Молодая певица, заслужившая эпитет "черного бриллианта оперы", исполнила на заключительном концерте программу из сонгсов и арий Гершвина, сдвинув по традиции, установившейся еще во времена визитов Джесси Норманн, академический акцент фестиваля в сторону бродвейского "минстрел шоу".
Этот жанр всегда представлялся адекватным устремлениям Спивакова, культивирующего на академической концертной сцене театральный жест и непритязательный розыгрыш в духе легкого развлекательного шоу. Неудивительно, что откровенной декларацией именного проекта Спивакова стала мультижанровость - от академической музыки и джаза, кино и оперы до драматического театра и балета. В нынешнем фестивале в дуэте с музыкальными программами заработала и живописная выставка, представившая уникальные рисунки Рустама Хамдамова.
Спиваков, сделавший ставку на исполнение редких партитур, в числе которых оказалась сценическая мистерия Онеггера "Жанна д Арк на костре", рассчитал и финальную коду фестиваля - выступление Малеровского камерного оркестра под управлением английского дирижера Даниела Хардинга вместе с французским пианистом Пьером-Лораном Эмаром, сразившими меломанов идеальным ансамблем и романтической красотой звука в моцартовском концерте N 17, а также тревожной, вихревой оркестровой драматургией во 2-й симфонии Шумана, раскручивавшей, подобно пружине, инструментальные массивы и обрушивавшейся на публику крепкими "бетховенскими" тутти.
Но финальной точкой оказалась все-таки не академическая классика, а гершвиновские сонгсы, которыми заводила московских слушателей Индра Томас. Заслужив репутацию лучшего вердиевского сопрано современности, Томас привезла на фестиваль не коронные арии великого итальянца, а редко исполняемый в Москве цикл вагнеровских любовных песен на слова его душевной подруги Матильды Везендонк, а также стандарты гершвиновского репертуара, включая знаменитые арии из оперы "Порги и Бесс". И если вагнеровскя лирика, исполненная Томас с "Виртуозами Москвы" в Большом зале Консерватории, прозвучала малоубедительно и несколько аморфно, то гершвиновский репертуар, звучавший в Доме музыки в последний фестивальный вечер, смог распечатать богатые возможности певицы. Тончайшая оперная огранка каждой фразы, шлягерная известность песен - "Embraceable you" и "I got rhythm" из мюзикла Girl Crasy, "Someone to watch over me" из мюзикла Oh, Kay, "The man I love" - уводила от привычной аляповатой манеры их исполнения, а прикрытые филигранной техникой эмоции прорвались в финальном трагическом плаче Сирины из оперы "Порги и Бесс", завершившимся невообразимым глиссандо от низких нот к звенящей верхней точке. Бисовым финалом этого по-бродвейски увлекательного шоу оказалась знаменитая "Колыбельная" Гершвина, спетая Индрой Томас лично для маэстро и его оркестра.