Поделиться
Все четыре года Антошкиной жизни прошли среди людей: "хороших" и разных, трезвых и не очень, бедных и зажиточных. Были среди них и люди в погонах, и в белых халатах, и с толстыми портфелями. И всей этой разномастной и разношерстной стае не было никакого дела до маленького горемыки. Так распорядилась судьба, что единственным существом, которое "заметило" пребывание ребенка на этой Земле, оказалась голодная дворовая кошка. Не имея других воспитателей, ребенок научился у кошки не только лакать из блюдца и тереться спинкой о чужие ноги, но и, впитав в себя кошачьи повадки, выживать, опираясь на звериные законы.
Мама-кошка
До того как попасть в детский дом города Шуи Ивановской области, Антон Адамов жил неподалеку в деревне Горицы вместе со своими биологическими мамой и бабушкой. "Биологические" - в данном случае оговорка необходимая, поскольку две эти его ближайшие родственницы не проявляли к ребенку ни малейшего интереса. Родительница, произведя сына на свет, обильно утопила свои родовые потрясения в водке и дальнейшие материнские обязанности воспринимала весьма абстрактно. Чтобы хнычущий, требующий еды, сухих пеленок и тепла малыш не мешал чреде застолий, "докуку" отправляли в чулан. "Докука", несмотря на холод и голод, все-таки выжила и даже завела себе "подружку". Черно-белая кошка Настя, обитающая в том же чулане, восприняла брошенное дитя как собственного котенка.
- Судьба улыбнулась нашему Антошке дважды, - рассказывает Ирина Кочина, директор детского дома. - Первый раз, когда, несмотря на мать-алкоголичку, послала ему крепкое здоровье, не наделив ни одним из физических недостатков. И второй, когда его, истощенного, больного и совершенно дикого, все-таки обнаружили и привезли к нам.
Диагноз, с которым четырехлетний Антон Адамов поступил в детский дом, был лаконичным как приговор: "синдром Маугли". Заболевание насколько редкое, настолько же и трудно поддающееся лечению. Мировая практика показывает, что в тех редких случаях, когда детям, выросшим среди животных, все-таки удавалось выжить, их дальнейшее пребывание в социальной среде оказывалось невозможным. Ничего не поделаешь, человеческий мозг устроен так, что за основу жизнедеятельности он берет ту информацию, которую получает в первые годы жизни.
- Первые месяцы в детском доме Антошка провел на четырех "лапах", - вспоминает Ирина Кочина. - При этом верхние фаланги пальцев он поджимал, имитируя коготки на кошачьей подушечке.
Догнать "котенка" было делом не из легких. С завидной шустростью, работая всеми четырьмя "лапами", ребенок убегал от воспитателей, забивался в темный угол под кроватью и, сверкая глазами, фыркал оттуда на чужаков как разъяренный зверек. Крепко доставалось и тому, кто пытался выудить Антошку из его убежища. Сопровождая атаки боевым мяуканьем, мальчик яростно царапал любого, кто пытался до него дотронуться. И лишь терпение, ласка вкупе с вкусной едой помогли воспитателям приручить дикого "котенка". На доброту мальчик тоже реагировал своеобразно.
- Если вы когда-нибудь гладили кошку, то знаете, как она выгибает спинку и подставляет вам ушко для почесывания, - говорит Ирина Кочина, - точно так же вел себя и наш Антон.
Незнакомый доселе с человеческим общением, мальчик совершенно не понимал и человеческую речь, не признавал никакой одежды и агрессивно реагировал на любые попытки посадить себя за стол или уложить в кровать.
- Обычная детская кроватка казалась ему неудобной, - рассказывает директор детского дома. - Он плакал, вырывался, когда его пытались укрыть одеялом. Мы решили его не заставлять, и так слишком много потрясений для его психики, поэтому первое время наша "киска" спала, свернувшись клубочком на коврике у кровати.
Не меньшие проблемы обстояли у Антошки и с едой. В его голове крепко засело, что питаться он должен так, как и его любимая кошка Настя: лакая язычком из блюдца. Ну, на худой конец, разрывая еду ногтями и зубами. Да и к качеству пищи у малыша были свои требования. Обычные кашу, суп, пирожки и кисель ребенок не признавал, избегая всего нового со звериной осторожностью. Да и пищеварительная система малыша от непривычной еды поначалу бунтовала, и в этом случае его выручала кошкина "школа".
- Однажды во время прогулки я заметила, что Антошка собирает на нашей делянке какую-ту траву, относит ее в беседку и норовит втихаря съесть, - вспоминает Ирина Кочина. - Мы за ним проследили, и оказалось, что из всего многотравья ребенок выбирал именно осоку - растение, которым кошки во все времена прочищали себе желудок.
Прошло полгода с того дня, как Антона Адамова привезли к людям. Сегодня мальчика уже не узнать. Этот крепко сбитый, веселый пацан с удовольствием уплетает борщ, возит по ковру игрушечные машинки, спит на подушке и "работает" на занятиях. А к директору детского дома, воспитателям, психологу и логопеду обращается коротко и емко: "Мама".
- Мы и сами не ожидали, что Антон так быстро пойдет на поправку, - говорит Ирина Кочина. - За несколько месяцев ребенок освоил "программу" трех лет жизни. Еще немного работы - и "Маугли" окончательно догонит сверстников. Наш Антошка - умный, добрый и красивый. Из него вырастет славный человечек.
Близкие родственники
Вросшую в землю, покосившуюся от времени избушку, в которой проживают мама и бабушка Антона Адамова, назвать домом можно лишь с большой натяжкой. Это ветхое строение двадцатых годов прошлого века угрожающе топорщилось съехавшей набок крышей и подслеповато жмурилось единственным целым окошком. Остальные окна "рачительные" хозяева заткнули тряпками. Гостей на пороге встречает шатающаяся от голода кошка. Судя по всему, это и есть Настя - первая воспитательница Антона. Несчастное животное до того оголодало, что, поправ все меры звериной предосторожности, тощей мордочкой тыкалось в сумку к незнакомцам. Я никогда и не предполагала, что кошки так любят булки с изюмом!
В дверь приходится долго стучать, прежде чем она, скрипя единственной целой петлей, отворяется, и в образовавшуюся щель просовывается всклокоченная женская голова. Эта самая голова долго смотрит на меня заплывшими глазами, затем, с трудом ворочая деревянным языком, изрекает нецензурное слово, по всей видимости, вкладывая в него смысловую нагрузку приветствия, замешанного на удивлении.
Чудное явление зовется Наташей. Наталья Адамова, 27 лет, не замужем, нигде не работает, проживает на иждивении своей матери-пенсионерки. В апреле 1999 года Адамова-младшая произвела на свет здорового мальчика по имени Антон.
Не обладая нужной сноровкой, в жилище Адамовых не войдешь. Дело в том, что хозяева, не обременяя себя путешествием до отхожего места, справляют свои большие и малые физические потребности прямо здесь, на крыльце дома. Внутреннее убранство этой избы скорее напоминает звериную нору, чем человеческое жилье. Хотя, насколько мне известно, большинство представителей животного мира ревностно относятся к уюту своих нор, берлог и гнездышек, не позволяя им зарастать грязью. В данном же случае взору представала картина, напоминающая пейзаж городской свалки. Намокшие картонные коробки, вскрытые жестяные банки, старая обувь, ночной горшок, никогда в жизни не мытая газовая плита, на которой закипал неопределенного цвета чайник, да "не пуганный" веником пол - это еще не полное описание убранства Наташиного дома. К тому же в его "атмосфере" навеки прописался стойкий запах мокрой собаки, перемежающийся с кислыми щами и тухлой рыбой.
- Мать, у нас гости, - сиплым голосом позвала хозяйка и ткнула ногой куда-то в угол комнаты. После этого "дружеского" тычка куча тряпок зашевелилась, и из-под нее выбралось существо неопределенного пола и возраста. Едва поднявшись, "мать" тут же, не устояв, рухнула на стоявший рядом стул и уже с сидячего положения в полном недоумении таращила на меня мутные глаза. Как я ни пыталась, связного ответа, где сейчас находится их внук и сын по имени Антошка, мне добиться не удалось. "Дамы" постоянно путались в показаниях. Сначала Антошка, по их словам, ушел в школу. Это в четыре-то года! Потом он уехал с отцом (доселе в природе не наблюдавшимся) в Иваново. Потом его якобы забрала к себе вторая бабушка. Причем ее имя и адрес женщины не называли.
Предприняв последнюю попытку разговорить хозяек, я достала из кошелька купюру и пообещала ее отдать, если они мне сами расскажут, где ребенок. Завидев вожделенную бумажку, они приободрились, и старшая, назвавшаяся Люсей, завела привычную в таких случаях песню.
- Мы такие бедные, живем на пенсию в 1200 рублей! А все покупать надо: картошку - надо, лук - надо, свеклу - надо! На одежду и вовсе не хватает! Дай нам, дочка, денег, помоги! Богу за тебя помолимся!
- А огород у вас есть? - спросила я.
- Есть, а то как же, - кивнула старуха в сторону заросшего бурьяном поля.
- А что ж не посадите картошку сами? Ведь и лук, и свеклу можно вырастить на своем огороде.
- Дак болеем мы, - быстро нашлась Люся. - Спина не разгинается.
- Лопаты нет, - поддакнула ей дочь.
И чтобы уж наверняка меня разжалобить, Люся разрыдалась.
Впрочем, завидев нашу съемочную аппаратуру, она тут же успокоилась, приосанилась и заправила под грязную шапку давно не мытые волосы.
Через два дома от женщин жил старший брат Наташи Николай. Его изба заметно отличалась от той, в которой обитают сестра с матерью. Резные наличники, крепкие ворота и сыто урчащий "Запорожец" во дворе выдавали в нем зажиточного крестьянина. Сам Коля, крепкий мужчина средних лет, долго и со вкусом рассказывал мне о том, какие у него непутевые родственницы. Как они напропалую пьют горькую, дебоширят и вечно клянчат у него, честного работяги, денег. А на мой вопрос о том, знал ли он, что в доме его сестры погибает от холода и голода четырехлетний малыш, сразу осекся и пробормотал, что вообще-то он живет в Иванове, а сюда приезжает только на дачу...
Тишину деревенской улицы нарушила соседка Адамовых Надя. Эта громкоголосая женщина налетела на нас, словно коршун на цыплят.
- Что вы сюда ездите, что вынюхиваете! - кричала молодица. - Ребенок как ребенок, только худенький! Ну подумаешь, родители пьяницы, ну а кто при этой жизни не пьет! Все пьют! Сначала довели людей до ручки, а потом фотографируете! Расспросами своими людям в душу лезете!
Наличие души в деревне Горицы, как видите, не отрицают. Только вот несчастному Антошке в ней почему-то места не нашлось.
...и другие
официальные лица
- В соответствии со статьей 69 Семейного кодекса РФ за уклонение от воспитания, содержания и обучения ребенка гражданка Адамова в судебном порядке лишена родительских прав, - сказал Алексей Чистяков, помощник прокурора города Шуя. - А в настоящее время нами ведется расследование по факту грубых нарушений, допущенных рядом должностных лиц: в частности, главой сельской администрации, органами социальной защиты и участковым.
По словам помощника прокурора, в том, что ребенок едва не погиб, кроме матери, личности асоциальной, виноват прежде всего глава сельской администрации. Согласно закону о местном самоуправлении в прямые обязанности этого человека входят контроль и выявление беспорядков на вверенной ему территории.
- Сигнал о том, что в доме Адамовых в нечеловеческих условиях содержится малолетний ребенок, поступил к нам в апреле этого года от участкового деревни Горицы лейтенанта Евдокимова, - поведал нам Алексей Чистяков. - Будь у Евдокимова на участке только одна деревня, то, возможно, ребенка забрали бы в детский дом и раньше. А так он один на четыре села. Хорошо, хоть обнаружил мальчика еще живого!
С лейтенантом, спасшим ребенку жизнь, нам встретиться не удалось. Видимо, "мотался" участковый где-то по своим делянкам. А вот в сельский совет мы решили все-таки заехать. Несмотря на разгар рабочего дня, на его двери красовался огромный амбарный замок.
- Раз с утра не пришли, значит, сегодня уже не откроются, не ждите, - посоветовала продавщица местного магазина. - А завтра они за зарплатой в город поедут. А потом, в четверг, у них неприемный день.
И все-таки мне очень хотелось поговорить об Антошкиной судьбе с кем-то, кто в этой пьяной деревне пользуется официальным авторитетом. Например, с участковым врачом.
- Ой, - горестно вздохнула Анна Афанасьевна Цымик, деревенский терапевт. - Какой же несчастный ребенок был наш Антошка, слава богу, что его в детдом забрали!
Доктор с искренним негодованием долго нам рассказывала, в каких жутких условиях жил мальчик. Как пьяная мать его швыряла на деревянный стол, как кормила прокисшим молоком и заворачивала в портянки...
- Анна Афанасьевна, - перебила я, - а что ж вы-то не сообщили сразу "куда следует"?
- Да я ж хотела! Но потом меня перевели с детского участка на взрослый, и все это перешло в ведение педиатра Устинова.
Сельский педиатр Сергей Константинович Устинов отличался завидной выдержкой:
- Да, семья пьющая. Так у нас в селе все пьют. Колхоз развалился, людям заняться нечем. Ребенок рос в антисанитарных условиях, но ничем "таким" не болел. Поводов отправлять его в больницу не было. Один раз я поругал Наташку за грязь в избе, так она на следующий день прибралась.
Одним словом, ничего "страшного" не происходило.
Бытует мнение, что "каменные джунгли" города делают людей черствыми и бездушными. А в деревне по-прежнему "без спроса ходят в гости". Вот только из сорока ребятишек шуйского детского дома "настоящих" сирот всего трое. Остальные - "отказники", подброшенные или изъятые у родителей через суд дети. И все они - из окрестных деревень.
P.S.
Рацион питания воспитанника этого конкретного детского дома составляется из расчета 24 рубля в сутки. Основное меню состоит из дешевых круп и недорогих овощей типа картошки, капусты и свеклы. Но ведь детям иногда нужно кушать и мясо, и булку маслом намазать (хотя бы один раз в день). Такие привычные для домашних детей продукты, как печенье, конфеты, фрукты (даже распространенные в средней полосе антоновские яблоки), - для них роскошь. Карамель и прочие немудреные лакомства для своих воспитанников педагоги детского дома покупают на свою более чем скромную зарплату. И если у вас возникнет желание помочь этим детям, то пишите, приезжайте или звоните: 155900, Ивановская область, город Шуя, улица Ярославская, дом 77, телефон: 2-40-67.