Почему я уехал из Киева
Отмена Пушкина
Михаил Юрьевич, вы же уехали не сразу после начала российской спецоперации - давно вы покинули Киев?
Михаил Резникович: Я уехал в ноябре 2022 года.
Вы действительно надеялись, что нынешняя киевская власть изменит отношение к Донбассу, который не согласен жить под диктатурой оголтелых националистов?
Михаил Резникович: Да. Я надеялся… Но человеку свойственно заблуждаться. Я заблуждался.
Но вы же еще в 2014 году публично заявляли, что гонения на русский язык до добра Украину не доведут...
Михаил Резникович: Да, я говорил об этом. Я на 20 лет старше вас, и помню то, чего не помните вы. Помню, как во Львове в восьмом классе мы изучали работу Иосифа Виссарионовича Сталина "Марксизм и вопросы языкознания". Учили наизусть: "Язык есть средство, оружие, при помощи которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями и добиваются взаимного понимания". И это, оказалось, не так уж глупо.
К началу спецоперации на Украине почти не осталось русских школ?
Михаил Резникович: Начиная с 2014 года русских школ становилось все меньше, а за полгода до начала военных действий они были совсем запрещены.
Украинский министр образования потребовал убрать из школьных учебников русскую литературу, потому что необходимо "выпилить русскую душу из сознания украинцев". Но вспомним русских классиков - у них нетрудно найти и малороссийские мотивы, и героев-украинцев. Выходит, в Киеве и собственную душу выпиливают…
Михаил Резникович: Вы правы. Люди и тут, и там очень близки во всех отношениях. И этот искусственный разрыв ни к чему хорошему в Украине, или на Украине, не может привести. Я потому и уехал, что не могу этого принять. Для меня чудовищно: в Венесуэле, в Каракасе, открывают памятник Пушкину - а в Киеве на Брест-Литовском проспекте его сносят. Это ненормально, неестественно.
У вас много званий и титулов: Герой Украины, народный артист, знаменитый режиссер…
Михаил Резникович: Не надо. "Чины людьми даются, а люди могут обмануться".
Хорошо, скажем так: вы - лицо национальной культуры, всей страны…
Михаил Резникович: Я в Театре Леси Украинки трудился 45 лет, из них 28 был художественным руководителем, генеральным директором. Лично для меня этот театр - первая и последняя моя театральная любовь. Я 40 лет руководил кафедрой режиссуры и мастерства актера в Киевском театральном институте им. Карпенко-Карого. 20 лет был академиком-секретарем Академии искусств Украины…
… И вот на майдане 2014 года появляется девушка с плакатиком: "Хочу кружевные трусики и в Евросоюз". И вот теперь, 10 лет спустя, она же требует от СБУ привлечь вас, как духовного авторитета, за недостаток украинского патриотизма. И главное - ей аплодируют!
Михаил Резникович: Это все-таки недалекость, мягко скажем, близорукость этой девочки. Но если говорить о корнях происходящего: как мне кажется, в основе - пренебрежение языком и образованием. Толстой, кажется, сказал, что человек закладывает все в себе до шести лет, а потом только развивается как-то. Дети на Украине теперь растут, мало зная историю, культуру своей страны - а без прошлого нет будущего. Когда стали последовательно уничтожать русский язык на Украине, в Украине, - это было начало того, к чему пришли сейчас.
Психология страха
Вы всю жизнь исследуете психологию человека, силу духа и силу слабостей. Киев - русскоязычный город, до последнего времени в вашем театре русской драмы были аншлаги. В один миг все резко изменилось? Все заговорили на мове и вдруг забыли русскую культуру - как такое может быть?
Михаил Резникович: Есть такое естественное человеческое качество - страх. И очень многие сегодня просто молчат, но внутренне не принимают того, что происходит. Скажешь что-то - сразу станешь врагом той власти, что сегодня правит в стране. Я думаю, в этом все дело. Люди боятся, молчат, тоскуют, многим просто некуда деться.
Всех сразу - просто запугали?
Михаил Резникович: Запугали. Сейчас у меня около двухсот писем бывших и нынешних киевлян: Киев, Чикаго, Люксембург, Монте-Карло. Одна моя ученица написала из Токио. Все переживают, что уничтожен Театр Леси Украинки. Тот, который они любили, который им дорог и сегодня. Но этого театра уже нет. Он растворился во влажном киевском воздухе.
Вам больно об этом говорить - но разве дело только в театре? Это же произошло в масштабах всей Украины. Часто говорят: интеллигенция - совесть нации - не даст всем провалиться в пропасть. А где она сейчас, совесть нации, где деятели культуры?
Михаил Резникович: Вы толкаете меня на острые социальные характеристики. Мне кажется, я даже уверен, что такие деятели культуры есть на Украине. Но они молчат, сделать они ничего не могут. Для меня все, что происходит, чудовищно, неожиданно, неестественно. И ничем хорошим для Украины не закончится.
Многие сейчас на Украине думают, как вы?
Михаил Резникович: Думают. Я ребенок той великой войны. Я помню виселицы фашистов в Киеве. В Германии 9 мая 1945 года оказалось, что все антифашисты. Немедленно. А до этого?..
Есть роман немецкого автора Ганса Фаллады "Каждый умирает в одиночку". Он о том, как в 1942, 1943, 1944 годах одна семья в Берлине, у которой сын погиб на Восточном фронте, - отец и мать начали писать письма: все, что творится, - безобразие. Отец ходил по Берлину и раскладывал письма в почтовые ящики. Но поскольку жители Берлина боялись гестапо, 90 процентов немедленно относили эти письма в гестапо.
И постепенно в гестапо этих людей вычислили и расстреляли. Каждый умирает в одиночку…
Но как же вдруг стало возможно, что украинцы, пережившие войну с фашистами как часть советского народа, стали гордиться свастиками и эсэсовскими нашивками на рукавах, устраивать нацистские факельные шествия на своей земле?!
Михаил Резникович: Я могу сказать только одно: все это сегодня для меня лично - безумие. А безумие тоже бывает заразительно. Надо искать способы, чтобы это безумие тоже растворилось во влажном киевском воздухе.
Вы не раз говорили, что русская культура - как воздух, без нее невозможно дышать.
Михаил Резникович: Я могу это повторить. Я и уехал, потому что я не мыслю ни себя, ни людей, которых я знаю в Украине, без великой русской культуры. Потому что иначе будет оскопление - без великой театральной культуры. Потому что театральная культура Украины и театральная культура России тоже очень переплетены. Если человека в театральном пространстве нет, то театр пуст и никому не нужен.
В Театре Леси Украинки, когда я пришел в этот театр, великие актеры старались исследовать душу человека. Поэтому киевляне так любили этот театр. Когда-то неудивительно было услышать: "Куда идешь вечером?" - "В русскую драму".
У Ивана Франко была хорошая повесть "Перехресні стежки" - "Перекрестные тропинки". Вот я все время на них. Живу русской культурой, но и культуру украинскую знаю и люблю.
Часто русские театры в советских республиках носили имя Горького, Чехова. А как случилось, что киевская "русская драма" стала носить имя Леси Украинки?
Михаил Резникович: Потому что Лариса Петровна Косач - Леся Украинка - за год до того, как она ушла из жизни, написала выдающуюся трагедию, еще одну легенду о Дон Жуане "Каменный властелин". И ее ставили на Украине в 1915-м, потом в 1925 году. Ничего не получалось. В 1939 году руководитель Театра русской драмы в Киеве, выдающийся режиссер и педагог Константин Павлович Хохлов - когда-то он еще со Станиславским играл - поставил "Каменного властелина" с выдающимися актерами. И резонанс - и творческий, и гражданский, нравственный - был такой огромный. В 1941 году - в юбилей писательницы - именно из-за этого спектакля и присвоили театру имя Леси Украинки.
Сейчас из названия слова "русская драма" убрали?
Михаил Резникович: Убрали.
Три кита еврокультуры
И как жилось Театру русской драмы имени Леси Украинки в послемайданные времена, когда стало понятно, что меняется общая конфигурация власти, что-то в настроениях меняется?
Михаил Резникович: Как ни странно, до 2020 года жилось театру хорошо. У нас были практически аншлаги. Мы работали на трех сценах. У нас была главная сцена, новая сцена на 150 человек, была сцена под крышей на 70 человек. В репертуаре было 51 название: все на русском языке. На сцене звучала и русская речь, и украинская речь. Спектакль, который мы поставили в год 200-летия со дня рождения Шевченко, был о его жизни. У Тараса Григорьевича есть трагическая поэма на русском языке "Везде один". Меня Товстоногов научил многому. Я написал пьесу, где все, что Шевченко писал и говорил на русском языке, играл народный артист Театра Леси Украинки. А все, что Шевченко писал и говорил на украинском, играл один из лучших артистов Театра Франко Петр Панчук. И этот спектакль у нас шел девять лет, практически до начала военной операции.
А на сцене под крышей мы поставили в начале 2000-х годов спектакль о жизни такого замечательного украинского поэта из Донецка - Василя Стуса - под названием "Иду за край". И вот там все стихи Стуса были на украинском языке.
То есть вам удавалось находить компромисс?
Михаил Резникович: Я не могу сказать, что это "компромисс". Я ставил в Театре русской драмы на русском языке Корнейчука, три спектакля по романам очень хорошего украинского писателя Павла Загребельного, две пьесы украинского драматурга Миколы Зарудного. И все это было совершенно естественно - на русском языке.
В начале 2000-х, когда российский президент Владимир Путин приезжал в Киев с визитом, вам вручили российскую награду.
Михаил Резникович: Мне присвоили звание заслуженного деятеля искусств Российской Федерации. И Владимир Владимирович лично приколол значок мне на пиджак. И поблагодарил за российско-украинское сотрудничество в развитии культуры.
Для меня все, что сейчас происходит, достаточно больно. Мало того, я уехал из Киева, потому что я не могу принять, смириться с тем, что последовательно уничтожается великая русская культура. Надо понимать: лично для меня великая русская культура родная. Но и великая украинская культура мне близка.
В начале этого века театр был на гастролях в Мюнхене - мы очень дружили с Residenztheater. Там как раз проходил всеевропейский фестиваль славистов, гуманитариев. И я туда заглянул. Было очень неожиданно, но я запомнил это на всю жизнь. Один французский профессор говорил, есть три кита, на которых опирается вся великая европейская культура. Первый кит - античность, второй - Возрождение, третий - великая российская, русская литература XIX века. И начал перечислять: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Толстой, Чехов. Для меня это было открытием.
Я не представляю свою жизнь в искусстве без великой русской культуры. У нас в театре был спектакль, он шел 50 лет подряд. Из четырех артистов, которые были там заняты, три артиста играли этот спектакль все 50 лет. Это народные артисты Украины и России Лариса Валентиновна Кадочникова, Николай Николаевич Рушковский и Вячеслав Иванович Езепов, который работал у нас в театре, а потом был еще народным артистом России, работал в Малом театре. Последние 20 лет ездил каждый месяц в Киев и играл этот спектакль - "Насмешливое мое счастье" по письмам Антона Павловича Чехова. И все 50 лет на этом спектакле были сплошные аншлаги в Киеве. Русская культура - неотъемлемая часть культуры Киева.
Простые истины
Вы не пытались с кем-то говорить - вот был такой президент, как Леонид Кучма: родился в СССР, вышел из советских "красных директоров", воспитан, вырос на той же культуре, о которой говорите вы. Но потом он пишет: "Украина - не Россия", и... Может, с этого все начинается?
Михаил Резникович: В какой-то мере и это правда. Я лично неплохо знаком с Леонидом Даниловичем - Кучма в 1994 году подписал указ о моем назначении генеральным директором и художественным руководителем Театра Леси Украинки… Но вот так случилось. Поступки Кучмы - тема совсем другого интервью. Мне естественней сегодня говорить о культуре. Каждая страна должна быть готова к испытаниям временем. Каждый театр должен быть готов к испытанию великим искусством. Если театр не готов - он не сможет поставить великую украинскую, русскую литературу. И страна должна быть готова - а оказалось, что страна не очень готова.
За 30 лет независимости я общался с 20 министрами культуры Украины. Всем говорил одно и то же, поскольку достаточно разбирался в движении времени. Говорил: для театральной культуры Украины самое страшное, что падает уровень театрального образования. И почти все министры культуры отвечали мне по-украински одно и то же - "почекаемо". Подождем. И потихоньку все становилось провинциальнее и провинциальнее.
А "подождем" - чего?
Михаил Резникович: Этого вы их должны спросить. Очень много талантливой молодежи на Украине. Но если ее не учат - ничего хорошего не будет. Я приехал в Ленинград мальчиком из Львова, где жил с 1946 по 1958 год. И если бы меня не научил Георгий Александрович Товстоногов, я бы не стал тем профессионалом, которым стал. Необходимо сеять разумное, доброе, вечное.
Но извините, "сеять" - это же слишком общие слова.
Михаил Резникович: Труднее всего усваиваются самые простые истины. Не убей, не укради и так далее. Да, это общие слова. У Станиславского в его гениальной книжке "Моя жизнь в искусстве" есть глава, которая называется "Открытие давно известных истин". Он говорит, что ты знаешь эти истины в жизни, но эти истины для тебя формальны, ты их не пережил. Поэтому ты их откроешь каждый раз в какой-то момент своей жизни. В театре это точно так. В постижении театрального искусства, в постижении актерского мастерства, в постижении режиссуры. Но и в постижении жизни страны - то же самое.
Эти великие простые истины вечны. Другое дело, когда, в какой момент человек их откроет для себя. В театральном искусстве - когда их откроет профессионал. В общем смысле - когда их откроет человек. Самое главное, чтобы в стране, в театре были наставники. Те наставники, которые могут наставить. А есть наставники, которые могут разрушить.
Сейчас у вас на родине наставники все больше из-за океана.
Михаил Резникович: У меня родина и здесь, и там. Я человек двух стран. У меня две родины - Украина и Россия. Я родился в Харькове, после войны 12 лет жил во Львове. Окончил там среднюю школу, русскую, три года учился в университете на физическом факультете. Бросил, выдержал конкурс 100 человек на место, поступил на режиссерский факультет к Георгию Товстоногову. По его рекомендации поставил диплом в Киеве. Через три года меня пригласили в Москву Анатолий Эфрос и Борис Львов-Анохин. Эфроса уволили, четыре года трудился в Театре К.С. Станиславского, уволили и Львова-Анохина. Снова уехал в Киев. С годами обострились конфликты с партийной властью на Украине. Когда очень сильно прижали, уехал в Новосибирск. Три года руководил театром "Красный факел". А потом, когда плохо было в Театре Леси Украинки, меня опять позвали.
Разгадка души
В интернет-поисковике на вашу фамилию сразу наткнулся на определение - "украинский режиссер с русской душой".
Михаил Резникович: Очевидно, так. Хотя, повторяю, я знаю, люблю и великую украинскую литературу. Коцюбинского, Шевченко, Франко. Когда учился в театральном институте в Ленинграде, на третьем курсе педагог по сценической речи очень обращал внимание на мой украинский говор. Тогда я сказал: "Я приехал с Украины, я буду сдавать зачет на украинском языке".
И вам разрешили?
Михаил Резникович: А как же! И я читал 14 куплетов замечательного стихотворения Ивана Франко "Каменяри". Это стихотворение и сегодня я знаю наизусть.
Так какую простую истину вы, как украинский режиссер с русской душой, открыли для себя за эти годы?
Михаил Резникович: Я как-то ставил роман Гранина "Иду на грозу". У Даниила Александровича, с которым я был хорошо знаком, в книге есть один академик, который говорит фразу - понять вроде бы невозможно: "Ему не хватало широты, которая требует узости". Если говорить узко, то страх - очень опасное человеческое чувство. Нынче оно висит в небе Украины.
Я ставил два раза спектакли по Достоевскому. В Москве в 1969 году в Театре Станиславского, на Тверской, которая тогда была улицей Горького, поставил спектакль по роману "Подросток". А в Киеве в 80-х годах - по "Игроку". Так вот у Достоевского есть такие слова: "Человек есть тайна, ее надо разгадать. Я разгадываю ее и поэтому остаюсь человеком…" Человек искусства всегда разгадывает человеческую душу. И чем глубже, тем интереснее зрителю. Этим я и занимался полвека в театре.
У любой страны нет будущего, если молодежь забывает историю, перечеркивает отцовские традиции, отбрасывает культуру, которая веками складывалась. А много молодых людей было среди зрителей в вашем театре?
Михаил Резникович: Много.
Какая, на ваш взгляд, сейчас молодежь на Украине?
Михаил Резникович: По сути, молодежь хорошая. Но очень важно, что в нее закладывают родители, школа и все остальные институты страны. А последние 25 лет сначала осторожно, потом все более активно пытались искусственно отодвинуть молодежь от русской культуры. Сейчас можно грустить на эту тему, можно тосковать - но надо искать выход.
Небо в алмазах
А во что вы верите?
Михаил Резникович: Я верю в то, что эта страница жизни Украины закончится, время ее перелистнет. Я верю, что Россия будет развиваться все сильнее и сильнее. Россия тоже моя Родина. Верю в ее будущее. Меня прилично учили истории. И я очень хорошо помню историю, литературу, Пушкина, 1812 год, что случилось дальше. Помню 1941 год и 9 мая 1945 года… Но я верю и в Украину - она ведь очень неоднородна.
Но историю там все же переписали.
Михаил Резникович: На сегодня - да. После Великой Отечественной войны к Украине присоединилась часть Польши, часть Румынии, часть Австро-Венгрии. Поэтому последние 20 лет мне казалось, что самое естественное устройство Украины - это федерация. Когда какие-то товарищи считали, что "тильки украинска мова" и ничего другого - это ущербно. Но все-таки до 2021 года, пока не закрыли все русские школы, было не так...
Мне кажется, я неплохой профессионал в своем деле, могу многому научить. У меня великие учителя - Георгий Александрович Товстоногов и актер его театра Евгений Алексеевич Лебедев. Очень горько, что все это я не могу сегодня отдать. Мне непросто. Многим здесь, в Москве, трудно понять, что значит, когда тебе запрещают трудиться на родном языке. Это надо прожить. Я прожил. Хорошо это или не очень, но я фанатик театра.
У меня были замечательные отношения с Богданом Сильвестровичем Ступкой. Он несколько раз звал: приходите в театр Франко, ставьте там. Я ему отвечал одно и то же. Есть такой еврейский анекдот. Умирает старый еврей, вокруг него вся семья. Он говорит: "Ой, а где же мой сын Боря?" - "Здесь". - "А где моя дочка Соня?" - "Здесь я". - "А где моя жена Рая?" - "Здесь". - "А кто в лавке?" Я не мог пойти в театр Франко, утром и вечером в своем театре, днем - в театральном институте. Выпустил 10 курсов актерских - два русских и восемь украинских. Поэтому за все, что происходит сейчас в стране, мне горько и стыдно.
Это черта русской интеллигенции - винить себя во всем.
Михаил Резникович: Очевидно. И очень грустно, что на Украине даже того же Ивана Яковлевича Франко плохо знают. А он видел эту меру близорукости человека, его провинциальности, приспособленчества. Как мог, дрался против этого. Жить так, как сейчас там, я не могу - потому и уехал.
Времена такие - без силы духа и без вдохновения никак. Что вас поддерживает сегодня?
Михаил Резникович: Я очень люблю Чехова. Когда я поставил "Насмешливое мое счастье" в 28 лет, то тексты Чехова, его письма просто перекрутили меня внутренне. Чехов - гений. Чем кончается "Дядя Ваня"? Соня говорит: "Мы еще увидим небо в алмазах". Я надеюсь на это. Небо в алмазах - и в театре, и в стране, и вообще в жизни человека - у каждого свое. Дай бог нам его увидеть.
"РГ" благодарит телеканал БелРос за подготовку публикации
Интервью с Михаилом Резниковичем можно посмотреть на медиаресурсах телеканала БелРос: