"РГ" вспомнила самые резонансные покушения на шедевры мировой живописи

Только не спрашивайте, почему они делают это.

Одни хотели попасть в вечность, другие - в выпуск теленовостей. Одни уверяли, что слышали голос Бога, другие - голос соратников по партии (я, конечно, о нацистах, которые устраивали костры из работ абстракционистов, экспрессионистов, взятых из музеев Германии, после печально знаменитой выставки "Дегенеративное искусство"). Одни ссылались на нравственность (сужая ее до горизонта собственного видения), другие - на чей-то пост в "ВКонтакте", третьи - на желание вступить в диалог с художником (давно умершим, разумеется). Имя им - легион.

Общее (кроме справки о психическом нездоровье, которую многие из них имеют) - неспособность создавать. И убеждение, что акт разрушения равнозначен акту творчества. Не равнозначен.

Акт вандализма говорит прежде всего о человеке, его совершившем, и иногда довольно много - о социальном контексте. Когда в социуме возрастает уровень агрессии, люди, мягко говоря, неуравновешенные, оказываются перед лицом соблазнов, с которыми им не дано справиться. Как ни странно, акт вандализма практически ничего не говорит о искусстве, которое оказывается жертвой. Произведения могут быть памятниками древних цивилизаций или работами современных художников, уникальными шедеврами или тиражными работами… Но все же некоторым произведениям не везет больше других.

Картина Ильи Репина "Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года", которую некогда мальчишки-газетчики рекламировали как душераздирающий триллер ("Иван Грозный убивает своего сына Ваню"), точно из их числа. Первый раз ей "не повезло" больше века назад. 13 января 1913 года Абрам Балашов набросился с ножом на картину "Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года" с криком "Довольно крови! Долой кровь!". Картину удалось спасти благодаря усилиям реставраторов и самого художника, которые приехал с дачи в Куоккале. Балашов был освидетельствован врачами, признан сумасшедшим и помещен в центральный приемный покой для душевнобольных в Петербурге. А картина, по выражению реставраторов, стала хронически "больным" памятником и не выдается на выставки. С 1927 года она постоянно хранится под стеклом.

Как получилось, что стекло картины не было защищено?

Должно ли было быть на стекле антивандальное покрытие? Как утверждает "Интерфакс", это сейчас выясняет полиция: "Установлено, что стекло картины не было защищено антивандальной пленкой вопреки данным в служебных документах музея". 

Как бы то ни было, стекло, оказалось, может защитить от перепада температуры и изменения влажности, но никак не от перепада настроения подвыпившего "любителя" искусства, который приехал из Воронежа посмотреть специально эту картину Репина. Вот как описывается нападение в официальном заявлении Третьяковской галереи: "25 мая 2018 года в 20.55, прямо перед закрытием музея, во время комиссионного обхода постоянной экспозиции Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке мужчина из числа последних посетителей музея прорвался в уже пустой зал И.Е. Репина сквозь группу сотрудников Третьяковской галереи, которые проводили плановый осмотр залов перед их закрытием, и нанес по застекленному полотну картины "Иван Грозный и сын его Иван…" несколько ударов металлической стойкой ограждения".

Почему надо прорываться на встречу с шедевром за пять минут до закрытия музея, расталкивая охранников, отдельный вопрос. Не очень даже понятно, успел ли этот зритель рассмотреть картину… Если учесть стремительность событий, вряд ли. Единственное, что можно было успеть в момент "прорыва", - увидеть, где картина находится. Иными словами, получается, что человек рвался в зал не смотреть, а громить. Выпив перед этим для храбрости сто грамм водочки в музейном буфете. 

Важны ли эти вопросы? Или самое главное - оценить повреждения работы? А они, кстати, весьма серьезные. В том же заявлении Третьяковской галереи скупо констатируется перечень потерь: "В результате ударов толстое стекло, защищавшее работу от колебаний температурно-влажностного режима, было разбито. Картине нанесены серьезные повреждения. Холст прорван в трех местах в центральной части работы на фигуре царевича. От падения стекла сильно пострадала авторская художественная рама. По счастливой случайности, самое ценное - изображения лиц и рук царя и царевича - не пострадало".

Дело экспертов - оценивать в денежном эквиваленте масштаб потерь. Предварительно ущерб, нанесенный картине Ильи Репина, составляет более 500 тысяч рублей. Об этом объявлено на заседании суда по избранию меры пресечения Игорю Подпорину, подозреваемому в нанесении повреждений картине, передает "Интерфакс". Полмиллиона рублей - это нижняя планка оценки.

Но вопрос не только в финансовой стороне дела. Неловко даже прописные истины повторять о ценности музейных экспонатов и о том, что они не только деньгами оцениваются. То, что в принципе возможна ситуация, когда человек приходит в сокровищницу национального искусства, музей мирового значения, и считает, что он имеет право "выяснять отношения" с картиной, находящейся в музее, как со случайным собутыльником, с помощью кулаков и попавшихся под руку средств, - знак не только проблем отдельно взятого Игоря Подпорина 37 лет из Воронежа, а более общих проблем с отношением общества к музеям и произведениям искусства. 

По информации ТАСС, "задержанный за повреждение картины в Третьяковской галерее 37-летний мужчина пояснил полиции, что повредил картину из-за недостоверности изображенных на полотне исторических фактов". В Москве мужчина находился без регистрации. "Приехал посмотреть на нее [картину], в восемь вечера зашел, уже хотел было уходить, в буфет, выпил 100 грамм водки. Водку не пью, вот и накрыло", - сказал он, отвечая на вопрос правоохранителей. Видео с его объяснением распространило в субботу МВД России. В ответ на вопрос, осознает ли он тяжесть своего поступка, задержанный ответил: "Да".

Вопрос о "достоверности" картины, между прочим, уже возникал на горизонте. В 2013 году некие активисты и историки обратились в минкульт с просьбой убрать картину из Третьяковской галереи. По их мнению, работа Репина "клевещет не только на царя, но и на русский народ и русское государство", так как царь Иван Грозный никогда не убивал своих сыновей. Тогдашний директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева ответила, что картина останется в экспозиции. А власти отозвались об этой петиции как о шутке.  Трудно не заметить, что "шутки" эти имеют прямое отношение к актам вандализма в музеях и галереях. Напомню лишь о некоторых из них. 

Полмиллиона рублей - нижняя планка оценки повреждения картины "Иван Грозный убивает своего сына"

14 августа 2015 года группа во главе с Дмитрием Цорионовым (Энтео) устроила погром на выставке "Скульптуры, которых мы не видим" в Манеже в Москве. Были повреждены несколько работ скульптора-фронтовика Вадима Сидура. Погромщики заявили, что выставленные скульптуры оскорбляют их чувства. Центр Грабаря оценил ущерб в 1,2 млн рублей. 14 сентября Главное управление МВД по Москве возбудило уголовное дело по факту разгрома выставки в Манеже по ст. 243 УК РФ (уничтожение или повреждение культурных ценностей). По решению суда Дмитрий Цорионов был арестован на десять суток за погром выставки в "Манеже". Его признали виновным в мелком хулиганстве.

25 сентября 2016 года активист облил мочой фотографии на выставке "Джок Стерджес. Без смущения" в Центре фотографии имени Братьев Люмьер. По решению организаторов выставка была закрыта.В конце октября 2017 года Центр фотографии имени Братьев Люмьер получил заключительные документы от Следственного комитета. "Эксперты пришли к выводам, что работы, представленные на выставке, являются художественными произведениями, выставка выполняет художественно-просветительские функции, представленные работы не содержат психологических признаков порнографического характера", - сообщила главный куратор Центра фотографии имени братьев Люмьер Наталья Григорьева-Литвинская.

Слишком разные истории? Может быть… 

Я вспоминаю рассказ об экскурсиях, которые в блокадном Эрмитаже проводили для солдатиков едва держащиеся на ногах от голода сотрудники музея. Экскурсоводы рассказывали о шедеврах, подводя к местам в залах, где они висели раньше, и подробно описывая произведения. Неужто нам в мирное время нужно вернуться к этой практике, чтобы спасти произведения русской живописи? И чтобы вновь понять важность музеев? И, похоже, после этой истории договариваться о зарубежных выставках будет сложнее. "Джоконду", видимо, нам в Москве больше не видать…