Жозеф Хабимана «прославился» на всю область после его задержания за нелегальное проживание в России. Самое интересное, пожалуй, состояло в том, что органы правопорядка не заинтересовались личностью Жозефа гораздо раньше – ведь сорокалетний темнокожий «студент» вот уже несколько лет жил, в общем-то ни от кого не скрываясь, под Воронежем в селе Гремячий Колодезь. Местные к нему привыкли, звали почему-то Максимкой, любили за трудолюбие и добрый покладистый характер. Климат под Воронежем далеко не африканский, но Жозеф свыкся и с зимой, и с морозами, и со всем непростым бытом русской деревни, помогая старикам вести дворово-огородное хозяйство.
Приехал он в эти края, конечно, не за экзотикой и не в поисках приключений. В средине девяностых парня из Руанды послали в далекую Россию учиться. Попал он на физико-математический факультет Воронежского педагогического университета. И дошел до четвертого курса, когда на родине вспыхнула жестокая братоубийственная война, в ходе которой погибли двое братьев Жозефа. Руанда забыла своих сыновей и перестала оплачивать их учебу. Никто не позаботился и о возвращении студента домой. Пришлось ему брать бессрочный академический отпуск. Сколотить необходимый для продолжения образования капитал в тысячу долларов Жозефу так и не удалось, хотя нанимался и грузчиком, и разнорабочим на стройку, и дворником. На одной из воронежских квартир его обокрали, пропали и деньги, и документы. Так и превратился африканский студент в российского бомжа. И тогда бедолага подался в деревню – без документов там все же спокойнее.
«Замели» его скорее всего «по наводке» местного ТВ, рассказавшем о необычном жителе Гремячего Колодезя. По словам заместителя начальника паспортно-визовой службы ГУВД Воронежской области Инны Куцовой, иностранцы, попавшие в подобное положение, должны подать заявление о пропаже документов, получить взамен справку и с ней поехать в посольство своей страны. У Жозефа Хабиманы случай посложнее – посольство Руанды в Москве закрылось, ближайших представителей этой страны можно было найти только в Берлине. Сам-то он считает, что уже давно «натурализовался» в России. Да и что его ждет теперь дома – этого не знает никто.