Приговор Кулаеву будет вынесен в ближайшие дни

И плач, и слезы, и интрига

Большинство наблюдателей за дни процесса увидели лишь одну сторону Беслана: голосящую и протестующую. Почему?

Каждый переживает горе, как может. Как заметила верховный комиссар ООН по правам человека Луиза Арбур, побывавшая на днях в Северной Осетии, "на преодоление последствий теракта в Беслане уйдет длительное время".

Но что-то наводило в эти дни на мысль, что не все на процессе было искренним. Вот как эти сомнения выразил в своем письме в редакцию директор средней школы села Кармен-Синдзикау Дигорского района Северной Осетии заслуженный учитель РФ Д. Битаев: " В первых числах февраля по российскому радио передали, что четверо бандитов, готовивших в сентябре 2004 года взрыв в станице Нестеровской, получили по 17 лет. Они должны были взорвать школу в случае неудачи в Беслане. Слава богу, в Нестеровской никого не убили, но бандиты наказание уже получили. У нас же убили сотни детей, женщин. Но почему-то вижу другую историю. И зло берет!" Суд идет над одним, схваченным на месте преступления террористом. В начале суда он трясся от страха, боялся поднять голову, озирался как затравленный волк. Что теперь? Никакой мольбы, даже в глазах никакого смятения. Сытый, обнаглевший тип сидит за решеткой..."

Почему с Кулаевым произошла такая метаморфоза? Уже в начале процесса многие в Осетии и за ее пределами стали шептаться, что он почувствовал интерес к своей персоне как важной фигуре в большой политической игре, которая разворачивалась на его глазах, вот и распоясался.

Первый "звонок", на мой взгляд, прозвенел, когда на одном из судебных заседаний некоторые потерпевшие, подчеркну, некоторые, заявили, что готовы даже простить Кулаева, если он "скажет правду". Какую правду он должен сказать, террорист догадался сразу. Именно с тех пор он начал позволять себе прямо из-за решетки обвинять федеральную власть в причинах теракта и гибели заложников, давать советы, как надо было спасать детей, и рассказывать небылицы про стремление бандитов к переговорам. И что поразительно: его слова стали восприниматься некоторыми потерпевшими как истина в последней инстанции. При откровенной беспомощности председателя процесс постепенно стал превращаться из суда над Кулаевым в суд над всеми, кто хоть как-то пытался спасти в те дни детей.

Апофеозом же стал скандал, разразившийся, когда стал давать показания детский врач Леонид Рошаль. Его прямо в зале суда публично унизила и оскорбила Элла Кесаева, лидер комитета "Голос Беслана". Женщина, у которой единственную дочь, бывшую в заложниках, спас, может, ценой своей жизни кто-то из ополченцев или спецназовцев, обвинила врача во лжи. А адвокат потерпевших Чеджемов вместо того, чтобы пытаться выспросить у доктора про Кулаева и террористов, настойчиво интересовался у Рошаля, почему тот не пошел в школу к заложникам, почему не спас, не договорился.

Доктор был ошарашен. Он, который по первому же зову первого сентября 2004 года прилетел в Беслан, хотя мог просто отключить телефон или сказаться больным, который, стиснув зубы, не бросал телефон, когда террористы называли его жидовской мордой, который ради детей готов был идти в школу, как ходил в "Норд-Осте"... он не ожидал такого удара от Кесаевой.

Рошаль улетел из Осетии, первым из всех громко и прямо сказав, что на процесс проникла политика и кое-кто из матерей Беслана в нее заигрался.

Палача превращают в жертву

После этого инцидента Беслан словно проснулся. Нет, извинений со стороны активисток "Голоса Беслана" Леониду Рошалю не последовало. Извинения и слова благодарности ему написали от имени матерей Северной Осетии председатель регионального отделения Всероссийского движения женщин России Людмила Тихонова, председатель Ассоциации медицинских работников Северной Осетии Замира Астахова, другие простые жители Беслана. А председатель парламента республики Лариса Хабицова написала: "Примите слова сожаления по поводу скандального поведения некоторых активисток комитета "Голос Беслана". Для нас вы были и остаетесь человеком с большой и щедрой душой от Бога, который всегда там, где труднее, где идет борьба за жизни людей, оказавшихся в самых экстремальных ситуациях".

Резкие и до боли пронзительные строки написал в местную прессу простой житель Северной Осетии Борис Кантемиров: "Уважаемый "Голос Беслана"! Может, все-таки остановимся? Кто вам дал право говорить от имени всего народа? Почему из семей более чем 300 погибших только одна и та же "кучка", как точно окрестил Рошаль, позволяет себе подобное поведение?

Перед вами сидит ублюдок, мучавший ваших детей, а вы своими поступками превратили его в жертву и мученика. Сегодня вы требуете осуждения тех, кто волею судьбы оказался участником этого кошмара. Пожарный не так тушил, сапер не так разминировал, спецназовец не так воевал, переговорщик не так говорил. А я вспоминаю простого парня Анатолия Сикоева, который пошел менять себя на свою семью и получил от снайпера пулю, оставшись инвалидом на всю жизнь. Он сделал все, что мог, и сегодня никого не винит в том, что потерял жену. Никто нам не мешал быть героями в тот момент. Многие ими стали, но их нет сегодня перед телекамерами, и они переживают свое горе молча и с достоинством настоящих осетин".

Герои умирали без наград

Кроме Сикоева свой выбор в те дни сделали и другие люди. Не буду повторяться про Рошаля, хотя я сам был свидетелем: он готов был идти в школу, хотя прекрасно понимал, что так же, как Сикоев, получит свою пулю.

У Беслана есть еще герои, о которых мало кто знает. Герои без наград, потому что их подвиг остался неоцененным.

Десятиклассник Алан Гайтов все три дня просидел в школе в заложниках. Ему бы бежать сломя голову, когда рванул спортзал. В принципе он так и сделал, выбежал в безопасное место, вынеся на руках еще одного ребенка. Но потом развернулся и снова побежал в школу, вытаскивая детей одного за другим. Беспомощные живые дети в горящем спортзале не могли сами выбраться из-под слоя навалившихся на них трупов, они молили его о помощи, словно он был не Алан, а Аллах. И их крики о помощи звучали в его ушах громче канонады и криков спецназовцев не возвращаться. Есть свидетельства одного спецназовца и учительницы, которые видели, как Алан спас немало детей, прежде чем его самого настигла пуля снайпера террористов. Теперь от героя остались лишь фото и первая зарплата в тысячу рублей, которую принесли бабушке Гайтова уже после его смерти. Эту купюру пожилая женщина решила сохранить навсегда.

В захваченной школе свой подвиг совершил и Азамат Хуцистов. Он не был школьником. Когда первого сентября началась стрельба, он, обыкновенный осетинский парень 24 лет от роду, выбежал на улицу, потому что жил прямо напротив школы. Попытался спасти детей, открыв ворота своего дома, но один из террористов под дулом автомата загнал его самого в школу. Но, когда бандиты приказали ему вешать бомбы, он отказался, и два террориста повели его из зала, как и других мужчин, на расстрел. Некоторые заложники видели, как Азамат и еще один осетинский парень возле лестницы дерзко сказали двум сопровождавшим их террористам, что если бы у них было оружие, то они бы померялись с ними силами. После этого они попытались выхватить автоматы и это им почти удалось, но в последнюю секунду в короткую схватку двое-надвое вмешался третий бандит, который в этот момент спускался со второго этажа. Он и застрелил Азамата Хуцистова.

Героизм уже после теракта проявили и семьи двух братьев Тотиевых. Из восьми детей, которых первого сентября они проводили в школу N1, после теракта вернулись только двое. Шесть могил у Тотиевых на кладбище, больше, чем у всех. Уж кто-кто, а они-то, бесспорно, имели все основания обвинять и власть, и Бога, да кого угодно, и никто бы им слова не смог сказать. Такое горе! А Тотиевы на полученную компенсацию решили заасфальтировать улицу в Беслане и сделать суперсовременную по оригинальному американскому проекту игровую площадку для всех детей города. Они не обвиняют никого и на процесс Кулаева не ходили. Они так решили. Они молчат, но это молчание Беслана слышно многим.