Поделиться
Российская газета | Не потому ли смертность от онкопатологии занимает третье место?
Валерий Широкорад | Страх нам достался из былых времен. Когда было принято "беречь" психику пациентов и не сообщать им подлинный диагноз. Ныне времена изменились: и потому, что иными стали методы диагностики, возможности и качество проводимого лечения. А еще потому, что постепенно люди начинают верить в возможность исцеления от злокачественных новообразований.
РГ | Но, согласитесь, Валерий Иванович, что утверждению такой веры мешают страхи даже не столько от самой болезни, сколько от того, что ее сопровождает. Вот красивая женщина лишается грудной железы. Вот молодому парню удаляют мочевой пузырь, и отныне он всю жизнь вынужден пользоваться мочеприемниками. Да даже химиотерапия, через которую проходят практически все онкобольные, пусть на время, но лишает шевелюры, что тоже для многих немалый стресс...
Широкорад | Если бы все ограничивалось этой самой шевелюрой! Все куда сложней, куда серьезнее. Что делать? Удаление опухоли - лишь первый этап любой операции. Перед хирургом тут же встает вопрос о качестве жизни пациента. Именно тут же, во время этого вмешательства, необходимо выполнить второй этап операции - реконструктивно-восстановительный.
РГ | Что имеете в виду?
Широкорад | Хирург должен постараться вернуть обществу, семье полноценного человека, а не пожизненного инвалида. И современные методики нам это позволяют.
РГ | Независимо от стадии заболевания?
Широкорад | Конечно, было бы хорошо, если бы пациенты попадали в специализированное учреждение в начальной стадии болезни. Таких, к сожалению, меньше половины. И все же основания для оптимизма у нас есть. И очень желательно, чтобы об этом знало как можно больше людей. Ведь даже местное распространение опухоли на соседние органы и ткани, а также наличие метастазов - не противопоказание к лечению.
РГ | Комбинированному?
Широкорад | Безусловно. Современное развитие анестезиологии и хирургии позволяют в таких ситуациях проводить расширенные операции в сочетании с химиолучевым лечением.
РГ | Не кажется ли вам, что такое комбинированное лечение порой тяжелее самой болезни?
Широкорад | Наверное, вы правы. Но бремя этой тяжести надо перенести. Во имя выздоровления. К тому же современная фармакология позволяет значительно облегчить побочные действия такого лечения.
РГ | Теперь не принято утаивать раковый диагноз...
Широкорад | Каждый врач - в большей или меньшей степени психолог. От того, как он поговорит с пациентом, его родственниками, зависит настрой больного и на лечение, и на последующую реабилитацию. На мой взгляд, гладкое течение послеоперационного периода на девяносто процентов зависит от правильного настроя, желания жить. Но бывает и так, что врач не может сказать правду, когда только ложь может быть во спасение. И это тоже нужно учитывать. Медицинский персонал лишь помогает больному лечиться, а лечится - сам больной. И только он вправе решить, что и кому он позволит делать с собой.
РГ | Исцелился сам?
Широкорад | Исцеление возможно в союзе врача, пациента, его близких при содействии общества.