"Настанет день": пронзительная картина беспомощно-невинного детства

Основной сюжетной темой стал экскурс в относительно недавнюю историю датского общества и связанные с этими особенностями травмы взросления будущих полноправных его членов. В стране, весь двадцатый век неуклонно старавшейся построить государство всеобщего благоденствия, телесные наказания в отношении детей (в том числе и со стороны учителей) были официально отменены только в 1967 году. Злоупотребление ими в предыдущие десятилетия породило специфическое понятие - "черная школа" (den sorte skole), в котором смешалось как представления обывателей о религиозном ригоризме церковных наставников ушедших веков, так и ощущение, что такие жесткие методы воспитания приличествуют разве что чернокнижникам.

Страна, старавшаяся адаптировать к условиям рыночной экономики социализм в общественном секторе, приложила немало усилий к тому, чтобы в двадцатом веке охватить своими учреждениями - в том числе социальными - все слои населения. Что парадоксальным образом довольно скоро привело к инфантильному отношению взрослых к своим собственным личным и семейным обязанностям. Если государство заботится о детях, трудных подростках и стариках, значит, оно знает, как лучше, и можно наиболее затратные во временном эмоциональном отношении вопросы переложить на казенные плечи, ежели это не только допускается, но и поощряется.

Главные герои картины, двое малолетних братьев Эрик и Элмер, попадают в закрытый интернат после того, как их мать, воспитывающая детей в одиночку, надолго попадает в больницу. То, что ребята получают распределение в приют для трудных подростков, объясняется их многочисленными проказами, школьными прогулами и воровством. Попав туда, они быстро понимают, насколько прекрасна была жизнь на свободе: там не было всемогущего самодура-директора, жестоких учителей-надсмотрщиков, а также зверьков-подопечных, готовых кинуться на прибывших за любую мнимую и реальную провинность. Ибо этих детей взрослые бесчеловечным образом стравливают, ломают психически, не дают сформироваться ни малейшей человеческой привязанности, лишая подопечных любого прибежища в окружающей реальности.

Остается лишь фантазия - и тут природа берет свое. Элмер, оказавшимся самым маленьким воспитанником интерната, имеет замечательный дар - буйное детское воображение, которое позволяет ему соорудить надежную психологическую защиту. Дело в том, что он мечтает быть космонавтом. Для своего возраста он знает достаточно много о подготовке тех, кому вскоре предстоит покорить космос - о самоотречении, смелости, выносливости, упорстве в достижении поставленных задач, необходимости взаимопомощи в экстремальных условиях. И, насколько это возможно, он собственным примером несет эти идеалы в массы.

По сути, Элмер - первый настоящий социалист, причем не осознающий этого. Он верит в то, что в мире есть добро и зло, считает, что у каждого человека есть право на жизнь и достоинство личности, горою стоит за равенство, не терпит несправедливости и имеет нерушимые идеалы. А вокруг - казалось бы, в социалистическом обществе - этого нет. Ибо это общество лишь умело под таковое мимикрирует. На самом же деле ситуация достаточно безрадостная: работа существует ради работы, труд является лишь наказанием, идеалов (даже умозрительных) нет. Детям из неблагополучных семей втолковывается с малолетства, что их предел - уметь читать и понимать инструкции и работать руками, ничего другого им по определению не светит, сколько бы они ни пытались.

Религии, на первый взгляд, нет вообще, что создает обманчивое впечатление атеизма. Религия есть, это - доведенное до абсурда учение о предопределении. В выхолощенном, уплощенном и приспособленном для решения ситуативных задач виде - оно присутствует в фигуре всемогущего начальника, "бича божьего", обрекающего несчастных на кровавые наказания и искренне считающего, что если он кого и поставит на грань жизни и смерти своими побоями, то это было решено там, выше. Тот же самый подход приложим и к общим установкам в отношении детей - их нельзя перевоспитать, так как они порочны по своей сути, их можно только подчинить и, сломав, приспособить.

Актерский талант Ларса Миккельсена творит чудеса - более обезличенное, но тварное зло - насколько могущественное, настолько же слепое и убогое, сложно придумать. Интересна и фигура учительницы датского в исполнении Софи Гробёль, неоднозначного, половинчатого персонажа, только этим, как ни парадоксально, и спасающего себя. Игра детей великолепна, а Эрик и Элмер настолько органичны и пронзительны в своей детской серьезности и правдивы в переживании эмоций героями, что порою становится страшно за психическое состояние юных актеров по завершении съемок.

Создается такое впечатление, что датскому зрителю фильм призван показать чудовищность методов воспитания совсем недавнего прошлого и порадоваться за то, что на настоящий день все абсолютно иначе. Но отечественный кинолюб выделит нечто другое.

Во-первых, в сознании людей, имеющих хотя бы небольшой читательский опыт, "Настанет день" встанет в ряд с литературными произведениями аналогичной направленности, принадлежащими преимущественно западной писательской традиции.

Во-вторых, обратит на себя внимание исторический экскурс, представленный в конце: выросшие в шестидесятых воспитанники интерната-прототипа, к сожалению, не всегда смогли преодолеть последствия травм и вписаться во взрослую жизнь, и сейчас они стали участниками различных благотворительных программ. То есть снова, уже на другом витке развития, эти люди, жертвы системы, никому лично не нужны, за них снова отвечает государство, ведь это его задача.

А в-третьих, при всем ужасе изображаемого, проскользнет мысль о том, что в наши дни речь идет не о торжестве гуманизма, а о перекосе в другую крайность - любое домашнее задание или, скажем, проставление оценок в ряде западных стран считается насилием над личностью. Так же как и авторитет родителей, будь то ограничение пользования компьютером или увещевания учиться лучше. Что диктат не меньший, чем тирания жестокости. И это позволяет поставить фильм в один ряд с "Сестрами Магдалины" (The Magdalene Sisters), который изобличает чудовищные страницы церковной и общественной жизни Ирландии такого же недавнего прошлого, но вместе с шельмованием уродств претендует на отрицание и очернение гораздо большего.

"Настанет день" - достойное продолжение датской литературной традиции двадцатого века, богатой на тонкий психологизм в описании трагедий маленького человека, его чувств, а иногда и их отсутствия. Картина наследует таким произведениям, как "Загубленная весна" (Det forsømte forår) Ханса Шерфига и "Условно пригодные" (De måske egnede) Питера Хёга. И в этой связи не может не радовать, что выпавшие на долю главных героев испытания не загубили весну их жизни окончательно, а сделали ее наступление лишь несколько запоздавшим.

5