Поделиться
Думаю, даже при рождении спектакля на Бродвее в 60-е годы это произведение, созданное в развлекательном, как считалось, жанре мюзикла, не звучало так грозно, злободневно, искренне и отчаянно.
Свою жизнь знаменитый сюжет начал в книге Кристофера Ишервуда "Прощай, Берлин!", основанной на личном опыте автора: он несколько лет прожил в Германии 30-х, наблюдал становление нацизма, сблизился с дивой из кабаре. Потом эта история стала основой пьесы 50-х "Я - камера". А в 1966 году на Бродвее вышел мюзикл "Кабаре" с музыкой Джона Кандера на либретто Джо Мастероффа, где англичанин Крис стал американцем Клиффом, а декадентский Кит-Кат-Клуб - зеркалом подступавшей исторической трагедии. Мюзикл получил восемь премий "Тони" и воодушевил Боба Фосса на создание фильма "Кабаре", взявшего восемь "Оскаров".
Спектакль, поставленный Евгением Писаревым в Театре Наций, возвращает нас от всем известного киномюзикла к оригинальной сценической версии и уже этим отметает соблазн сравнивать его с фильмом: и сюжет развивается иначе, и много новой для нас музыки. Но, как и фильм, он менее всего намерен развлекать - наш театр давно не знал такой накаленной, на разрыв души, реакции публики, такого единения сцены и зала.
Действие происходит в Берлине времен Веймарской Республики в 1931 году, когда нацистская партия пошла в рост. И то, как семена фашизма угрожающе прорастают во всех, даже самых мирных сферах жизни, передано через будни захудалого берлинского кабаре: незаметно, в унисон с происходящим на улицах, меняется его репертуар, тон фривольных песенок становится все более жестким и агрессивным. В отличие от фильма, большинство музыкальных номеров вплетены в значительно более развитое, многоплановое драматическое действие, становясь его эмоциональными кульминациями. Свои вокальные партии даны даже героям, которые в фильме не пели; актерам нужно обладать универсальными талантами, и редко в каком московском спектакле исполнители были столь безупречны во всем - в драме, пении, пластике, танце.
В сценографии Зиновия Марголина отзвуки немецкого экспрессионизма: тревожно перекошенная, уже готовая опрокинуться в небытие шеренга обывательских фасадов может стать и съемной конурой Клиффа, и переулком, где притулилась овощная лавка герра Шульца, и вокзальным перроном как точкой массового исхода, и, конечно, подмостками кабаре, где верховодит Конферансье, ставший главным персонажем вечера. Никакого кабаретного блеска: весь антураж, стиль костюмов Виктории Севрюковой максимально снижен, дивы обоего пола являются в натуральном, аутентичном времени нижнем белье: сползшие чулки, просторные трусы, вызывающие гульфики, искаженные пропорции - все неряшливо, бесстыже, без эстетских излишеств, наотмашь. Чувственность на нуле, сексапил микроскопичен, но истерично взвинчен и доведен до комичного абсурда: все ошарашивающе, на грани фола, вульгарно - чумной пир на взводе. Уже не действуют никакие ограничители, сгинули чувства меры и вкуса, и андрогинный Конферансье брезгливо бросает последние ошметки замогильного юмора всё хавающему пиплу. У Олега Савцова это фигура сардоническая, зловещая, почти монументальная, вырастающая до габаритов универсальной метафоры переживаемого момента: трагический циник-хамелеон, при всех властях гарцующий над бездной. Ему выпала самая сложная роль воплощать суть и смысл режима, и уже не удивишься, встретив его в облике бдительного таможенника, вечно бдящего кондуктора-досмотрщика или на подмостках уже новой, отрегулированной эпохи в строгом костюме шпрехшталмейстера - через эту шутовскую фигуру словно протекают мутные ручьи бедового времени.
В роли певички Салли Боулс в этот вечер была победительница телеконкурса "Большой мюзикл" Юлия Чуракова (в другом составе играет тоже блистательная, по отзывам, Александра Урсуляк). Подсознательные и, казалось, неизбежные сравнения с эталонной трактовкой Лайзы Миннелли сразу исключены пьесой: это схожая, но другая судьба неказистой певички-неудачницы в рваных колготках. И ее Maybe this time I'll be lucky ("Может, теперь мне повезет!") рядом с уснувшим нечаянным любовником звучит значительно драматичнее, чем на сцене Кит-Кат-клуба. Клиффа играет Сергей Кемпо, и у него, в отличие от американского коллеги Майкла Йорка из фильма, тоже есть эффектная вокальная партия.
Хозяева нового времени калечат все судьбы. Личные драмы читаются в гротескных фигурах кабаретных герлс "пониженной социальной ответственности". Эпизодические персонажи - хозяйка меблированных комнат фрау Шнайдер (эффектное возвращение на сцену Елены Шаниной) и торговец овощами еврей герр Шульц (Александр Сирин) - вошли в когорту главных, им даны негромкие, лиричные, самые проникновенные музыкальные номера. Оба ведут тему отстраненного, как бы философского отношения к катастрофически меняющейся жизни ("все образуется!") и надежды, которая умирает последней, но очень страшно.
Принципиально важно, что музыкальные номера (по-моему, в этом жанре впервые на российской сцене) звучат в оригинале - на английском и немецком с переводом субтитрами. Вообще, вся ткань спектакля выделана не просто высокопрофессионально и бережно, с пониманием смысла звучаний языков и музыки, но и азартно, увлеченно и с искренней любовью к этому материалу; оркестр не "аккомпанирует", он полноправный участник и жертва воссозданного на сцене времени - обреченный оркестр тонущего "Титаника" (безоглядно талантливая, как всегда, работа Евгения Загота). Грозным знаком надвигающегося кошмара и в фильме, и в спектакле стал гимн крепнущего нацизма Tomorrow Belongs To Me, который начинается буколическими птичками, чирикающими над красавцем Рейном, а завершается обезумевшим зомби-хором, грохочущим из-под колосников сцены и охватившим весь замерший в ужасе зал: Германия встает с колен… продолжение мы помним. Это был единственный музыкальный номер вечера, встреченный гробовым молчанием зрителей.
Свою жизнь знаменитый сюжет начал в книге Кристофера Ишервуда "Прощай, Берлин", основанной на личном опыте автора: он несколько лет прожил в Германии 30-х, наблюдал становление нацизма, сблизился с дивой из кабаре. Потом эта история стала основой пьесы 50-х "Я - камера". А в 1966 году на Бродвее вышел мюзикл "Кабаре" с музыкой Джона Кандера на либретто Джо Мастероффа, где англичанин Крис стал американцем Клиффом, а декадентский Кит-Кат-Клуб - зеркалом подступавшей исторической трагедии. Мюзикл получил восемь премий "Тони" и воодушевил Боба Фосса на создание фильма "Кабаре", взявшего восемь "Оскаров".