Поделиться
Этот человек по своему должностному положению обязан знать абсолютно все о боевой химии. Сегодня он гость нашей редакции и готов рассказать о том, что еще недавно могло быть отнесено к сведениям совершенно секретным.
Боеголовка без заряда
Российская газета | Валерий Петрович, какая сейчас ситуация с химическим оружием в России? Сколько его осталось, где оно хранится, как идет процесс уничтожения боевых отравляющих веществ?
Капашин | Общие запасы химического оружия (ХО) составляют сейчас менее 39 тысяч тонн. Давно не является секретом, что в Советском Союзе было накоплено 40 тысяч тонн боевых отравляющих веществ и то, что оно было сосредоточено на семи объектах хранения, точное местонахождение которых известно и публиковалось, в том числе, в "РГ".
Реальный процесс уничтожения ХО можно отсчитывать с 2000 года. К началу нынешнего века удалось полностью ликвидировать оружие так называемой категории 3: разрывные и пороховые заряды к химическим боеприпасам, специальные боеприпасы и устройства, не снаряженные отравляющими веществами. Всего было уничтожено 4634 неснаряженных корпуса изделий, 85 269 пороховых зарядов, 239 960 разрывных зарядов.
В настоящий момент ни одна химическая бомба, ни один химический снаряд или ракетная боеголовка не являются полноценными боеприпасами, хотя и продолжают так называться. Дело в том, что в них отсутствуют важнейшие части - взрыватели и пороховые заряды. Повторюсь: эти изделия боевого снаряжения уничтожены полностью, а новое их производство, естественно, не ведется. Фактически все то, что было и продолжает называться оружием, превратилось в обычные емкости, в которых хранятся различного вида боевые отравляющие вещества, которые мы поэтапно и уничтожаем.
Мы также полностью ликвидировали ХО категории 2 - боеприпасы, снаряженные фосгеном - всего 3844 единицы. По мере необходимости уничтожаются боеприпасы, признанные аварийными. На сегодняшний день ликвидировано 349 таких боеприпасов.
РГ | Мы укладываемся в сроки, обусловленные международными договорами?
Капашин | Первый этап уничтожения химоружия (400 тонн) выполнен 29 апреля 2003 года. 1 сентября этого года ликвидирована первая тысяча тонн ОВ - для нас это очень важный рубеж выполнения международных договоренностей.
На первом и втором этапах мы ликвидируем в основном ХО кожно-нарывного действия - иприт и люизит, которые были сосредоточены на базах хранения в районе поселка Горный Саратовской области и городка Камбарка в Удмуртии.
В Горном построен первый в стране промышленный объект по уничтожению ХО, оснащенный новейшим оборудованием. В текущем году на этом объекте выполнены следующие работы: 5 апреля завершено уничтожение всех запасов хранившегося здесь люизита - 245,471 тонны; 12 мая уничтожены все запасы иприта - 657,637 тонны; 2 сентября завершилось уничтожение двойных смесей иприта и люизита - 95,202 тонны. В настоящий момент идет уничтожение тройных смесей, и к концу года должны быть ликвидированы все запасы отравляющих веществ, хранившихся в районе поселка Горный еще со времен Великой Отечественной войны, - 1143,202 тонны.
К моменту завершения ликвидации ХО в Горном должен вступить в строй второй объект, строительство которого завершается в Камбарке. А весной 2006 года будет пущен третий промышленный объект по ликвидации химоружия в поселке Марадыковский Кировской области. И 29 апреля 2007 года, я в этом уверен, Россия выполнит свои обязательства по ликвидации 8000 тонн ОВ, что составит 20 процентов всех первоначальных запасов химического оружия в нашей стране.
Боевая химия без опасности
РГ | Что оказалось самым трудным на начальном этапе реализации программы?
Капашин | Самым трудным, как ни странно, было убедить гражданских людей в необходимости уничтожения ХО и согласовать с властями регионов и районов размещение промышленных объектов по ликвидации отравляющих веществ. В конце восьмидесятых - начале девяностых годов прошлого века кое-кому удалось сформировать в обществе устойчивое мнение, что процесс уничтожения ХО крайне опасен, и лучше было бы наши химические арсеналы вообще не трогать. Однако все обстоит с точностью до наоборот.
Процесс хранения боевых отравляющих веществ, справедливо отнесенных к средствам массового поражения, не управляем, а наш контроль пассивен. Фактически мы лишь несем охрану мест хранения химоружия и следим за герметичностью емкостей, в которых находятся ОВ. Однако какими бы прочными ни были эти емкости, процесс коррозии неминуем. Нельзя полностью исключать и природных катаклизмов, способных освободить смертоносные для всего живого газы. Поэтому-то химическое оружие должно быть уничтожено как можно скорее, тем более что процесс уничтожения, в отличие от хранения, находится под нашим активным контролем и полностью управляем.
Властные структуры на местах в конце концов поняли важность программы уничтожения химического оружия, и сегодня у нас с ними спорных вопросов практически нет. Да и население, которое получает объективную информацию, а не питается лишь паническими слухами, избавляется от прежних страхов.
Были определенные сложности с выбором наиболее эффективной и безопасной технологии уничтожения ХО. Однако сегодня можно констатировать, что наша технология оказалась практически по всем характеристикам лучше той, которую приняли когда-то в США.
Непросто было определить саму стратегию процесса УХО, выбрать очередность строительства объектов, грамотно распределить финансирование и найти те организации, которые могли бы справиться с большим объемом монтажно-строительных работ.
Сегодня большая часть трудностей позади, и если финансирование Федеральной программы уничтожения химоружия будет ритмичным, то Россия выполнит свои обязательства перед мировым сообществом, и в 2012 году мы ликвидируем все наши боевые отравляющие вещества.
РГ | А что будет с теми объектами по уничтожению ХО, которые построены и строятся, после ликвидации последней капли ОВ? Наш читатель Валерий Сапожников из Щучанского района Курганской области интересуется, не повезут ли в Россию со всего света вредные вещества на переработку?
Отраву на ввоз не принимаем
Капашин | Могу со всей ответственностью заявить, что никаких переговоров по вопросам уничтожения на наших объектах "вредных веществ со всего света" ни с одной из стран мы не ведем. Однако те промышленные объекты, на которых будет уничтожаться ХО, не должны стать одноразовыми. Их технологические возможности вполне возможно использовать для ликвидации вредных веществ, которые являются результатом любой технотронной цивилизации и которых в России накоплено более чем достаточно. Сейчас идет поиск тех направлений, по которым существующие объекты будут перепрофилированы после того, как завершится процесс уничтожения ХО.
РГ | В нашей почте нередко попадаются письма, в которых читатели выражают беспокойство по состоянию экологии вокруг тех мест, где находятся базы хранения ХО. Встречаются утверждения, что военные не обеспечивают местное население средствами индивидуальной защиты.
Капашин | Мне знакомы подобные заявления. Когда я утверждаю, что это не так, генералу Капашину могут и не верить. Но ведь тот уровень экологического контроля, который организован в местах хранения и ликвидации ХО, вполне удовлетворяет все международные инспекции, которые опекают нас очень тщательно. Если бы хоть капля боевого отравляющего вещества оказалась в атмосфере, это было бы не только сразу зафиксировано, но и официально предано самой широкой огласке.
Кстати сказать, в США в процессе уничтожения химического оружия произошло уже более пятидесяти случаев утечек компонентов боевых отравляющих веществ. Катастрофы, к счастью, ни разу не случилось, но показательно, что российские и международные экологи, постоянно упрекающие нас в несуществующих грехах, по поводу потенциально очень опасных инцидентов за океаном шума ни разу не подняли.
Если говорить о средствах индивидуальной защиты, то все запросы местных властей удовлетворены на 100 процентов. Тут надо иметь четкое представление вот о чем. Мы не раздаем противогазы налево и направо. Обеспечением граждан, проживающих в зонах защитных мероприятий, средствами индивидуальной защиты занимаются местные администрации и региональные отделения МЧС. Именно они должны определить, сколько и каких размеров противогазов, а также защитных камер для новорожденных и грудных детей требуется в подконтрольных им районах. Нам же подаются лишь заявки на индивидуальные средства защиты, которые мы и удовлетворяем, повторяю, на все сто процентов. Раздают средства защиты опять же гражданские власти, а не военные химики. И если кто-то не имеет дома противогаза, то надо обратиться в органы местного самоуправления.
РГ | В связи с этим можно было бы более четко определить зоны ответственности военных химиков, участвующих в процессе уничтожения ХО, и гражданских властей?
Капашин | Все очень четко определено Федеральным законом "Об уничтожении химического оружия". Постановлением правительства РФ N 303 от 16 мая 2005 года утверждено Положение о разграничении полномочий федеральных органов исполнительной власти в области обеспечения биологической и химической безопасности Российской Федерации.
Зона ответственности военных химиков, а точнее - Федерального управления по безопасному хранению и уничтожению химического оружия, конкретизирована постановлением правительства РФ N 87 от 5 февраля 2001 года.
Я не буду повторять то, что сказано в перечисленных документах, но с полной ответственностью заявляю, что все, касающееся нас, людей, имеющих погоны на плечах, мы выполняем.
И когда нас начинают упрекать в том, что в районе объекта по уничтожению ХО, к примеру, не решены какие-то социальные вопросы или мы строим не то, что надо местному населению, а что выгодно нам самим, это несправедливо и не соответствует действительности.
По закону мы обязаны десять процентов от суммы, выделяемой на строительство промышленного объекта, пускать на удовлетворение социальных нужд в районах, непосредственно прилегающих к объектам. Не мы, а гражданские власти определяют, что и когда надо построить нашими силами и за наши, точнее - федеральные, средства.
Предложения по строительству объектов гражданского назначения рассматриваются очень тщательно и самыми высокими инстанциями. И только после их окончательного утверждения мы начинаем строительство, при этом не можем по собственному желанию и даже по просьбе местных властей прекратить строить один объект и начать строить другой, которого нет в утвержденном списке.
А после сдачи объектов гражданским властям, мы уже не несем за них никакой ответственности. И когда нам вдруг предъявляют претензии по поводу плохого обслуживания жилых домов, неисправностей в коммунальном хозяйстве или проблем с местными дорогами, остается лишь развести руками. При всем желании Федеральное управление по безопасному хранению и уничтожению ХО не может решить все социальные вопросы регионов, в которых находятся объекты хранения и уничтожения химоружия. Наши возможности ограничены теми десятью процентами, о которых я говорил выше.
Оружие приговорят военные
РГ | Насколько оправданным оказалось то, что основным исполнителем Федеральной программы уничтожения химического оружия было определено управление, которое вы возглавляете, то есть, военные химики?
Капашин | Отвечая на ваш вопрос, я бы сказал, что в соответствии с принятым в 2000 году решением президента Российской Федерации создана оптимальная система по реализации Федеральной целевой программы уничтожения запасов химического оружия.
В настоящее время государственным заказчиком программы является Федеральное агентство по промышленности. Комплекс работ, связанных с организацией и выполнением основных мероприятий по безопасному хранению, перемещению и уничтожению химического оружия возлагается непосредственно на Федеральное управление по безопасному хранению и уничтожению химического оружия при Федеральном агентстве по промышленности.
Таким образом, наиболее сложные и ответственные вопросы безопасности функционирования объектов по хранению и уничтожению химического оружия действительно сосредоточены в одних руках - в Федеральном управлении.
Вместе с тем для строительства и эксплуатации объектов по уничтожению химического оружия привлекаются специалисты промышленности. Сложился своеобразный альянс военных и гражданских структур, которые, как мне кажется, успешно и плодотворно решают задачи химического разоружения в Российской Федерации.
В Федеральном управлении нам удалось подобрать специалистов самой высокой квалификации, причем не только военных, но и гражданских. Все они отличаются профессиональными навыками и настоящим патриотизмом, абсолютной преданностью тому делу, которому служат. На объектах, за которые мы несем ответственность, кадровый состав также отличается высоким профессионализмом, дисциплинированностью и патриотизмом.
Я горжусь тем, что мне выпала честь руководить тем коллективом, который служит и работает в Федеральном управлении и непосредственно участвует в ликвидации одного из опаснейших видов оружия массового поражения. И я уверен, что военные химики, а также гражданские специалисты справятся в установленные сроки с поставленной задачей по полному и безопасному уничтожению химического оружия на территории России.
| биография |
Карьера особого риска
Он не хотел быть военным, а стал генералом
Генерал-лейтенант Валерий Капашин больше всего гордится тем, что в Чернобыле его, строевого командира, называли по-домашнему - батей.
Он появился на свет 26 сентября 1950 года в селе Руновщина Полтавского района Полтавской области. Школу окончил на "четыре" и "пять", особо любил химию и поэтому поехал в Харьков поступать в Госуниверситет на химфак. Не поступил...
Права, видимо, поговорка: что ни делается - все к лучшему. Как показала жизнь, на роду у Капашина было написано стать не просто химиком, а военным химиком, да еще таким, которому на рубеже веков выпало решать сложнейшую задачу уничтожения химического оружия.
В Саратовское военное училище химзащиты Валерий Капашин поступил по разнарядке от военкомата. Окончил военную бурсу с отличием. Получив лейтенантское звание, стал командиром учебного взвода и почти сразу сделал свое небольшое воинское подразделение тоже отличным. Военная биография задалась, во всяком случае, звания старшего лейтенанта и капитана он получил досрочно.
Ступени карьерного роста были обычными: командир учебной роты, командир отдельного батальона химзащиты, затем военная академия в Москве, после которой получил должность начальника штаба "химического" полка в Златоусте, через год стал командиром.
Когда случился взрыв на Чернобыльской АЭС, почти весь полк сразу отправили в зону страшного бедствия. В добавок к штатной численности приписали к хозяйству Капашина довольно много "партизан"-резервистов, срочно набранных по всему Союзу. Химики Капашина базировались в тридцатикилометровой зоне и занимались дезактивацией всего, что в ней находилось. Шесть раз подполковник Капашин работал на крыше четвертого блока, выполнял специальное задание в районе бассейна под реактором, где радиация зашкаливала за все мыслимые пределы.
Командование оценило мужество и самоотверженность офицера, его очень скоро наградили орденом Красной Звезды и через два месяца Чернобыльской вахты выдвинули на должность заместителя начальника химических войск Уральского военного округа. И тут случилось непредвиденное.
Как только "партизаны", которых в полку было подавляющее большинство, узнали, что их командира отправляют на повышение, подняли настоящий бунт. Приехавшим забирать Капашина начальникам они в ультимативной форме заявили: ни под чьим другим командованием служить не будем, верим лишь своему командиру, и если "батя" уедет, то мы сами "забьем штыки" в землю, разъедемся по домам.
Валерий Петрович даже и раздумывать не стал, сказав, что останется в Чернобыльской зоне до тех пор, пока его "партизанский" полк не выполнит все поставленные задачи. И прослужил среди бушующей радиации в общей сложности полгода, уйдя из зоны вместе со своей частью, в которой его никогда уже больше не называли по званию и должности, а величали только "батей" и действительно верили как родному отцу.
После Урала Капашин уехал в Венгрию на должность начальника штаба химвойск Южной группы, затем стал начальником химвойск Западного направления.
В период с 1991 года по 1995 год - служба в далекой Каракалпакии, на Дальнем Востоке в должности начальника химических войск округа. За годы службы Валерий Петрович приходит к твердому убеждению, что поистине варварское химическое оружие массового уничтожения само должно быть уничтожено.
Когда генерал-майору Валерию Капашину, служившему на Дальнем Востоке, предложили возглавить управление ликвидации химического оружия, он согласился без раздумий.
В 1996 году он становится начальником управления ликвидации химического оружия в составе войск радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ).
В 1997 году под его непосредственным руководством начинается строительство важнейшего для страны объекта по уничтожению химоружия в поселке Горный Саратовской области.
В 1998 году он непосредственно участвует в расснаряжении аварийных боеприпасов на арсенале в Леонидовке и полном уничтожении находившихся в них отравляющих веществ.
В 2001 году генерал-лейтенант Капашин назначается начальником Федерального управления по безопасному хранению и уничтожению химического оружия, и с тех пор стал нести персональную ответственность за все, связанное с безопасным хранением, транспортировкой и ликвидацией ХО.
Понимая, сколь тяжелый груз ответственности лежит на нем, Валерий Петрович уже пять лет работает практически без отпусков и почти без выходных. Но зато ему есть чем гордиться. Построен и успешно работает объект в Горном, завершается строительство завода по уничтожению люизита в Камбарке, полным ходом идет строительство еще более сложного объекта в Марадыковском.
Капашин о химическом оружии знает не понаслышке, он прошел через ад Чернобыля. И ему не надо объяснять, какая угроза исходит от необузданной радиации и боевой химии. Поэтому-то генерал-лейтенант делает все от него зависящее, чтобы ликвидация химического оружия в России шла безостановочно по утвержденному графику и главное - без опасности для гражданского населения.