Поделиться
Мы его сразу вычислили в толпе дачников, хлынувшей на платформу из подмосковной электрички. Высокий, темноволосый, подтянутый, чем-то неуловимо похожий на Пирса Броснана и всех предыдущих Джеймсов Бондов, вместе взятых. А главное - пристально озирается по сторонам и вроде бы никуда не спешит.
- Вэлкам ту Раша! - дипломатично поприветствовал я американца. - Хау а ю?
- О, прекрасно! - радостно отозвался приезжий. - Май нэйм из Филипп. Я очень рад, что приехал. Мне очень нравится Россия!
Здесь необходимо пояснить, откуда этот американец взялся. У моего старого друга Игоря, полковника милиции в отставке, в Америке живет и работает дочь. Буквально накануне она позвонила из Вашингтона и попросила родителей приютить ее знакомого, который приезжает в Россию.
Свою жену, переводчицу по профессии, Игорь оставил хозяйничать на даче, а меня попросил помочь встретить гостя. Да еще на всякий случай подключил к этому ответственному делу своего соседа, 76-летнего Германа Сергеевича, бывшего начальника одного из московских РОВД.
- С каким заданием прибыл, сынок? - сразу же взял в оборот заокеанского гостя Герман Сергеевич, цепко глядя на него выцветшими голубыми глазами бывалого оперативника.
- Я не с заданием... - опешил американец. - Я сам по себе... Я юрист, хочу работать с, как это... рашен компании и приехаль немножко учить русский язык...
- Погоди, Сергеич, - произнес Игорь голосом доброго следователя. - Не по-русски это... Видишь, с дороги человек, устал. Вот приедем на дачу, попаримся, шашлычку поедим, а потом и о деле поговорить будет можно. Только вначале заедем на святой источник за водой. Батюшка его каждый год освящает. Мы воду набираем в бутылки, и она неделями стоит - не портится...
Садимся в машину. Американец согласно кивает головой каждой яме на дороге, как будто и не ожидал здесь ничего иного, и вдумчиво смотрит по сторонам. Мимо мелькают до боли знакомые детали подмосковного быта - заваленная мусором свалка, лежащий под забором усталый мужичок, дачницы, продающие у дороги огурцы и позднюю малину... Очень интересно было бы услышать, что думает обо всем этом наш гость. Но американец молчит, как партизан...
- Филипп, а в Америке есть дачи? - спрашиваю я.
- О да, есть - летний домик и немного земли... Но только для отдыха. А в России, как я понимаю, для питания и выживания...
- Ничего ты не понимаешь, - бурчит Игорь. - Вот приедем на дачу - поймешь.
Подъезжаем к источнику. Спускаемся по шатким деревянным мосткам в лесное урочище, где из бетонной трубы струится жалкий ручеек. По поверхности воды бегают жуки-водомерки и плавают сухие еловые иголки. Отгребя их ладонью к краям, Игорь набирает воду в пластиковые бутылки. Американец изумленно глядит за тем, что он делает.
- Итс зэ вэри гуд уотер, - пытаюсь успокоить я его. - Зэ холи уотер... (это очень хорошая вода. Святая вода).
Филипп добросовестно носит со мной бутылки в багажник машины, но испить святой водицы наотрез отказывается. Наконец приезжаем на дачу. Хорошая дача - конечно, по меркам не обитателей Рублевского шоссе, а рядового россиянина. У дорожки маргаритки цветут. В огороде тыквы желтеют. Зреют груши - самую спелую мы даже попробовали. Вкус пока терпкий, вяжущий рот, но через пару недель будут в самый раз.
Дом - деревянный, двухэтажный. Игорь в этом году сделал пристройку, там поместилась еще одна спальня и ванная комната размером с хорошую городскую кухню. Туалет в доме работает исправно. Есть и еще один, на улице за баней. Посидев там, американец вышел в глубокой задумчивости. Что, интересно, его там озадачило?
Пока топится баня, нужно наколоть дров для шашлыка. Моя жена Татьяна молча берет колун, выбирает самую толстую березовую чурку и с первого удара разваливает ее пополам. Филипп решает прийти на помощь женщине. Лучше бы он этого не делал... Уже через пять минут он выпускает колун из рук и обессилено садится на скамейку - взмокревший, с дрожащими руками. "Да-а, - разочарованно протянула хозяйка дачи Галя. - Американцы-то, оказывается, только с виду супермены..."
С тайным злорадством мы ждали, как Филипп поведет себя в бане. Хозяин постарался на славу - температура в парилке зашкаливала за сто градусов. К нашему удивлению, это испытание американец выдержал с честью. Сходил, попарился, да еще и добавки попросил. А потом безропотно полез вслед за хозяином под холодный душ из бака. "Наш человек, - довольно крякнул Игорь. - Видна закалка в органах!"
Между тем на мангале поспел шашлык. К этому времени на дачу подтянулся с супругой и Герман Сергеевич. С собой он прихватил изрядно потрепанный песенный сборник, изданный аж в 1949 году, чем очень меня лично порадовал.
Люблю петь песни и ничего не могу с собой поделать. Хотя пою плохо, но знаю слова и могу подпевать, не очень мешая настоящим певцам. Настоящих в тот вечер было трое - хозяйка дачи Галя, моя жена Таня и сам Герман Сергеевич. О, как изысканно он пел старинные романсы!
Филипп слушал и смотрел на все на это с интересом, но не более. Это почему-то насторожило Германа Сергеевича.
- А почему американец не поет?
- У нас это не принято, чтобы люди сидели, смотрели друг на друга и пели, - попытался объяснить Филипп. - И потом я не знаю песен, даже американских... Ну, может, две или три.
- Ерунда! Дайте ему песенник!
Он таки заставил американца встать рядом с ним, взять в руки песенник и запеть русскую народную песню "Из-за острова на стрежень". Боюсь, что единственным словом, которое понял в ней бедный Филипп, было "остров". Что такое стрежень, кто такой Стенька Разин и зачем он бросил в волны несчастную княжну, было выше его понимания. Потом было много других хороших песен. Но особенно трепетно и задушевно в исполнении заокеанского гостя прозвучала песня о любимом товарище Сталине: "Может быть, в Кремле высоком слышит он, как мы поем..."
- Ну вот, - удовлетворенно сказал Герман Сергеич, - теперь сядем за стол. Будем улучшать взаимопонимание между народами.
Сели. Улучшили.
- А скажи мне, Филипп, - доверительно обратился к американцу Герман Сергеевич, похрустывая малосольным огурчиком. - Есть ли в американской полиции полковники и сколько они получают на пенсии?
- Не знаю, - честно признался Филипп. - Я еще ни разу в жизни не общался с полицией.
- Как это - не общался? - изумился Герман Сергеевич. - Да, плохо же у вас полиция работает! Вот у нас любой участковый должен знать свой контингент, а контингент - участкового!
- Точно, Герман Сергеевич, - вмешался в разговор Игорь. - Наша милиция - самая лучшая в мире! Вот я расскажу такой случай. Дежурил я как-то в гостинице "Космос". В "гражданке" был, наблюдал в кабаке за порядком. И тут заваливают трое ваших командированных морпехов. Хотели снять девочек - те в "Космосе" как раз тусовались. А девочек уже склеили арабы. Ну, ваши пехотинцы в драку - отдайте, мол, русских девчонок! Один разбил стакан и розеткой с острыми краями примеряется арабу по горлу. Кагэбэшников поблизости не видно. Что делать, думаю, - смертоубийством пахнет, надо брать инициативу на себя. Вскочил я из-за столика, ка-а-к дал америкашке подсечку - тот лежит. Гляжу, другой на меня летит с поднятым стулом. Я пригнулся - морпех улетел головой прямо в барную стойку. Тут третий на меня - а я ему ногой как врежу, у меня же разряд по дзю-до...
У Филиппа заиграли желваки. Похоже, ему совсем не понравилось то, что Игорь сотворил с несчастными морскими пехотинцами. В вечернем подмосковном воздухе явственно запахло международным инцидентом. Разрядила обстановку моя жена:
- А может, лучшая полиция - действительно та, которую не видно и не слышно?
- Невидимые и неслышимые - это не про нас, - отмел Герман Сергеевич болтовню дилетантки. - Это про КГБ и ЦРУ... Вот ты, Филипп, наверняка из ЦРУ будешь...
- Опять ты за свое, Сергеич, - укоризненно сказал малость подостывший Игорь. - Даже если он из ЦРУ - парень-то хороший. А секреты наши все давно уже на Запад проданы.
- Неправда! - отрезал Герман Сергеевич. - У меня есть секрет. Как малину выращивать. Видел, какая она у меня? Ни у кого в поселке нет такой крупной. Только я его никому не продам. Подарить подарю, а продать - не продам!
Американец, к счастью, этих слов уже не слышал. Или, может, только притворялся, что не слышал?
...А Герман Сергеич, кстати, слово сдержал - утром, когда все еще спали, принес и оставил у крыльца четыре кустика своей чудо-малины. Так что не зря американец приезжал - последний наш секрет ему достался. Но не продали же, а подарили!