Поделиться
Итак, 3 октября, утро. В Белом доме идет литургия, воскресная литургия. В одном из кабинетов распевает псалмы священник, трансляция ведется через динамики на прилегающую к Дому Советов площадь. Умиротворение, божья благодать.
Ну не кощунство ли это - под распевы "любви к ближнему" таскать по лестницам ящики со снарядами, выставлять в группу наружной охраны дурочку-девчонку, которая охотно позировала перед телекамерами. Потом ее фотография - уже скорченной от ран - была напечатана в "Известиях".
В это утро обитателям Белого дома включили горячую воду и они устроили банный день. А то уж очень явно пахло в некогда благолепных коридорах с хрусталем и коврами немытым телом. Сегодня уже с горечью приходится говорить, что христианский обычай оказался соблюден: многие добровольные охранники перед смертью помылись.
11.30, пресс-конференция Александра Руцкого. Начал он ее с обвинений Бориса Ельцина в 22 жертвах столкновений демонстрантов с милицией на Смоленской площади в субботний день 2 октября. Обескураженные журналисты переглядывались: даже самые вездесущие из них не располагали столь ошеломляющей "информацией", а попросту "дезой", необходимой Руцкому как прикрытие и оправдание для дальнейших "решительных действий". Для вящей убедительности Руцкой заявил, что свои данные он получил с помощью станции радиоперехвата милицейских переговоров по рациям, и добавил, что может представить соответствующие магнитофонные записи. "Почему-то" он их не представил. Далее оратор решительным образом отверг утверждения о том, что в Белом доме находятся бойцы батальона "Днестр", рижского и вильнюсского ОМОНов и что им незаконно выдается оружие. "Ничего подобного нет. В Доме Советов есть только табельное оружие управления охраны", - не моргнув, заявил он.
Опережая события, отмечу: как только Руцкой в 16 с минутами с балкона Белого дома бросил клич идти штурмом на мэрию и "Останкино", из всех кабинетов со всех этажей ринулись к выходу люди с автоматами наперевес. С наигранной наивностью я спрашивала их: "Ребята, зачем подводите шефа? Он же днем заверил, что здесь есть только табельные стволы". Ребята уходили от ответа, а Илья Константинов был предельно откровенен: "У нас есть все, в том числе бронетранспортеры".
Вскоре мы все убедились в том, что у них "есть все", кроме чести и совести.
Ей-богу, не кривлю душой: моя бравада в общении с вооруженными до зубов людьми объяснялась тем, что до первой крови они были безумно смешны, корча из себя защитников "последней цитадели Конституции". Впрочем, не я одна недооценивала грань между смешным и зловещим.
...На лестнице столкнулась нос к носу с Русланом Хасбулатовым. Вооруженные охранники спикера, толкнув меня к стене, грозно заорали: "Стоять на месте!" - "Да я же не Фанни Каплан"... Руслан Имранович милостиво улыбнулся - не без чувства юмора человек.
Hа пресс-конференции в 15 часов два соратника - Хасбулатов и Руцкой - сидели рядом. У одного лицо - белое, как мел; у другого - раскаленный шар. Коллеги, кивая на них, перемигивались.
Тут спикер в последний раз "откровенничал" перед журналистами. Разглагольствовал о том, что если Ельцин отменит Указ, "ну, тогда я бы еще мог встретиться с этим бывшим - надо к этому уже привыкнуть - Президентом".
За окнами зашумела прорвавшая оцепление толпа демонстрантов, и Хасбулатов быстро свернул пресс-конференцию. Вскоре он шагнул за порог коридора на балкон Белого дома. Этот порог был как бы порогом закона: призвав к штурму, Хасбулатов в одну секунду стал преступником.
С каким немыслимым воодушевлением восприняло немытое, небритое население Белого дома призыв к оружию! Радостные объятия, поздравления, овации. Тетки в белых халатах - буфетчицы, поварихи - размазывали по лицу слезы счастья и умиления, благословляя своих героев на ратные подвиги. Прикормились тетеньки, ради сытного места не оставляли Белый дом до последнего. Ярославны вы наши.
Когда от мэрии запахло порохом, главный редактор велел мне, дамскому полу, " эвакуироваться"...
Утром 4 октября, уже под грохот раздающейся от Белого дома канонады, шла в Кремль. На торце бывшего музея Ленина увидела заграждение, людей в форме: все правильно, подумалось, в такой смутный день меры предосторожности необходимы. Ан, нет. Показалось. Это всего лишь строительный забор, а справа, за Историческим музеем, проход открыт. Безмятежность Красной площади поразила. Гуляют люди, глазеют, как всегда, на почетный караул у мавзолея. У Спасских ворот всего лишь небольшая горстка милиционеров...
В тихом Кремле галдят непуганые вороны - ни машин, ни людей. На Ивановской площади - два вертолета и один бронетранспортер. У резиденции Президента - одна пожарная машина. Впрочем, все это уже излагала на ленте ИТАР-ТАСС. Но ощущение разительного контраста "самого вооруженного парламента в мире" с почти безоружным Кремлем было сильно. И, не скрою, зрело ощущение, что сила политиков, слава Богу, не только в оружии. Хотя горько, что не только себя, но и нас они плохо защищали.
Бродя по коридорам резиденции Президента, вспоминала: за широкими дверями располагался аппарат Руцкого, все его ученые, советники и помощники.
Накануне, 3 октября, один из них - уж не буду "подставлять" - на балконе Белого дома, под призывы Руцкого к штурму, разъяснял на хорошем английском иностранному журналисту правильность действий своего шефа, а намного раньше, в марте, когда вице-президент был еще в силе и не окончательно отмежевался от Бориса Ельцина, тот же советник на грубом русском орал мне в трубку по домашнему телефону: "Чтоб завтра с утра была в Кремле!" С утра в Кремле мне устроили почти кэгэбистскую разборку, обвиняя в том, что переданное по каналам ИТАР-ТАСС сообщение с пресс-конференции вице-президента о "невозможности примирения с Президентом" якобы было фальсификацией. Часа три уламывали дать опровержение. Отпустили со словами: "Нам вас по-человечески жаль. В агентстве вам больше не быть". Генеральный директор ИТАР-ТАСС тогда сказал мне: "Они попадают, как кегли, а нам работать". Так и вышло.
Сегодня мне их по-человечески жаль. И слова эти - не мелкая месть, а только то, что испытываю на самом деле. Умные, образованные молодые люди. На кого же они сделали ставку! Теперь они озлоблены. Может быть, кто-то из них в тюрьме или убит. Жаль.
Жаль, что свой интеллект они употребили на то, чтобы толкать Руцкого наверх, к власти. "Попомните мое слово, он будет Президентом!" - говорил мне в марте начальник секретариата Руцкого. Да, он был несколько дней квазипрезидентом, смешным и зловещим одновременно. А потом стал обагрившим Москву кровью преступником. Какое все же счастье, что он не дотянул до президентских выборов. Мало ли, как что могло сложиться. В нынешнем октябре путь к фашизму перегородили десятки убитых и сотни раненых. Все живые содрогнулись. А если б он победил?
Впрочем, какие только мрачные мысли не придут в голову перед бывшим кабинетом Руцкого в Кремле. Пошли дальше. Табличка "Филатов С. А.". Осунувшийся от бессонных ночей, в ходе которых переговоры о перемирии, под аккомпанемент которых боевики стягивались в Москву, Филатов протягивает руку и дает интервью о будущих выборах. Свободных и демократических. Дай-то Бог, доживем.