Поделиться
Русский европеец на рандеву с толпой
Мне показалась плодотворной идея, промелькнувшая в программе Виктора Ерофеева "Апокриф", разделить соотечественников на тех, кто считает себя просто русскими, и тех, кто может позволить называть себя русскими европейцами. Ту же тему поднял и Владимир Познер во "Временах", где, правда, говорилось по большей части о политическом статусе России, двигающейся на Запад, тогда как в "Апокрифе" участники программы рассуждали о западном самоощущении отдельно взятого россиянина.
Слово "европеец", по Ерофееву, видимо, ничего другого не означает, как принятый на Западе стандарт цивилизованности. Для русского человека это, как ученая степень. Только диплома не дают. Впрочем, и без него понятно: кто есть кто.
...Любимая забава нашей Думы - сочинение законодательных мер против насилия и порнографии на телеэкране.
Любимое занятие нашего ТВ - диспуты с депутатами на тему, что первично: реальность или ее отражение? Человек или его тень?
Вот и в минувший четверг сначала на "Культурной революции", а затем и в передаче "К барьеру!" дуэлянты весело и сердито ломали копья в целях взаимного повышения рейтинга. Не важно - положительного или отрицательного.
Правда, всякий раз, когда дело доходит до конкретных претензий, то выясняется, что речь идет о пошлости и низком художественном качестве, которое правовыми нормами не отрегулируешь.
В последнее время мне не довелось встретить ни одного человека, который бы доброе слово замолвил, во-первых, за телевидение, во-вторых, за Государственную Думу. Странное дело: мы более всего ненавидим то, что сами и выбираем. Вопрос только в том, что больше ненавидим: ТВ или ГД?
Ответ очевиден: конечно, ее, родимую.
Ненавидим за многое и, в частности, за ее настырное стремление выдавать желаемое за действительное. Это старая-старая сказка о волшебном зеркальце, которое тебе принадлежит, но которое почему-то показывает не то, что тебе хочется. Или хуже того: показывает то, что тебе хочется, но не то, что есть на самом деле.
Ну да, эта дама (в смысле Дума), как известно из сказки, не очень адекватна по отношению к реальности. Она со злости может и разбить волшебное зеркальце. Меня-то больше умиляют те из наших граждан, кто сегодня себя называет "русскими европейцами", кто еще вчера предпочитал житье-бытье с ворюгой на окраине империи, чем с диктатором в столице. Они тоже требуют призвать зеркало к порядку.
"Правительство! Куда смотрит правительство?"
Русский европеец Андрей Кончаловский посетовал, что у нас теперь нет компетентных органов, которые занялись бы воспитанием хорошего вкуса у массового зрителя.
Этот выпуск "Культурной революции" мне показался самым парадоксальным за всю ее перманентную историю. Вмешательства со стороны государства в редакционную политику ТВ требовал человек, который в недалеком прошлом имел печальный опыт взаимодействия с государством - его лучшая картина "История Аси Клячиной" пролежала на полке лет двадцать.
В скобках стоило бы заметить, что нынче самые твердые почвенники - это вчерашние западники. А самую щемящую ностальгию по советским временам испытывают бывшие антисоветчики. Просматривается, впрочем, и обратное движение.
По другую сторону баррикады от Кончаловского, человека свободной профессии, оказался человек служивый, бывший председатель бывшего Гостелерадио Леонид Кравченко. Самое забавное, что и он не против руководящей и направляющей роли какой-нибудь партии или, пусть, самого правительства; он только против тех, прежних, способов руководства, когда телефоны в его кабинете раскалялись от звонков членов Политбюро. Было видно, что он, как вспомнит эту практику, так вздрогнет.
- Так давайте решать эту проблему цивилизованно, как в европах. Не надо никаких политбюров. Пусть будут наблюдательные советы, составленные из всеми уважаемых людей.
Этот крик души я слышу столько, сколько себя помню после советской власти. Скоро русская сказка сказывается, да не скоро дело европеизируется. И, слава богу, применительно к этому случаю. Потому что мы-то знаем, какой Наблюдательный Совет у нас не организовывай, а все равно получится административно-командное Политбюро.
Новость в другом. Старую сказку "О золотой рыбке" теперь можно излагать следующим образом. Приплыла золотая рыбка к столбовой дворянке из бывших крестьянок и взмолилась: "Будь, пожалуйста, владычицей морской и позволь мне служить у тебя на посылках".
Братья наши большие
Осталось поведать еще пару сказок, воспоминания о которых навеяны нынешним телерепертуаром.
Сначала о Штирлице. Без него праздник Победы - все равно, как Новый год без "Иронии судьбы". Напомню, что сериал был сделан по заказу известного компетентного органа, с целью улучшения своего образа.
Только кажется, что из года в год мы смотрим одни и те же "Семнадцать мгновений", что это нечто неизменное в нашем стремительно меняющемся мире. На деле это не так. Отмечу несколько этапов взаимной любви. На первых порах население смотрело произведение Татьяны Лиозновой как историческую беллетристику. Затем - как чисто приключенческое кино. Потом - как анекдотическую штирлициаду. И вот теперь, когда весь сериал прогнали за одни сутки, я понял, что отныне он - для меня, недипломированного русского европейца. Это же парк культуры и отдыха. Если угодно, наш Диснейленд с понятными и любимыми для бывших советских граждан аттракционами и героями.
Еще один приятный советский Диснейленд - "Кавказская пленница". Эта картина почему-то вспомнилась, когда по телевизору показали сцену выхода Джорджа Буша из тбилисского ресторана. Было понятно, что он удачно провел время и что он очарован кавказским радушием. Тостов наслушался... В этот момент Большой брат Джорджик напомнил мне Шурика, а грузинский европеец Саакашвили - товарища Саахова в момент торжественного открытия Дворца бракосочетания.
Тем временем на канале ТНТ объявился другой Большой брат. Метафорический. Он запер 8 пар юношей и девушек в зазеркальном доме. Он для них - руководящая и направляющая воля. Это уже "ихний", сугубо европейский аттракцион. Игра в бытовой тоталитаризм, в физическую несвободу, в тотальную публичность. Как тут не согласиться с цитатой, приведенной Михаилом Швыдким в его программе: "Телевидение - это демократия во всей ее неприглядности".