Ужель та самая Татьяна? Десять Татьян русской литературы, помимо Лариной

Но помимо эмблематической Татьяны Лариной, русская литература богата и другими Татьянами. Вот некоторые из них.

1. Татьяна Юрьевна из "Горя от ума"

Представляя героиню "Евгения Онегина", автор уверяет, что впервые вводит героиню с таким именем на страницы русского романа, и досадует: "Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами". Между тем уже в "Горе от ума" фигурирует какая-то важная барыня по имени Татьяна, которая явно принадлежит к предыдущему поколению. Впрочем, злоязыкий Чацкий о ее влиятельности отзывается очень иронично, - почти впрямую заявляя, что предпочитает важной барыне хорошеньких девушек.

Молчалин

Да это, полно, та ли-с?

Татьяна Юрьевна!!!

Известная, - притом

Чиновные и должностные -

Все ей друзья и все родные;

К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам.

Чацкий

На что же?

Молчалин

Так: частенько там

Мы покровительство находим, где не метим.

Чацкий

Я езжу к женщинам, да только не за этим.

2. Прачка Татьяна из Муму

А вот это как раз Татьяна-крестьянка.

"Татьяна, состоявшая, как мы сказали выше, в должности прачки (впрочем, ей, как искусной и ученой прачке, поручалось одно тонкое белье), была женщина лет двадцати осьми, маленькая, худая, белокурая, с родинками на левой щеке. Родинки на левой щеке почитаются на Руси худой приметой - предвещанием несчастной жизни... Татьяна не могла похвалиться своей участью. С ранней молодости ее держали в черном теле; работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала; одевали ее плохо, жалованье она получала самое маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник, оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие дядья у ней в мужиках состояли - вот и все. Когда-то оде слыла красавицей, но красота с нее очень скоро соскочила. Нрава она была весьма смирного, или, лучше сказать, запуганного, к самой себе она чувствовала полное равнодушие, других боялась смертельно; думала только о том, как бы работу к сроку кончить, никогда ни с кем не говорила и трепетала при одном имени барыни, хотя та ее почти в глаза не знала".

3. Татьяна Марковна Бережкова из "Обрыва" Гончарова

Еще одна Татьяна-барыня. Хронологически - как раз из поколения Татьяны Лариной.

"Райский вышел из гимназии, вступил в университет и в одно лето поехал на каникулы к своей двоюродной бабушке, Татьяне Марковне Бережковой. <…> У бабушки был свой капитал, выделенный ей из семьи, своя родовая деревенька; она осталась девушкой и после смерти отца и матери Райского, ее племянника и племянницы, поселилась в этом, маленьком именьице. Она управляла им, как маленьким царством, мудро, экономично, кропотливо, но деспотически и на феодальных началах. Опекуну она не давала сунуть носа в ее дела и, не признавая никаких документов, бумаг, записей и актов, поддерживала порядок, бывший при последних владельцах, и отзывалась в ответ на письма опекуна, что все акты, записи и документы записаны у ней на совести, и она отдаст отчет внуку, когда он вырастет, а до тех пор, по словесному завещанию отца и матери его, она полная хозяйка".

4. Чехов. Татьяна Песоцкая из "Черного монаха" и "Татьяна Репина"

У Чехова - две мистические Татьяны. В милой девушке Татьяне Песоцкой, впрочем, ничего мистического нет, но она невольно становится "детонатором", запускающим механизм душевной болезни главного героя, магистра философии Коврина. А вот Татьяна Репина - уже настоящий призрак. Если так можно выразиться.

"Он засмеялся и взял ее за руку. Ее широкое, очень серьезное, озябшее лицо с тонкими черными бровями, поднятый воротник пальто, мешавший ей свободно двигать головой, и вся она, худощавая, стройная, в подобранном от росы платье, умиляла его.

- Господи, она уже взрослая! - сказал он. - Когда я уезжал отсюда в последний раз, пять лет назад, вы были еще совсем дитя. Вы были такая тощая, длинноногая, простоволосая, носили короткое платьице, и я дразнил вас цаплей... Что делает время!"

5. Танюшка из "Малахитовой шкатулки"

Еще одна мистическая Татьяна - но уже совсем в другом роде: "напарница" самой Медной горы хозяйки.

"Вот и росла та девчоночка на примете у людей. Ровно и всамделе гарусинка из праздничного пояса выпала - далеко ее видно. И хоть она не шибко к чужим людям ластилась, а всяк ей - Танюшка да Танюшка. Самые - завидущие бабешки, и те любовались. Ну, как, - красота! Всякому мило. Одна мать повздыхивала:

- Красота-то красота, да не наша. Ровно кто подменил мне девчонку".

Полная версия на портале ГодЛитературы.РФ