Поделиться
Подсудимые:
"Дело сфабриковано
с целью дискредитировать транспортную милицию"
Судья объявил перерыв, и подсудимые разом расслабились, приблизились вплотную к прутьям стальной черной клетки, стали доступны родственникам и друзьям для рукопожатий, ободряющих реплик. Оба они были одеты одинаково: черные кожаные куртки, черные спортивные штаны, кроссовки. Старший, Ахматзия Мухаметханов, до ареста являлся начальником линейного отдела милиции аэропорта Кольцово. Младший, Александр Закиров, служил там же оперативным дежурным. Первый - полковник, второй - капитан. И тот и другой обвиняются по трем статьям УК-285, ч. 1 (злоупотребление служебным положением), 286, ч. 1 (превышение должностных полномочий) и 207 (ложное сообщение об акте терроризма). Своей вины не признают. От дачи показаний на предварительном следствии отказались. Держатся уверенно. С прессой общаются охотно и дружелюбно.
- Я считаю это дело сфабрикованным, - говорит мне Закиров.
- Кем?
- Определенными силами.
- С какой же целью?
- С целью дискредитации транспортной милиции и ее местного руководства. Показания против нас были получены путем давления на свидетелей. Лично меня обвинять в таком преступлении - верх абсурда. Я окончил суворовское училище. Я офицер в третьем поколении.
Свидетелями по делу выступают петербургские предприниматели - гендиректор "Масложирового комбината" Григорий Забровский и директор ООО "Пакпринт" Василий Загородний. Это их ранним утром 5 февраля провожали в аэропорту сотрудники милиции. Ту-134, совершавший рейс 910 по маршруту Екатеринбург-Санкт-Петербург, вылетал в 6.30. В ожидании посадки отъезжающие и провожатые коротали время в кафе.
- Так?
- Не так, - вступает в беседу Мухаметханов. - Мне позвонил генерал Алешин (начальник Среднеуральского управления внутренних дел на транспорте. - Ред.) и распорядился оказать содействие двум пассажирам. Помочь им пройти регистрацию, проводить на посадку и вообще проявить к ним внимание. Они приехали бухие. Что-то там накануне отмечали, кажется, юбилей директора местного жирокомбината. Пока то да се, они в кафе отправились. Ну понятно, люди уставшие, им, наверное, горячего захотелось. Короче, засели они там капитально... Кажется, еще и время перепутали, у нас с Москвой разница - два часа. Когда они опоздали на посадку, я велел Закирову связаться с начальником диспетчерской смены и попросить задержать вылет.
- Вы так и поступили? - спросил я Закирова.
- Ну да. Позвонил Лопатиной (начальнику диспетчерской смены. - Ред.). Надо, говорю, посадить двух отставших пассажиров. Она ни в какую. А тут прапорщик Буравцов ко мне входит. И докладывает, что получен анонимный звонок: на борту в багажном отделении - оружие и взрывчатка. Самолет еще не взлетел. Звоню Лопатиной: "Угроза теракта. Задержите вылет". Она не верит. Мол, ладно врать, вы этих двух пьяных все отправить пытаетесь.
В 6.40 звонок диспетчерам продублировал Мухаметханов. К тому моменту Ту-134 был уже в воздухе. Сообщение об угрозе теракта поступило на борт в 7.12, когда самолет находился над Пермью. Командир экипажа отдал команду на разворот. Через 30 минут в аэропорту Кольцово была совершена экстренная посадка. Поиск оружия и взрывчатых веществ во всех отсеках самолета продолжался в течение нескольких часов. Ни то ни другое не обнаружилось.
Сперва дело было возбуждено лишь по статье 207 (ложное сообщение об акте терроризма). Его расследовала местная транспортная прокуратура. Как и десятки подобных дел, когда анонимного "шутника" найти не удается, оно вскоре было бы списано в архив. Но в расследование вмешался отдел Генпрокуратуры в Уральском федеральном округе. Был допрошен Сергей Буравцов - тот самый прапорщик, который как будто бы доложил об оружии и взрывчатке на борту самолета. Он показал, что в то утро телефонных звонков о возможном теракте в линейный отдел не поступало. Что написать рапорт такого содержания его, угрожая увольнением, заставил Мухаметханов. И что рапорт оформлен был задним числом.
На очной ставке с начальником Буравцов свои показания подтвердил.
Прокуроры:
"Капитан
и полковник исполняли
приказ генерала"
Прокурорская версия происшедшего выглядит побогаче. И в некоторых подробностях впечатляюще отличается от показаний подсудимых. Во-первых, Мухаметханов был пьян. Обвинительное заключение начинается так: "05.02. 06 г., начальник ЛОВД в аэропорту Кольцово Мухаметханов А.А., находясь на службе в состоянии алкогольного опьянения...". Во-вторых, распоряжение начальника СУВДТ Валерия Алешина "оказать содействие" двум пассажирам вовсе не было телефонным. Алешин сам приехал в аэропорт. Он лично сопровождал Загороднего и Забровского. По его указанию Мухаметханов "передал старшему дежурному смены отдела ЛОВД Глазунову А.Л. их паспорта для регистрации на рейс". После этого, как установило следствие, "Мухаметханов А.А. вместе с Алешиным В.А., Загородним В.А. и Забровским Г.П. направились в банкетный зал кафе "Екатерина" гостиницы "Лайнер".
Закиров в застолье не участвовал. Возможно, потому, что, будучи капитаном, он вряд ли мог составить достойную компанию своим начальникам - полковнику и генералу. Тем более что те делили трапезу со своими гостями, тоже нерядовыми, судя по особому вниманию к ним. Во всяком случае, выпивал ли Закиров при исполнении, достоверно не установлено. Но следствие настаивает вот на чем: "Около 6.30 Мухаметханов, находясь в кафе, узнал об окончании посадки и отдал Закирову указание задержать рейс до посадки в самолет Загороднего и Забровского в любое удобное для них время".
В материалах предварительного расследования фигурирует и такая подробность: не выработав запас горючего, самолет произвел экстренное приземление с превышением посадочной массы на 2858 килограммов. В связи с чем "возникла опасность разрушения конструкции воздушного судна, его крушения и гибели людей".
Свидетели: "Сотрудников милиции не пустили к самолету, чтобы они не подбросили что-нибудь"
Что происходило после того, как самолет вернулся в Кольцово? Суд пытался это выяснить. Для допроса был вызван начальник смены службы безопасности Анатолий Калабин. В то утро он заступал на дежурство. Его смена начиналась в 8.00. Калабину сообщили, что несколько минут назад произвел экстренную посадку Ту-134, на борту которого, возможно, находятся оружие и взрывчатка. От директора службы безопасности начальник смены получил распоряжение: "Самолет тщательно досмотреть. Не допустить приближения к нему посторонних".
- Кого именно было велено не подпускать к самолету? - попросил уточнить судья.
- Прежде всего сотрудников линейного отдела милиции, - ответил свидетель.
- Зачем это было предпринято?
- С целью недопущения подброса предметов, запрещенных к провозу.
- А почему возникли основания считать, что подобное возможно?
- Потому что сигнал о наличии на борту оружия и взрывчатых веществ поступил из милиции.
Затем Калабин рассказал, как вокруг самолета было выставлено оцепление. Как подверглись скрупулезнейшему досмотру груз, багаж, бортовые запасы... Как пассажиры с этого рейса, тоже взятые в кольцо, вытряхивали из карманов и сумок мобильники, авторучки, губную помаду, расчески, зажигалки...
- Сколько времени продолжалась эта процедура? - задал вопрос прокурор.
- Около пяти часов. К тому моменту, когда самолет досмотрели, а багаж погрузили обратно, время подошло к полудню. Примерно тогда поступила команда объявить посадку. Но тут появились Алешин и Мухаметханов. Они потребовали никого не пускать в самолет, пока в него не войдут два пассажира.
- А досмотр этих двух пассажиров производился?
- Они проходили досмотр отдельно. Но, как я понял, не в полном объеме.
- Почему вы так поняли?
- Мне сообщили об этом наши сотрудники.
ОМОН, подразделение "Вымпел", пожарные, "скорая помощь" - все службы, поднятые по тревоге, почти полдня несли вахту в Кольцово, находясь в напряженной готовности.
Потерпевшие:
"Нас заставили раздеваться, разуваться, ходить
в одних носках"
На борту Ту-134, совершавшего тот рейс, находились 40 пассажиров и 7 членов экипажа. Их поименный список приобщен к делу. Несколько человек из этого списка были вызваны в суд.
- Расскажите, куда вы летели 5 февраля.
- Летел в Санкт-Петербург рейсом 910, - дает показания Даниил Усольцев, один из пассажиров.
- Самолет взлетел вовремя, без задержки?
- Да. Полетели, все шло нормально. Потом вдруг объявляют: "По техническим причинам самолет возвращается в аэропорт Кольцово.
- Сколько времени до этого момента самолет находился в воздухе?
- Минут тридцать.
Усольцев продолжает. Говорит, что после приземления пассажиров поместили в отдельный зал для повторного досмотра. Кто-то стал возмущаться, требовать представителя аэропорта. Тот вскоре появился.
- Он объяснил, что происходит?
- Да, он сказал, что самолет заминирован и теперь проводится проверка.
- Скажите, - задал вопрос прокурор, - вы испытывали дискомфорт от всего этого?
- Конечно.
- А вы заявляли о возмещении вреда?
- Какого?
- Ну морального или имущественного.
- Нет. Дискомфорт испытывал, но о возмещении вреда вопрос не ставил.
Другой пассажир, Виталий Шевченко, пожилой мужчина, в оценке происшедшего был менее сдержан:
- Нас заставили раздеваться, разуваться, ходить в одних носках!
- Вы испытывали дискомфорт?
- А как вы думаете? Я инвалид второй группы, у меня два инфаркта. Мне ведь в Питере предстояло пересаживаться на поезд. В кармане лежал билет до Костомукши. А тут опоздание на целых пять часов. По перрону бежал как заяц по полю, думал, концы отдам. В вагон едва вскочить успел.
- Вам нанесен моральный вред?
- Конечно. Полдня переживаний. Между прочим, это сказалось. Поначалу вроде бы ничего, а потом началась стенокардия.
Ни один из пассажиров с заявлением о возмещении морального или имущественного вреда в суд не обратился. Иск подала только авиакомпания "Пулково", осуществлявшая рейс. Ущерб оценен ею в 155 тысяч рублей.
Я улетал в Москву из аэропорта Кольцово таким же ранним утром. Перед посадкой меня обязали, как теперь положено, пройти полный цикл антитеррористической профилактики. Был просвечен багаж. Были сняты ремень и ботинки. Были вывернуты карманы. Был предъявлен мобильник ("Включите". Включил. "Хорошо, проходите").
...Когда погасло табло "Пристегните ремни", я впервые в своей богатой пассажирской практике на высоте 9 тысяч метров забеспокоился: а нет ли опоздавших?