Поделиться
Первая реакция на правительственную инициативу - удивление. А затем - привычная диспозиция. Оптимисты: формирование гражданских институтов становится вектором государственной политики - вслед за Общественной палатой появится общественное телевидение. Пессимисты: общественное телевидение будет таковым лишь по названию - неминуемо окажется под государственным контролем. Лично же мне более по душе осторожный оптимизм секретаря Союза журналистов России Михаила Федотова, одного из горячих энтузиастов общественного ТВ, соавтора законопроекта о нем: "Если раньше любые разговоры об общественном телевидении пресекались и мы слышали со всех сторон, что России это не нужно, то сегодняшний интерес министров к этой идее внушает надежду".
Законопроект об общественном телевидении был разработан Союзом журналистов России три года назад, внесен в Госдуму и залег под сукно. Теперь министерство культуры его переработало и представило в правительство. Авторов радует, что "эта концепция построена на европейской модели общественного телерадиовещания", что в ней "есть ссылки на модели общественного телевидения, представленные ЮНЕСКО, и на рекомендации Совета Европы". Авторы убеждены, что если идея воплотится, тут выиграют все. И государство: оно сможет гордиться своей демократической развитостью. И его граждане: они получат возможность влиять на телевидение.
Что идея сама по себе прогрессивна, никто не спорит. В Европе, например, нет ни государственного телевидения, ни государственных газет, агентств, радио. Собственно, и телеканал "Россия", если разобраться, не вполне соответствует своему государственному предназначению. Это скорее телевидение власти во всех ее ипостасях. Населению и отдельным его представителям смотреть и слушать кого-то из депутатов Госдумы - возможно, не самое большое удовольствие, но, пользуясь нашими налогами, многие законодатели получают эфир по первому требованию и могут вещать, сколько им захочется.
До трезвой оценки этих реалий правительство, кажется, дозрело. Во всяком случае никто не возражает против принципиальных постулатов: "Общественное телевидение - это телевидение, которое служит интересам своей аудитории, а не коммерческим интересам или интересам какого-нибудь чиновника. Это телевидение, которое, по определению, должно быть более культурным, более цивилизованным, более сдержанным, плюралистичным и открытым. Оно должно быть более умным, чем обычное телевидение, и идти на смену государственному".
Вот с этого момента и начинается спор. Радикальные реформаторы телепространства полагают, что одновременное существование общественного и государственного ТВ невозможно в принципе, это означало бы противопоставление общества государству. Последнее попахивает демагогией. Точно такой же, к какой прибегала советская власть, внушая своим подданным, что интересы общества и государства неразделимы. Только прежде в общественном телевидении не было нужды, поскольку Гостелерадио СССР стояло, как считалось, на страже и государственных, и общественных интересов. А теперь, выходит, нет необходимости в государственном вещателе, так как общественное телевидение и за народ похлопочет, и державу в обиду не даст. Как мыслится авторам проекта, на месте госканала "Россия" надлежит создать корпорацию "Российское общественное телевидение" (РОТ), независимую от государства и частного капитала. Такой же подход продекларировал и Герман Греф. Он сказал, что общественное телевидение будет создаваться "путем трансформации государственных телерадиовещательных компаний", но не сказал - каких.
ЕСЛИ базой для общественного ТВ станет канал "Россия", то это его имущество и бюджетные средства, по логике, должны составить государственный взнос в новую телеструктуру. Терять свой державный статус и обусловленные им привилегии второй канал тоже вряд ли хотел бы. Но вслух до сих пор говорилось о другом: "Идея о возможности существования полноценного телеканала на три копейки бюджетных денег представляется абсурдной". Действительно, укрепление позиций государственного телеканала "Россия" стало возможным только благодаря многомиллионным долларовым поступлениям от рекламы, а ее-то на общественном телевидении как раз и не будет.
А почему общественным должен стать именно второй канал, а не первый? Объяснение выглядит так. Первый канал является акционерным обществом. Да, у государства здесь 51 процент акций. Но это не значит, что владельцы остальных 49 процентов согласятся отказаться от своей доли. Кроме того, наше законодательство не позволяет преобразовать акционерное предприятие в общественное. А вот второй канал вполне может быть трансформирован в некоммерческую организацию.
Ладно, а кто финансировать будет? В Европе общественное телевидение существует частично за счет государства, главным же образом - за счет абонентской платы. Точно так же можно сделать и у нас. Причем абонентская плата не должна быть слишком большой: по расчетам инициаторов закона, она могла бы составлять 9 рублей в месяц. Сумма потешная. К тому же, говорят авторы, за общественное телевидение обязаны будут платить только те, у кого есть хотя бы один телевизор, и "9 рублей в месяц - это не та сумма, из-за которой можно спорить". Сумма, конечно, неразорительная. Но есть опасения, что наши граждане, не приученные вовремя платить за коммунальные услуги, будут и здесь вовсю манкировать.
Однако полезно посмотреть, как устроено общественное телевидение в странах Европы. Например, британская телекомпания ВВС. Она существует в основном на доходы от телевизионных лицензий. Эту лицензию приобретает всякий, кто владеет телевизором, и она составляет 80 фунтов стерлингов в год. При этом ВВС обязана искать и альтернативные способы финансирования, такие, как платные услуги и подписка.
И вот что еще интересно. ВВС не контролируется правительством. Но по ее уставу министр внутренних дел может вмешиваться и препятствовать показу программ, которые кажутся правительству спорными или антиобщественными.
Обратятся ли наши реформаторы к европейскому опыту или у России здесь тоже "особый путь"? Скоро узнаем. Но сперва дождемся реакции руководства страны на правительственную инициативу. Рискнет ли верховная власть в канун парламентской и президентской кампаний отказаться от контроля над первой или второй кнопкой? И если все же удастся воплотить проект в жизнь, не станет ли новый канал таким же "общественным", каким до переименования было ОРТ?