Около 200 произведений Марка Шагала из музейных и частных коллекций России, Франции, Швейцарии представлены на выставке в Третьяковской галерее. Называется она "Здравствуй, Родина!" и означает новую встречу со знаменитым художником-поэтом. Так называли Шагала, ибо в его творчестве слились и искренность, и фантазия, и гротеск, воплотившиеся в неповторимом своеобразии его творческого мира. Сам художник так объяснял свою страсть к полетам "во сне и наяву", ставшую его визитной карточкой: "Ребенком я чувствовал, что во всех нас есть некая тревожная сила. Вот почему мои персонажи оказались в небе раньше космонавтов", - написал он в своих мемуарах "Моя жизнь".
На одном из своих лучших полотен "Влюбленные. Прогулка" Мастер изобразил себя со своей вечной Музой - женой Беллой, парящей над Витебском. Герои Шагала и он сам были счастливы в полете. Одна деталь: картина написана в 1917 году - революционные катаклизмы разрывают бывшую империю, а у художника снова праздник, снова полет...
Нынешняя возможность для московской (и не только) публики увидеть собранные под одной крышей картины художника разных периодов его жизни уникальна. Тут и ранние витебские работы, и французский цикл, среди них есть подлинные шедевры. Выставка не обойдена вниманием, но вот в прессе рядом с восторженными оценками встречаешь и эпатажно-самоуверенное: смотрите, в Москву привезли второго графомана XX века (первый - Пикассо). Понятно, защищать Шагала и "агитировать" за него нет нужды. В Инженерном корпусе Третьяковки побывают и специалисты, и просто зрители-энтузиасты, сохранившие веру в красоту, способные разобраться в истинных ценностях.
Сегодня хочется напомнить просвещенному читателю: нынешний знак любви Третьяковки к Марку Шагалу не первый. 32 года назад, в июне 1973 года, здесь прошла первая выставка его работ с участием самого Мастера. Как на первых шагаловских чтениях в Витебске вспоминал заслуженный работник культуры России, кандидат исторических наук Всеволод Володарский, тогда, в день открытия вернисажа, в Третьяковке яблоку негде было упасть. Сюда приехали министр культуры СССР Екатерина Фурцева, Майя Плисецкая, Надя Леже, многочисленные художники, реставраторы, ценители прекрасного. Произносились официальные речи, разрезали красную ленточку, пили шампанское. Выступил на торжестве и сам мэтр.
- Я сердечно благодарен вам за приглашение сюда, на мою Родину, после пятидесятилетней разлуки, - сказал Шагал. - Я благодарен за то, что вы выставляете в Третьяковской галерее некоторые мои работы. Вы не видите в моих глазах слез, ибо, как ни странно, и вдали я душевно жил с моей Родиной и Родиной моих предков. Я был душевно здесь всегда. Как дерево с Родины, вырванное с корнями. В конце концов это вечная проблема - краски или химия, как я часто говорю. Художники Европы, Америки (кроме художников Азии, Африки) влеклись то в Рим, то позже в Париж. Когда я был мальчиком, в моей душе, быть может, была некая краска, которая мечтала о какой-то особой синеве. И мой инстинкт влек меня туда, где как бы шлифуется эта краска. Так же, как русские художники Брюллов или Иванов ехали в Рим, так некоторые молодые ехали в Париж. Я не буду распространяться сейчас обо всех этих тонких проблемах. Можно обо мне сказать все, что угодно: большой или не большой я художник. Но я остался верен моим родителям из Витебска...
На мой взгляд, в своей короткой, но чрезвычайно емкой речи Шагал тогда ответил на "вечный" вопрос, где его Родина. Часть искусствоведов, критиков, коллег по перу сегодня и так, и сяк склоняют название нынешней выставки "Здравствуй, Родина!" Одни считают его "совковым", другие считают годы, проведенные Шагалом в Германии и Франции, и приходят к выводу о "непонятности" Марка Захаровича с точки зрения его "корневой системы", самого понятия "Родина". Думаю, в его процитированных словах, произнесенных 5 июня 1973 года, дан честный, исчерпывающий ответ на так остро волнующий знатоков его творчества вопрос.
Стоит, наверное, привести еще несколько деталей из череды тех дней, когда счастливый Шагал бродил со свитой по залам Третьяковки. Вот его оценки творчества коллег разного калибра и времени. У полотен Крамского: "Я мальчиком смотрел на Крамского. Почему я не умею так рисовать? Милая штучка". У Саврасова: "Прелестная! Чудная! Замечательная вещь! Обожаю его! Какой это большой художник! Это же была революция для русского искусства!" В зале Левитана: "Какая прелесть! Это Россия! Это наша Родина! Надо уметь так сделать". Уже уходя из зала и показывая на "Мостик" - одну из ранних работ Левитана - Шагал произнес: "Какая прелесть! Это лучше Коро". И уже входя в зал Сурикова, оглянулся и добавил: "Это волшебство!"
Нынешняя выставка Мастера проходит пафосно, с размахом. Специально к ней подготовлен роскошный каталог на русском и английском языках. В Москву приехали внучки Шагала. На вопрос, не обижает ли вас, что дедушка принадлежит всему миру, внучка художника Белла Мейер ответила коротко: "Нет!"