В ММКФ представили второй российский фильм "На дальних рубежах"

Второй российский фильм в главном конкурсе Московского фестиваля - "На дальних рубежах" Максима Дашкина. Под боевым названием, словно сошедшим с советских афиш, затаился любовный треугольник на военной базе России в Кыргызстане.

Достоинства в сценарии опытного Бориса Фрумина, уверен, есть, но фильм их умело камуфлирует. Из всего задуманного автором мы наблюдаем только прямое действие - драму ревности с предсказуемыми последствиями. Все диалоги, а с ними психологические обоснования поступков, проговорены невнятно и зрителю практически недоступны. Это такая пошла манера - актерам тексты не произносить, а проборматывать под нос. Ну как в жизни. В старом кино такую фонограмму забраковал бы техконтроль, сейчас она едва ли не режиссерская доблесть. Я точно знаю, что такая одаренная актриса, как Виктория Толстоганова, умеет говорить не только ультразвуками, но ее в фильме не слышно. Как, впрочем, и ее главных партнеров. Сначала я думал, что это неполадки с аппаратурой, но эпизодические персонажи изъясняются четко - очевидно, режиссер им уделил меньше внимания и не добился, чтобы как в жизни.

Это беда нашего кино: режиссерам кто-то сказал, что кино должно быть стопроцентно жизнеподобным. А если говорить с экрана так, чтобы было слышно, то это будет "папино кино", искажение правды. Поэтому режиссеры бдительно следят, чтобы актеры не артикулировали, как учили на уроках сценречи, а бормотали, и часто к этому сводят процесс режиссуры. В фильме "На дальних рубежах" тенденция доведена до абсолюта: его с тем же успехом можно смотреть без звука.

Впрочем, Максим Дашкин сумел добиться определенного драматизма даже в отсутствие слышимых диалогов. Пусть мы не знаем, о чем пикируются суровый заместитель командира базы Николай и его жена Мария, но, судя по его привычке в трудные минуты жизни нервно падать и отжиматься, семья на грани распада. А в самые трудные минуты он сдирает с жены штаны и заходит с тыла - следует сцена, в которой явственно читается предельное отчаяние.

В нашем кино тщательно следят, чтобы актеры не говорили, а бормотали, и часто к этому сводят процесс режиссуры

Мы не знаем также, какими доблестями привлек Марию разлучник коварный - сослуживец мужа Крайнов: на нем точно такие же сапоги, такая же армейская куртка, даже шапка как у Николая, на общем плане их можно перепутать. Про его интеллект и характер нет сведений по причине неразборчивости сказанного. Поэтому драма женщины, страдающей без настоящей любви, остается без главной подпорки - достойного любовника, способного чем-нибудь умным удержать ее (желательно и наше) внимание. Любовник выглядит таким же деревянным и замороженным, как муж, правда, не отжимается, а пишет плохие стихи - но это еще не повод для внезапной страсти. Иными словами, в фильме нет личностей, за судьбой которых можно с волнением следить. Впрочем, с личностями во всем нашем кино сейчас неважно.

Рассказать, до каких крайностей дойдет любовный треугольник Мария - Николай - Крайнов, значит позволить себе спойлер, но история безусловно печальная и закончится не одним похоронным салютом. Такие душераздирающие истории писали еще во времена Карамзина, хотя видеть "бедную Лизу" в армейском антураже закордонной военной базы действительно еще не приходилось.

В фильме есть и другие достоинства. Оператору Андрею Найденову отлично удаются статичные съемки захватывающих дух киргизских пейзажей, несколько меньше - игровые сцены с актерами, снятые нестойкой ручной камерой. Располагая лишь самым общим фабульным абрисом типа "он ее любил, он его убил…", мы можем ориентироваться только на переливы общей атмосферы картины - и на этом основании делать выводы о ее генеральной теме. Хорошие в целом люди, совсем не злодеи, под влиянием момента делают непоправимое. Они ничего этого на самом деле не умеют - не умеют заметать следы, не умеют врать следователям, вообще не готовы к таким событиям, и тем более не готовы увидеть себя в их центре. Но беда случилась, за нее надо отвечать, и это ощущение будничности экстремального - реально сильная сторона фильма: если хотите, знак отмороженного времени.

Про актеров картины ничего сказать не могу: кино звуковое, в нем надо излагать мысли вербально. А звук как средство передачи мыслей здесь принципиально отвергнут - слышны некие колебания воздуха, которые, как на вещевом рынке, имитируют речь. Поэтому следить за диалогами, которых нет, скучно, догадываться, о чем толкуют герои, надоедает, а пластически и мимически персонажи, прямо скажем, не герои Чаплина. Чуть растормошит зрителя охота на козлов, и картина с горки покатится резвее, хотя дальнейшее уже очевидно. Жаль только трудов творческого коллектива: драматург писал выстраданные мысли, актеры учили их наизусть - и все это скрыли от зрителей!

Фильм и режиссер, конечно, не безнадежны - они просто стали жертвой заблуждения, что кино тупо повторяет жизнь. Ничуть не бывало: кино - поединок субъективных взглядов и мнений. Это диалог о жизни, а в диалоге важно, чтобы тебя услышали. Иначе "говорящая фильма" становится бесполезной бормоталкой. Жюри фестиваля и заграничным зрителям картины даровано преимущество: они могут читать английские субтитры и конкретнее представить себе, из каких соображений на военной базе разгорелся сыр бор.