Поделиться
- Вы только что получили звание народного артиста России. Важны ли для вас регалии?
- От этого ведь ничего не меняется... Другое дело, приятно, когда к тебе с интересом относятся твои коллеги, признают твой "способ жизни" в театре. Есть дорога, и радостно, что ее кто-то одобряет. Хотя я достаточно сложно отношусь к любого рода похвалам и ругани. Даже если все хвалят, у меня свой счет и к тому, что делается, и к себе. И это для меня важнее всего. Но я не так давно стал понимать, что делаю в театре. Пожалуй, года четыре назад...
-То есть через двадцать лет работы?
- Стал понимать что-то... даже не про театр, а про "освоение себя" в профессии...
- Часто приходится слышать, что актерство - не очень мужская профессия, что в мужчинах-артистах много женственного. Вы производите впечатление человека твердого, с мощным мужским характером. Это не противоречит необходимости подчиняться?
- Умение подчиняться - это одна из граней профессии. Но при этом нужно оставаться самим собой.
- Бывает ли, что мнение Льва Абрамовича Додина по поводу ваших ролей не совпадает с вашим видением?
- Для театра это нормально. Иногда по этому поводу возникают... проблемы. Вот, например, я поначалу отказался от роли Серебрякова в "Дяде Ване", за которую получил потом премию Станиславского. Мне неинтересно было играть страдающего старика. После определенных событий в жизни театра я вернулся к этой роли, оставив за собой право понимать образ по-своему.
- Вам не казалось странным, что Лев Абрамович выбрал на роль Серебрякова именно вас? Вы - моложавый, здоровый, красивый, подтянутый мужчина...
Они проплакали все действие, а потом подождали меня с бутылкой коньяка, чтобы поблагодарить.
- А кто сказал, что Серебряков - старик? О его возрасте у Чехова нигде не сказано. Мне недавно исполнилось 50, и при каком-то ином раскладе своей жизни я вполне мог быть в этом возрасте профессором. Потом я не очень понимаю, как это можно всю жизнь серьезно заниматься чем-либо, что окажется, как говорит Войницкий, "бредом и морочеством"?! И потом чего только не говорят! Да и кто говорит? У Серебрякова свое видение жизни искусства. И многие могут быть с ним не согласны. И что из того?
- Ксения Раппопорт как-то говорила, что она каждый раз выходит на сцену в "Дяде Ване", чтобы оправдать свою Елену Андреевну. Вы тоже стараетесь оправдать своего Серебрякова?
- Нет, я не считаю, что его нужно оправдывать. Потому что его формула жизни: "Дело надо делать!" - мне близка. Обычно ее актеры произносили как какую-то ироническую присказку. А для него это - позиция! А если говорить о его отношениях с женой, то и здесь я его понимаю. Он, как и я, вовсе не собирается отдавать кому-то то, что ему принадлежит. Поэтому он и борется за эту женщину и не может ее отдать никому. И чего его тут оправдывать?! Он так живет.
Он очень точно знает все про себя. И про то, чем занимается. Его постигают сомнения, но мы ведь все попадаем в ситуации, когда нет ответа на вопросы. И мучительно его ищем. В этом и есть, наверное, смысл жизни.
- Как только вы заговорили о Серебрякове, даже стали походить на него внешне...
- Достаточно подумать по-серебряковски - и что-то происходит. Но, повторяю, это ведь и я тоже. Я ведь отстаиваю в жизни то, что считаю важным и нужным. И ощущаю жизнь по-своему. Мне 50 лет, силы уже другие, организм не тот. Раньше мог запросто сыграть ту же "Пляску смерти" пять раз подряд. Сейчас два раза - и уже тяжело. Чем это не серебряковская история?! Может быть, это связано не только с возрастом, но и со способностью больше вкладываться в историю, которую ты рассказываешь. А это влечет за собой гораздо большие затраты.
- Все ваши герои - люди сильные. В том числе и Лебядкин в "Бесах"... Это у них от вас?
- Возможно, они и производят впечатление сильных, но я не считаю себя сильным человеком. Упрямый - да! Я требователен к себе, к тем, кто со мной работает, к тем, кого я люблю, кого я родил. Наверное, это правильно. Потому что всякая любовь требовательна. Так же - и мои герои. Сила ли это? Не знаю... Может быть, совокупность жизненных позиций.
- Попробую угадать распределение на "Короля Лира", которого сейчас репетирует Лев Додин. Лиром будете вы?
- У нас многие пробовали Лира на репетициях. Но последнюю неделю "лирил" я. И, кажется, я понимаю, о чем бы я хотел говорить в этой роли. Я думаю, самое главное в этой истории то, что Лир не смог понять, что происходит. Его мозг не выдержал, и он просто сошел с ума. Но не факт, что Лиром буду я. Возможна иная расстановка сил...
- В ваших творческих взаимоотношениях с Додиным находила коса на камень?
- Ему всегда можно объяснить свою позицию. И он всегда принимает человечески правильные решения.
- А вы можете прийти и сказать: "Лев Абрамович, я хочу сыграть то-то и то-то?"
- У нас так не принято, но это в принципе возможно. Во всяком случае у каждого, думаю, такое право есть... Потому что особенно в последние годы очень чувствуется быстротечность времени. И плевать на то, есть ли у меня право, я хочу в этой жизни сделать что-то еще и что-то понять. Через что-то пройти в профессии. У меня есть амбиции. Что мне, наверное, позволяет подойти, попросить и попробовать.
- Самостоятельно что-то попробовать не хотите?
- Хочу. Я организовал "Чрезвычайно зависимое театральное сообщество". И сделал там спектакль в качестве продюсера - ни больше ни меньше "Пляску смерти" Августа Стриндберга. Материал удивительный! Стриндберг был беспощаден к себе и очень нежно любил... И в нашем спектакле есть эта беспощадность взгляда на себя, в себя и вообще в человека. Мы старались вытащить наружу то, о чем обычно не говорят. Но это не чернуха, Стриндберг ведь писал про то, что в человеке мерзостное сочетается с прекрасным...
К нам на спектакль приходили из шведского консульства. Они думали, что знают про Стриндберга все. И вдруг обнаружили такую человеческую историю!.. А однажды после нашего спектакля вернулись друг к другу муж с женой, родители подруги моего сына. Они проплакали все действие, а потом поджидали меня с бутылкой коньяка, чтобы поблагодарить. Вот такой был эффект... В конце августа или в начале сентября, если все сложится удачно, мы планируем приехать с этим спектаклем в Москву.