Почему Европа спрятала в 12-м пакете санкций свои заветные иголки? Потому что русских сказок не читала

Как дальше жить, неясно. Было одиннадцать пакетов санкций - били по банкам, трубам, отраслям, таможням, визам, памятникам, остаткам совести и правилам приличия, попутно занимались мелким грабежом авто, смартфонов, кошельков обыкновенных граждан с российским паспортом. До сих пор пакеты у Евросоюза получались длинные, но легкомысленные. Все время не хватало в них чего-то главного - такого, чтобы наконец Россия укололась и совсем забылась.

И наконец случилось страшное - за нас взялись всерьез. Додумались. В очередной пакет добавили тако-о-ое.

В Россию запретят везти иголки. Как будем жить? Как шить?

А все, литовцы не велят.

Двенадцатый пакет (или мешок) санкций с иголками Евросоюз еще не принял, но вот-вот, никто не сомневается, и этот примет, и другие, еще раз сто двенадцать, или даже больше. И все же нынешний пакет (мешок) - конечно, знаковый. В нем много всякого. И гвозди, и болты, и спицы для вязания, и радиаторы для парового отопления. Европа бьет под дых Россию. И главное - нам не достанутся евроиголки.

Дело не в том, что нам своих не хватит - и мы не сможем больше платья сшить или носки заштопать. На этот счет как раз не стоит волноваться - можно довериться словам Дениса Мантурова о том, что "уж с иголками, гвоздями и радиаторами мы без Евросоюза справимся". Да европейцы сами понимают: наштампуем, справимся.

Тогда зачем им это?

А этот вопрос серьезнее, чем кажется.

Руководитель Минпромторга называет составителей санкционных пакетов "фантазерами" - то есть, сказочниками. И это не фигура речи. Сказка - дело философское. И сам вопрос становится метафизическим. И переходит в плоскость мифологии и эпоса.

Если Европа осознала вдруг, что ее благополучие (читай: бессмертие) зависит от того, удастся ли ей санкциями скрыть свои заветные иголки - как в утке, зайце или сундуке на дубе, - то тут появляется символика нечистой силы. Известно: смерть Кощея прячется в игле. Спящая красавица уколола пальчик - и уснула. Вот же, был недавно случай: укололи незаметно чем-то неугодного для европейской линии руководителя "Альтернативы для Германии" - и прямо с митинга на скорой увезли. Так что граница между сказками и былью очень зыбкая.

В славянском культе за иголками все время открывалась грань миров. Иголка - или наводила порчу, или же служила оберегом: третьего тут не дано. Это зависит от того, в каких руках иголки: у темных или светлых сил. У нас об этом много сказок - и опыт, сын ошибок трудных, и богатая реальная история. Так с незапамятных времен: грозить иголками России - стало давнишней исторической традицией. Случайно ли? Как бы не так.

Вот для наглядности пример шестидесятилетней давности. Кому-то он покажется каким-то умопомрачением - но это лишь на первый взгляд. И если не учитывать мифологический аспект вопроса об иголках.

В октябре 1961 года, американский Пентагон отправил в космос спутник "Мидас", набитый под завязку мелкими медными иголками. Распылили на околоземной орбите 480 миллионов штук иголок длиной около двух сантиметров и диаметром 18 микрон.

Причудливый дорогостоящий проект "Вестфорд" служил военным целям: на высоте 380 км иголки должны были сложиться вокруг Земли медными кольцами, как вокруг Сатурна. Эти кольца из иголок по американским замыслам должны усилить радиосвязь в американской армии - и навредить Советам: создавать помехи русским спутникам и астрономам.

Московская газета "Правда" напечатала наш сатирический ответ в куплетах: "Пентагоновские волки в космос бросили иголки!". Посмеялись - и американцы, убедившись в том, что их иголки не сработали, через пару лет проект стыдливо свернули. Многие из тех иголок, между прочим, в космосе так и летают до сих пор. Осадочек остался.

Тут у кого-то возникало смутное сомнение: а может, им от жиру деньги некуда девать? Отдельным верующим гражданам припоминалась притча, которую рассказывал евангелист Матфей. Когда-то, поглядев на юношу, жалевшего свое богатство, Иисус сказал своим ученикам: скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, нежели богач попадет в Царство Божие.

Конечно, эта мысль многозначительна - многие увидели в ней глубину проблемы. Но ведь нам сейчас нужны обыкновенные земные объяснения навязчивой идее Запада, вечной потребности грозить России именно иголками.

Иголка! В чем экзистенциальный смысл? Где тут ее мистическая роль в истории? Как на иголки реагировать, какой нам извлекать из них урок?

Простите, что выходит слишком пафосно. Но сами видите: иголки открывают перед нами целый космос тайн. Не поискать ли нам ответы у писателей - хоть пастырей, хоть инженеров всяческих душевных дел. Кто, если не они?

Но вот листаем… Тень отца Гамлета сравнивает свой рассказ о заговоре с иглами дикообраза - сын, датский принц, наслушавшись, врывается к девушке Офелии, которая сидит за шитьем с иголкой, имитирует помешательство и, в конце концов, на самом деле сводит девушку с ума.

У Свифта благородный англичанин Гулливер попадает к недочеловечкам, которые в него стреляют стрелами, похожими на иголки, так что цивилизованный герой бежит при первом же удобном случае. Боже, упаси его от недочеловеков.

Автор "Над пропастью во ржи", американец Сэлинджер, в период творческих простоев, начинал с особой одержимостью лечить своих детей и жен иголками и деревянными дюбелями: душераздирающие крики жертв в писателя вселяли ярость. Вдохновляли, видимо.

И, наконец, совсем уж на любителя - Уэлш с шотландским наркотическим романом "На игле".

Что мы имеем? Западные классики литературы, может быть, приоткрывают нам душевные мотивы, умственные предпосылки этой санкционной одержимости сегодняшних евроэлит с антироссийскими иголками. Но из такого беглого обзора нам уроков не извлечь. Как же быть?

А за уроками нам надо все же - к русским классикам.

Вот уж у кого с иголками особенные счеты - поучительные.

Прочтение

Иголки русских классиков

1. Урок от Пушкина: иголка обнажает гендерные махинации

Старая вдова из "Домика в Коломне" по просьбе дочери нанимает странную кухарку Маврушу, готовую даже служить бесплатно. Все бы ничего - только кухарка страшно бестолкова: и готовить не умеет, да еще и "шить сядет - не умеет взять иголку".

Эта вот иголка и, конечно, бдительность вдовы раскрывают хитрую "кухарку": тайный дочкин ухажер, переодевшийся Маврушкой - будто бы сменивший пол, пробрался в дом вдовы. Урок от Пушкина звучит свежо для наших дней, на фоне новых евроценностей. Цитирую:

"Вот вам мораль: по мненью моему, / Кухарку даром нанимать опасно; / Кто ж родился мужчиною, тому / Рядиться в юбку странно и напрасно: / Когда-нибудь придется же ему / Брить бороду себе, что несогласно / С природой дамской… Больше ничего / Не выжмешь из рассказа моего".

2. Урок от Достоевского: иголка раскрывает еврокомплексы "наполеонов", как адвокатов всякой бесовщины

В "Преступлении и наказании" студент Раскольников на почве размышлений о свободе личности Наполеона и на почве тупикового вопроса, тварь ли он дрожащая или тоже право имеет, - отправляется на дело. Он убьет старушек-процентщиц. Но один нюанс все время ускользает из виду. "Иголка и нитки были у него уже давно приготовлены и лежали в столике, в бумажке". С помощью иголки он пришил петлей тесьму "под левой мышкой изнутри" пальто - в нее он и вложил топор, чтоб не было на улице "приметно". Обдумывал конструкцию аж две недели - без иголки не решить вопрос о топоре и праве личности.

А в 1876 году писатель Достоевский в "Дневнике писателя" обрушился на адвоката Спасовича, ловко и цинично защищавшего в суде отца, который высек рябиновыми розгами семилетнюю дочь "за сломанную вязальную иглу" - "драл четверть часа, не слушая ее криков: "папа, папа!", от которых почти обезумела и пришла в исступление простая деревенская баба, дворничиха". Он же был просто "вне себя", он "бессознательно", и он же не сломал ей, скажем, ногу. То есть - Достоевский спрашивает: "А если не ломает ноги, то уж можно всё? Серьезно вы говорите это, г-н Спасович?".

Подводя итог: цена поломанной иглы не входит в цену бесовщины, которую ничем оправдывать нельзя.

3. Урок от Тургенева: иголка обличает богатых губителей девушек

Семен Матвеич в повести Тургенева "Несчастная" вступил в права богатого наследника и стал преследовать служанку, девушку Сусанну: разлучил ее с возлюбленным, сломал ей жизнь, упорно предлагал свое "особое внимание". При чем тут, кажется, иголки? Вот, пожалуйста: "Достал из ящика пачку ассигнаций и, всунув мне ее в руку, прибавил: - Здесь небольшая сумма от меня вам на иголки"… На иголки, понимаете? И девушка в конце концов покончила с собой.

4. Урок от Льва Толстого: как избавляться от навязчивых пиарщиков-пройдох с иголками

Дамский портной Александр Катун был автором первого в России иллюстрированного учебника швейного дела. Книга так и называлась: "Портной. Первый российский альбом-учебник шитья дамского и мужского платья". Катун был бы героем в наше время, он был бы блогером и стримером, пиарщиком, рекламщиком и непременно завсегдатаем скандальных телешоу у Малахова, Гордона и иже с ними. Но Катун вертелся и тогда, как мог. Книжку свою он рассылал кругом, в посольства, министерства, разным знаменитостям. Послал и Льву Толстому.

В 1907 году пришло письмо из Ясной Поляны: писатель вежливо ответил дамскому портному: "Книга ваша, по моему мнению, может быть очень практически полезна". Катун немедленно отдал письмо в газету - напечатали! Два года после этого Катун напрашивался в Ясную Поляну на прием к писателю. Сдался, наконец, Толстой. Катун помчался в Ясную Поляну.

Сидел там целый день. Обедал, ужинал. Просил принять в подарок шелковую муфту - Софья Андреевна с трудом отбилась: мол, она предпочитает меховые. Но портной Катун не сдался: он достал иголки и принялся учить их дочь Татьяну Львовну метать петли... Наконец, стемнело. Лев Толстой не выдержал: позвал портного выйти-поговорить. Разговор оказался коротким. Толстой сказал: у каждого есть свое дело - и у писателя, и у портного, лучше без особой нужды не отрывать друг друга от дел. Выставил, проще говоря. Катун с иголками исчез. Зато в газете "Биржевые ведомости" скоро напечатали поэму о визите Катуна - под заголовком "Поэт иголки и Лев Толстой"

5. Урок от Алексея Толстого: своя иголка ближе к телу

В романе Алексея Толстого "Петр Первый" есть эпизод, в котором юный Петр знакомится в какой-то толчее на улице с каким-то оборванцем Алексашкой Меншиковым. Чем поразил царя мальчишка? Разумеется, иглой. "Стоя под ивой, Алексашка показал Петру (за рубль, конечно) хитрость - три раза протащил сквозь щеку иглу с черной ниткой, - и ничего не было: ни капли крови, только три грязных пятнышка на щеке". Петр обалдел, взял у него иглу, и протащил сквозь свою щеку. Получилось - и на радостях он "побежал к дворцу, - должно быть, учить бояр протаскивать иголки".

Роман Толстой писал много лет, не завершил его. Но мы-то знаем про указ Петра I, по которому на Рязанщине, в селах Коленцы и Столбцы, были построены первые в России фабрики по изготовлению своих иголок. Петр еще издал указ "О пошлинах с иностранных игол" - для защиты собственного производства от английского засилья. Русские иглы даже на экспорт пошли - не только для себя хватало.

Стало быть, не зря когда-то щеку протыкал. Конечно, Алексашка при Петре стал первым царедворцем, приворовывал и злоупотреблял - а как без этого.

Зато урок с тех пор известен: кто к нам с иголкою придет - тот от иголки и… сами знаете что.

Фото: iStock

P.S. Насчет клопов

По поводу иголок президент Владимир Путин неожиданно сказал: ну запретят нам ввоз - и что же? "Чем меньше барахла, тем, может быть, даже и лучше. Меньше шансов, что из крупных европейских мегаполисов нам будут экспортировать постельных клопов".

Ну что ж. Поговорим и про клопов.

На этот счет у Гоголя есть замечание.

В сохранившихся главах второго тома "Мертвых душ" появляются братья-помещики Платоновы. Так вот, один из братьев утверждал на голубом глазу:

"Русский человек по тех пор только хорош, и расторопен, и красив, и развязен, и много работает, покуда он ходит в рубашке и зипуне, но как только заберется в немецкий сертук - и рубашки не переменяет, и в баню не ходит, и спит в сертуке, и заведутся у него под сертуком и клопы, и блохи, и черт знает что".

"В этом, может быть, он был и прав", - добавил Гоголь. Только он немножечко ошибся.

"Сертук", конечно, не немецкий, а французский. Это же там сегодня все клопы.

Хотя, конечно, Гоголю видней.