Прежде всего хотел бы обратить внимание на тот огромный вред, который, в случае навязывания ЕГЭ, может быть нанесен преподаванию гуманитарных дисциплин. Казалось бы, в экзаменационном задании наряду с частью А (тестовой) есть части B и C, позволяющие давать расширенные ответы. Но и они, к сожалению, не свободны от определенного шаблона, ведь для их проверки в сжатые сроки все равно используется некий "ключ". Вот и придется школьным учителям, которые могут превратиться в бесплатных репетиторов по подготовке к ЕГЭ, коренным образом изменять методику преподавания. Что это значит? Меньше времени останется на яркую эмоциональную окраску изучаемого материала, на совместный с учеником поиск истины, зажигательные дискуссии. Для меня, преподавателя истории, важно видеть во время ответа глаза ученика, воспринимать оттенки интонации, вступать в "живой диалог". Наши ученики и так не слишком хорошо говорят, а с введением ЕГЭ останется гораздо меньше времени для "размышлений вслух". Но те, кто не говорит, не будут и думать.
Неоднократно заявлялось, что выпускники школ ничего не теряют, участвуя в ЕГЭ. Данные утверждения недостаточно искренни. Выпускник ничего не теряет на стадии эксперимента. Однако есть "маленький нюанс". Судя по результатам сдачи ЕГЭ в 2004 году число двоек, полученных его участниками таково, что при обязательном ЕГЭ значительное количество детей не смогло бы сдать экзамены за курс средней школы. Кто бы смог оценить глубину душевной травмы, нанесенной ребенку, и ее последствия?
Что привлекает в ЕГЭ? На первый взгляд то, что выпускник может направить результаты во многие вузы, сдав серию экзаменов только раз. Но это в том случае, если они успешны. А если нет? При традиционной системе выпускник может продолжить сдавать экзамены в другие вузы. В условиях ЕГЭ придется ждать еще год, чтобы попытать счастья...
Позицию учителей, которые критически относятся к ЕГЭ, разработчики эксперимента воспринимают снисходительно: они-де боятся функционирования объективного механизма учета их труда и деятельности школы в целом. Такая реакция более чем обидна. Ведь по сути, ЕГЭ ставит под сомнение священное право учителя: оценивать итоги труда своих питомцев. Об этом же говорит и директор московской школы
N 109, доктор педагогических наук Евгений Ямбург: "Не потому ли введение ЕГЭ вызвало внутреннее сопротивление значительной части педагогов страны, что было воспринято ими как свидетельство тотального недоверия к учителю, якобы не способному представить обществу объективные, неискаженные результаты своего труда?". Итоги "единого" кишат процентами - столько-то двоек, столько-то пятерок... Неужели не понятно, что мы, педагоги, создаем не штампованные изделия, а способствуем развитию тончайшей материи - человеческого мозга. Посев и жатва могут быть разделены значительным временным промежутком. И никакой механизм не сможет объективно оценить уровень мастерства педагога в элитном лицее и учителя ребенка из неблагополучной семьи, не имеющего ни малейшего желания учиться, но которого он героическими усилиями доводит до окончания школы.
ЕГЭ ни в коем случае не должен стать обязательным для всех выпускников школ. Кстати, некоторые из них иногда вовсе не стремятся немедленно поступать в вузы. Должен соблюдаться принцип безусловного сохранения свободы выбора между ЕГЭ и традиционным экзаменом. Хотелось бы, чтобы эта проблема обсуждалась не на обычных совещаниях по промежуточным итогам эксперимента, а на Всероссийском съезде работников народного образования. Причем большинство делегатов должно непосредственно работать с детьми и студентами.