Поделиться
Проблема сбора налогов, без сомнения, станет одной из острейших в 2005 году. Уже в конце прошлого года налоговики предъявили претензии по недоплаченным налогам, которые совокупно со штрафами измерялись в миллиардах рублей, ряду крупнейших компаний. Между прочим, не только нефтяным. И в каждом случае неплательщикам инкриминировалось использование "схем оптимизации налогов". Все это породило массу вопросов. Прежде всего: не вредит ли активность налоговиков инвестиционной привлекательности страны?
Действительно, в 2004 году фактически завершилась налоговая реформа. В наступившем году изменятся ставки некоторых налогов (на добычу полезных ископаемых, единого социального), новшества появились в распределении налоговых сумм между различными уровнями бюджетов - это, в частности, коснется налога на прибыль. Но в целом каркас налоговых нагрузок уже сформирован. И потому центр тяжести вполне логично переносится на сбор налогов.
И вот здесь, очевидно, начнется самое интересное. Конфликты интересов бизнеса и власти уже отразились в заочных дебатах чиновников нескольких ключевых экономических ведомств. Так, заместитель министра экономического развития и торговли Андрей Шаронов счел главной тревогой 2004 года для отечественных и зарубежных "неопределенность действий власти". "Не страшно, если государство истребует налоги, - отметил Андрей Шаронов. - Но одновременно с этим оно должно дать понять бизнесу, что существует конечное, строго обозначенное число способов добиваться этого. Государство должно собирать налоги, но по понятным и неизменным правилам. Их неопределенность порождает страх, и мы уже получили отрицательный результат от таких действий".
Пока четких акцентов расставлено не так уж много. Глава министерства промышленности и энергетики Виктор Христенко недавно заявил: "Три - пять лет назад главной претензией международных экономических организаций к России было то, что мы не способны собрать те налоги, которые должны платить компании. А теперь, когда государство стало в состоянии истребовать эти деньги, это вызывает обратную реакцию". Но сам факт сбора налогов, видимо, не может вызывать протестов. Дело - в эффективном механизме.
В этой связи интересна позиция главы минэкономразвития Германа Грефа. По следам декабрьских налоговых претензий к компании "Вымпелком" он явно не случайно вспомнил о мировой практике: "Компания может затребовать аудит своей налоговой отчетности. После его проведения подводится черта, и новые налоговые претензии становятся невозможными. В настоящее время в России такой нормы не существует". В развитие своей идеи министр выдвинул идею - ввести правило, по которому любая компания может потребовать провести налоговые проверки: "Это стало бы юридическим механизмом защиты компаний от необоснованных налоговых проверок".
В свою очередь один из идеологов и авторов налоговой реформы, заместитель министра финансов Сергея Шаталова, как раз и курирующий деятельность налоговой службы, не раз подчеркивал, что уменьшение налоговой нагрузки на бизнес только полдела. За этим последует ужесточение администрирования, поскольку "компании, платящие налоги не в полной мере, получают тем самым неоспоримые конкурентные преимущества". Он же и заговорил о необходимости ужесточения мер против реальных и потенциальных неплательщиков. С этим трудно спорить, поскольку проблема налогов в той или иной степени существует во всех странах, и везде бизнесмены стараются в той или иной мере оптимизировать их выплату.
Но, с другой стороны, и предложения о регламентации налоговых проверок, о более "бережном" отношении к бизнесу родились не на пустом месте. Последовательность выступлений чиновников минэкономразвития в защиту бизнеса обоснована прорезавшимися в 2004 году экономическими проблемами, которые могут в текущем году и вовсе обостриться. Речь идет о налоговых конфликтах, связанных с пересмотром отношения налоговой службы к попыткам применения так называемых схем оптимизации налогов, тем более что многие из них при очевидном стремлении сократить уплату налогов все же не нарушали законодательство. В частности, законы того времени, в которое эти схемы применялись. И тотальный пересмотр платежей, появление претензий через несколько лет после реализации схем может привести лишь к увеличению неопределенности, которой российским и зарубежным бизнесменам и так хватает, а соответственно - и к уменьшению инвестиций в реальный сектор экономики.
Причем, как считает тот же Андрей Шаронов, нужно заниматься "созданием условий, прежде всего законодательных, для нормальной работы экономики", что его министерство и делает в последнее время. Кроме того, Андрей Шаронов склонен видеть проблемы и в правоприменительной сфере: "Сейчас судебная система лучше слушает власть, чем бизнес". А независимый арбитр, который бы уравнивал шансы бизнесмена и представителя власти, не появился, стало быть, нет строгого единообразия в исполнении законодательных норм.
Так что неопределенность есть не только в отношениях бизнеса и власти. Она стала отчетливо проявляться и между различными структурами власти, по-разному понимающими, какими же методами и способами достичь удвоения ВВП, развития экономики, перевооружения многих ее отраслей. Остается только надеяться, что в итоге всех этих дискуссий восторжествует прагматизм, позволяющий бизнесу развиваться по строгим, но все же понятным и не меняющимся так часто правилам игры.