Поделиться
Кто помнит китайские книги по советскому магазину "Дружба" на улице Горького, тот поймет, о чем речь. Десять томов толстенных фолиантов на хорошей бумаге, с папиросными листками на картинках и фотографиях. Весь комплект только и унесешь разве что в большом специальном ящике.
Чудо заключается еще и в том, что именно эта ветвь эмигрантской литературы известна в России менее всего. Кого мы помним из харбинцев - Олега Лундстрема, Александра Вертинского да Наталью Ильину? В перестройку узнали и с прохладцей прочли стихи Несмелова да Перелешина. "Русский Харбин" по своей известности далеко не то, что русский Берлин, Париж, Прага или даже Белград.
Профессор Ли Янлинь, подлинный фанат русского языка и литературы, рассказал, что впервые столкнулся с книгами русских эмигрантов во время "культурной революции" 1967 года в... мусорных кучах, куда их выбрасывали хунвейбины, борясь с "белогвардейской контрреволюцией". Видимо, в знак внутреннего протеста он и занялся этим "втихаря и с риском для себя", по собственным его словам.
Главная трудность заключалась в том, чтобы найти сами книги, которые уничтожались, начиная с "освобождения" русского Харбина в 1945 году Красной армией и вплоть до окончания эпохи Мао. Почти сорок лет упорного собирательства, и в 2003 году Ли Янлинь издал 5-томник переводов на китайский язык поэзии русских эмигрантов в Китае. Через два года пришло время 10-томнику уже на русском языке, куда вошли произведения семидесяти поэтов и двадцати четырех прозаиков.
Не вполне естественно, но понятно, что роскошное издание вышло на китайские деньги, предоставленные мэрией города Цицикар, где живет профессор. Тираж собрания - 340 экземпляров. Поскольку самим китайцам эти книги ни к чему, они, считай, занимались чистой благотворительностью для российских библиотек и специальных институтов, изущающих наследие русской эмиграции.
Русофилия профессора Ли Янлиня дошла до того, что он выпустил сборник своих стихов, написанных на русском языке, является членом Союза писателей России, даже, кажется, возглавляет Амурское его отделение и не так давно был награжден орденом Дружбы.
На презентации говорилось, что выход этого 10-томника - лучший ответ тем "патриотам", которые талдычат о "китайской угрозе" под флагом "столкновения цивилизаций". Не лучше ли - диалог и взаимная учеба? К слову вспомнили и российский проект издания 50-томника классической китайской литературы, заглохший на 20-м томе. В мечтах, конечно, стыда нет, но по сравнению с реальным выходом нынешнего собрания немного не по себе.
"Восточная" ветвь литературы русской эмиграции отличается от "западной" не только тем, что окружавший ее китайский дух и реалии пронизывали традиционную для имиграции ностальгию по березкам. "Русский Харбин" оказался практически законсервированным, связей с местным населением умудрялись избегать, и поговаривают, что вошедшие в 1945 году в Харбин советские войска увидели чуть ли не дореволюционную Россию. Во всяком случае некое подобие описанного Василием Аксеновым в "Острове Крым" было.
Такой же старомодной, архаичной, безвременной выглядит и литература, собранная и изданная ныне китайским энтузиастом. Об особенном отборе материала речи не шло. Хотелось издать как можно больше из всего, что с таким трудом было найдено и сохранено. Как сказал Ли Янлинь, если бы у "Анны Карениной" не было читателей, никто бы не узнал, что это великий роман. Так что сейчас главное - прочитать. А уж давать оценки будем потом.