таким фоткам уже приклеили термин: пищевые порно. Но тем не менее я сфотографировал рыбу. Иными словами: мне предоставляют удовольствие, от которого я не могу отказаться. Я чувствую себя неполноценным, если не получу достаточное число лайков; у меня есть гаджет, и я без него уже не могу! Вот попробуйте забыть телефон дома - это же катастрофа! Мы были homo sapiens, стали communicativus.
Почему эти понятия нужно противопоставлять?
Валерий Переверзев: В нашей творческой группе есть Александр Владимирович Эдигер, патологоанатом, ученый, писатель, герой телевидения. Мы с ним условились, как должен выглядеть наш фильм. В картине три составляющих. Первая - историзм: есть конкретный исторический объект. Второе - арт: в каждом фильме должен быть арт-объект, вокруг которого все вращается. Объект первичен, он своей провокационностью и необычностью обеспечивает фильму материал. И третье - то что делает фильм фильмом и отличает его от видеоарта: доступность, адаптация для широкого зрителя. Для этого нужна игра, образ. Наш Эдигер - абсолютный дьявол. И homo communicativus - его придумка: был человек разумный - стал человек общающийся.
Притупляются древние чувства - к примеру, экстрасенсорика. Ведь как мы общаемся, не зная языка? Как общаемся, к примеру, с обезьяной? Только через экстрасенсорику. Потеряна также способность к чтению - у нас времени нет! В галерее Уффици во Флоренции я наткнулся на Дюрера, вижу: черт побери! Там у него коровка какая-то стоит, и под ножкой у нее шесть цветочков. У меня тоже есть тушь и перо, я тоже так могу - но где он взял столько времени, чтобы рисовать под одним копытом шесть цветочков?! А у нас просто разные представления о времени. В отличие от Дюрера, я homo communicativus, у меня есть телефон, айпед, компьютер, и все они под что-то заряжены! И мне нужно сделать шестьдесят тысяч дел.
Ну, и к чему все это может привести в будущем?
Валерий Переверзев: Вау, клево! В первый раз придется об этом рассказать вслух! Не люблю говорить о том, что будет, но через ваш диктофон мы это зафиксируем.
Это фантасмагоричная идея создания новой социальной сети. Сегодня есть фейсбук, Вконтакте и пр. Там можно выставить свои фотографии и видео. Фотографию вы выставите хорошую, потому что плохую - зачем? Но мне хочется вас с разных сторон рассмотреть. С той, где вы выглядите плохо. Как это сделать? Мне неинтересно, о чем вы думаете и что делаете. Интересно - что вы чувствуете. Нужна социальная сеть чувств.
Например, камера находится в контактных линзах моего друга Василия, и я вижу, на что человек смотрит. Вижу, что он смотрит на Машу. Захожу в Машу и вижу, как она смотрит на Василия. Она признается ему в любви, а он смотрит на Катю, и я вижу, что он Маше лжет. Для чего это нужно? Чтобы человек стал чище. Чтобы прекратил врать. Чтобы понимал: не только он, но и его чувства под надзором. И то, что он видит, является общественным достоянием, это можно анализировать.
Так что обязательно люди пойдут дальше. Нынешние соцсети типа фейсбука устареют, одеревянеют - неинтересно же бесконечно смотреть фотографии. Влас Дорошевич описывал узников Сахалинской каторги и спрашивал: может ли человек упасть еще ниже? Он описывал проститутку, которая, уже никем больше не востребованная, ходит к этим каторжанам, и задавал тот же вопрос: можно ли упасть ниже? Кажется, нельзя! Но ведь у нее еще и сутенер есть! То есть всегда будет что-то еще ниже, еще хуже и грязнее. Либо все-таки есть какой-то край - то, что называют Апокалипсисом.
Возвращаясь к задуманному фильму - что это будет? Отрицание, предупреждение, соблазн?
Валерий Переверзев: Он не рассчитан на будущие поколения, поэтому не может быть предупреждением. Он делается для сегодняшнего человека с единственной целью - побудить его посмотреть на себя честно и непредвзято…
Справка "РГ"
"Паноптикон" сделал свое дело: в Италии сообразили, что русский фильм открыл им глаза на не известную им жемчужину, выделили 80 миллионов евро на превращение памятника старины в кинотеатр, который, предполагается, откроют фильмом Валерия Переверзева "Паноптикон". А его автор уже сделал фильм "Пятерка Синей Бороды: острова смерти", который принят в программу Short Corner предстоящего в мае Каннского кинофестиваля.