На экраны выходит датский фильм "Зимние братья"

Прокатная компания "Иное кино" предлагает любителям артхауса, вот уж точно, абсолютно иное, мало на что похожее кино. "Зимние братья" датского дебютанта Хлинюра Палмасона - сугубая добыча мировых кинофестивалей, где фильм уже снискал и признание, и награду молодому актеру Эллиотту Кроссет Хову за лучшее исполнение мужской роли. В кинотеатрах его представить труднее, но те, кто выдержат первые пять минут и досмотрят до конца, будут долго приходить в себя.

Перед нами образец полного погружения в сознание героя, какие чаще встречались в литературе, чем в кино. В кино ближайший аналог - "Сын Саула" венгра Ласло Немеша, где трагическая клаустрофобия, ощущение замкнутости в тесном кругу кошмара стали главным, бесконечно длящимся переживанием зрителей. Только в нашем случае среда обитания героя - либо черное пространство шахты с размытыми световыми пятнами от блуждающих во мгле фонариков, либо меловая белизна всей остальной жизни. Горы-призраки, холмы, под снежной пеленой похожие на обглоданный скелет мамонта. Среда кажется безвоздушной, в ней задыхаются, от нее можно свихнуться. И хотя какие-то тени бродят по этой местности, она кажется безлюдной, и герой - голый человек на голой земле. Иногда голый буквально. Но с винтовкой. Голый - отстреливается. Символ времени. Беззащитный. Нелепый. Жалкий. Совсем одинокий. Мы смотрим его глазами, бродим в его коже, слышим мир приглушенно, как на Марсе. Такая оптика.

Два брата - старший Йохан и младший Эмиль - работают в меловом карьере. Здесь словно вечная зима, но не потому, что снег, а просто все бело - горы, щебенка, известка на робе, ботинках и лицах, человеческие фигуры подобны вдруг очнувшимся гипсовым рабочим, украшавшим советские парки. Здесь звуки - только рокот горных машин, рычание грузовиков, подвывание ветра, невнятный говор. Приглушенные, как в подушку, взрывы - рвут породу. Все статуарно, заторможенно, заморожено. Здесь практически нет женщин, кроме одной, к которой привязался Эмиль - так привязался, что крадет ее трусики, чтобы наслаждаться в одиночестве. И если будет между ними подобие эротической сцены, то в его больном бреду. Два человеческих эмбриона в меловом круге: "Хочешь меня съесть?" - "Да!" - "Спасибо..."

Это фильм еще и о вине. В смысле - и об алкоголе и о чувстве вины, которое никак не посетит героя. Он ворует с фабрики химикаты и готовит из них пойло, которое оказывается травиловкой. О том, что он убийца, ему сообщит издевательски вежливый начальник. И заставит лично проглотить бутылку - выживет или нет?

На свою самогонку Эмиль выменяет армейскую автоматическую винтовку, и с ней придет в его сознание какая-то другая жизнь - тоже без смысла, но с пальбой. И он станет снова и снова крутить старые инструктивные видео для новобранцев. Где солдат орет от ужаса - и, глубоко заглянув в орущую глотку, Эмиль почувствует иную радость существования...

Это очень мощный фильм, который требует от зрителя желания и способности в него войти и его пройти до конца. Вкус кафкианского абсурда прошивает картину ленивой автоматной очередью. В ней точно есть к чему придираться: первый опыт режиссера неровен, повествование разодрано в клочки, но образ выморочной жизни в этом космическом одиночестве, о жизни робота в бреду как типичного представителя человеческой породы, потом долго не отпустит - впечатление такой силы редко встретишь сегодня в молодом кино. В фильме выдающиеся работы оператора Марии фон Хаусвольф и композитора Токе Бронсона Одина - раз услышав, уже не забудешь, как весь этот странно знакомый мир глухо стонет, прозрачными глазами глядя в пустоту.

Режиссеру Хлинюру Палмасону 34 года, за его плечами пара короткометражек; "Зимние братья" - его дебют в большом кино, и у этого первенца уже с десяток международных призов. По манере Палмасон не похож ни на фон Триера, ни на Томаса Винтерберга, он предлагает свой - спорный, но эффективный способ войти в необычно близкий контакт с героем. Похоже, с его приходом может начаться еще одна новая волна датского кино.