Поделиться
Российская газета | Давайте сначала о тех событиях. Что произошло в Нальчике 13 октября 2005 года, всем известно. Но почему это случилось?
Арсен Каноков | Мы задавали себе этот вопрос. Анализировали обстоятельства, которые привели республику к 13 октября. В ряду основных причин происшедшего были низкий уровень жизни, высокая безработица, неустроенность людей, их растерянность перед лицом новой реальности. У нас ведь в республике до начала 90-х годов было много оборонных предприятий. Но когда они остановились, изменился уклад хозяйства, а вместе с ним и степень занятости населения. Экономика пришла в упадок. Тем не менее мы считаем, что наши внутренние проблемы сами по себе не могли послужить тут запалом. Нападение на столицу республики было подготовлено извне. Теми силами, в том числе и международными, которых не устраивала стабильная обстановка в Кабардино-Балкарии. Наконец был и третий фактор. А именно то, что с начала 90-х много молодых ребят уехали учиться в арабские страны. Получив образование в теологических университетах, они возвращались радикально настроенными. И очень активно себя позиционировали.
РГ | Как на эту активность реагировала власть?
Каноков | Руководство республики проявляло растерянность. У него не было идеологии, которую следовало бы противопоставить радикальному исламу. И в ход пошли запреты. Начались гонения, стали списки ваххабитов составлять, закрывать мечети. Естественно, это вызвало у молодежи недовольство. В результате некоторые оказались вовлечены в нападение на силовые органы. Мы знаем, что руководил этой операцией Басаев.
РГ | Существует привычка объяснять атаки боевиков их стремлением дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе. Но дестабилизация не может быть самоцельной. Она лишь способ добиться чего-то. Ведь и события в Нальчике не получилось списать на абстрактные "происки террористов", пришедших в республику невесть откуда. Следствие пришло к выводу, что в нападении участвовали преимущественно местные жители. Чего они добивались?
Каноков | Да, боевики использовали местное население. Но как? Я беседовал в следственном изоляторе со многими. Они не знали, что будут нападать на эти объекты. Их собрали в семи населенных пунктах, раздали оружие, сказали: завтра утром вы должны выступить. Часть людей из этих отрядов примкнула к боевикам по идейным соображениям, часть - за деньги, большинство же участников даже не знали, куда и на что они идут.
РГ | Вероятно, безработицей, бедностью эти люди были доведены до края. Вы ведь знаете: когда молодой горец сидит без работы, это не повергает его в апатию. Он будет искать и найдет способ прокормить себя и свою семью. При этом он видит, сколько несправедливости творится вокруг. И если ему дать веру, да к ней приложить автомат - вот вам готовый ваххабит. Насколько идеология ваххабизма получила распространение в Кабардино-Балкарии?
Каноков | Эта идеология у нас не очень востребована. Ведь чем Кабардино-Балкария отличается от соседних республик? Тем, что ислам был принят здесь только в XVIII веке. До этого доминировали язычество, христианство. Особой веры в ислам не было. Даже мечетей не было. Например, и я, и мои родители воспитывались на языческих верованиях. И до последнего времени к различным оттенкам ислама люди относились толерантно. Думали, что идеи ваххабизма, которые стали проникать в республику, ничего плохого не несут. Разве плохо, что твой сын не курит, не пьет, молится пять раз на дню? Но теперь, после известных событий, отношение к ваххабизму изменилось. Я, честно говоря, плохо разбираюсь в идеях ваххабизма. Но если человек берет оружие и идет убивать мирных граждан, я даже знать не хочу, какими религиозными идеями он вдохновляется. Или еще говорят: мол, к оружию толкнула нищета. Но у нас в республике пока никто не умер от голода. У нас прекрасные климатические условия. Если есть подсобное хозяйство, если у человека 10-15 соток, я вас уверяю: от 10 до 30 тысяч рублей в месяц он может спокойно заработать. Даже больше. 50-60 тысяч рублей - если работает вся семья. Но у нас выгодно числиться безработным. Потому что пособие выплачивают. Можно получать пособие и одновременно заниматься подсобным хозяйством.
РГ | На Северном Кавказе местные власти склонны объявлять ваххабитом всякого несогласного, а "ваххабизм" служит удобным ярлыком, когда нет желания разбираться в подлинной природе аномальных явлений. Как вы относитесь к такой практике?
Каноков | Да, есть такая практика. Иногда власти могут обвинить оппозицию в том, что в ее рядах якобы находятся ваххабиты. А иногда и на власть обрушиваются подобные обвинения. Когда меня назначали президентом Кабардино-Балкарии, я чуть ли не оказался финансистом ваххабитов в Лондоне.
РГ | А кто вас в этом обвинял?
Каноков | Мои оппоненты. К сожалению, у нас в республике этим приемом пользуются. Но я бы не сказал, что подобная практика сегодня имеет массовый характер. Вот в пору, когда составляли списки членов джамаатов (религиозных общин. - Ред.), это практиковалось достаточно широко.
- Да, местные жители говорят, что прошлогодние события в Нальчике были, по сути, запрограммированы. Запрет молиться не так, "как положено", притеснения джамаатов, давление на мусульман, их допросы в милиции и, по некоторым сообщениям, даже пытки. Этот антиисламский прессинг спровоцировал протестные настроения, и многие молодые люди оказались вовлечены в орбиту настоящих радикальных группировок
Прессинг состоял в том, что составляли списки, из мечетей вытаскивали людей и привозили в милицию. И эта жестокость, проявленная правоохранительными органами, сыграла свою роль. Хотели исправить ситуацию, но невольно обострили ее, довели до трагедии.
РГ | Существует понятие "просвещенный ислам". Что это такое применительно к отношениям между властью и религиозными общинами республики? Может ли власть делать ставку на умеренных исламистов в своем противодействии радикальному исламу?
Каноков | Я считаю, что это необходимо. Раньше муллами и духовными муфтиями назначались люди солидного возраста. Умудренные, с большим жизненным опытом. А сегодня тут преобладает радикальная молодежь. Мы хотим на духовное управление опереться, но опасаемся. После тех событий нам в вопросах религии приходится проявлять осмотрительность. Я сейчас пытаюсь найти представителей умеренного или, иначе говоря, просвещенного ислама, которые будут проповедовать, не впадая в крайности. Если мы сумеем создать эту просвещенную, более терпимую, более толерантную ко всему часть религиозного сообщества, она, конечно, станет нам опорой.
РГ | Многие проблемы, с которыми столкнулась новая власть, достались ей по наследству от прежних руководителей. А какие проблемы нажиты за год?
Каноков | Да, появились проблемы, которых прежде не было. Например, реализация закона о местном самоуправлении, вступившего в силу в январе. В частности, образование городских округов, поселений. Некоторые близкие к столице населенные пункты попали в черту города и лишились представительных органов власти. Раздались голоса: нас ущемляют по национальному признаку! Протестовали люди из балкарских поселений, которые в городской округ попали. Вторая проблема - так называемые межселенные территории. Это Приэльбрусье. Пастбища, горы, национальный парк... Когда мы нарезали границу муниципальным органам, я задачу поставил: нарежьте так, чтобы бюджет максимально наполнялся. Расширьте границы всех муниципальных округов Кабардино-Балкарии. У нас ведь всегда было так. Пастбища находились в общем пользовании. Но теперь нас упрекают в том, что у жителей якобы отбираются земли.
РГ | Каков статус этих земель?
Каноков | Статус межселенный. Они в муниципальные округа не входят. Республика ими распоряжается.
РГ | Земля в Кабардино-Балкарии до сих пор не введена в рыночный оборот, не является предметом купли-продажи. Почему? Что мешает провести земельную реформу?
Каноков | Мой предшественник считал, что в условиях малоземелья нельзя землю в частную собственность отдавать. У меня другое мнение. Я за прошедшее время разобрался, изучил опыт соседей и со следующего года приступаю к частичной приватизации земли в Кабардино-Балкарии. Но нельзя было сразу. Вы знаете, что произошло в Карачаево-Черкесии, Калмыкии в результате приватизации земли? Людей просто ограбили. Я же хочу, чтобы сельский житель стал собственником. Чтобы его не обманули. Чтобы за 10 тысяч рублей не выкупили гектар. Важно ведь не просто провести приватизацию. Важно, чтобы село заработало. И чтобы люди ощутили себя реальными собственниками. Земля должна рыночным инструментом стать. Чтобы ее можно было закладывать, арендовать, продавать, эксплуатировать. В федеральном законе много правильного прописано. Но у нас есть своя специфика. У нас меньше земли, чем, к примеру, в Ивановской области. И у нас земельный вопрос всегда политическим вопросом являлся. Но как бы то ни было, надо нам к частной собственности переходить, делать ее рыночным инструментом. Я, например, начал бы с народного предприятия, где у каждого есть доля в виде участка земли.
РГ | До последнего времени республика дотировалась из федеральной казны на 72 процента. Вам удается сегодня находить собственные источники финансирования?
Каноков | Удается. В следующем году Кабардино-Балкария будет дотироваться на 59 процентов. Мы подтянули собственные доходы, навели элементарный порядок в сборе налогов и теперь на 30 процентов увеличиваем собственный бюджет за счет внутренних резервов. Я хочу ежегодно на 5-10 процентов снижать дотационную зависимость республики от федерального центра. Но не отказываться от того, что дает нам Москва, а увеличивать сумму, которую мы с собственных доходов получаем. Тогда наш бюджет в следующем году достигнет 11,6 миллиарда рублей против 8 миллиардов, которые мы имели в этом году.
РГ | Каков сегодня объем инвестиций в республику? Туризм Приэльбрусья - эта сфера привлекательна для инвесторов?
Каноков | Туризм - один из тех локомотивов, который может серьезно продвинуть нашу экономику. В советские времена к нам приезжало в год более полумиллиона туристов. И мы хотим возродить былую славу Приэльбрусья. Мы пригласили западные компании поучаствовать в проекте.
РГ | Они готовы рискнуть? Все-таки Северный Кавказ не самый спокойный регион...
Каноков | Конечно, 13 октября нам в этом смысле сильно повредило. Не будь этих событий, инвестиционный климат в республике был бы сегодня значительно лучше. Но мы недавно проводили экономический форум. Приезжало несколько крупных компаний. А на днях в Пекин летим, будем там в выставке участвовать. Нам технологии нужны западные. Даже не столько деньги, сколько именно технологии. У нас 291 проект подготовлен. И я готов привлекать инвесторов под собственные личные гарантии. Я сейчас переговоры с ними веду. Говорю: господа, вам будут созданы выгодные инвестиционные условия, для вас в налоговом законодательстве республики предусмотрены серьезные преференции... Но, к сожалению, в восприятии Северного Кавказа существует стереотип. Боятся к нам ехать. Хотя, согласно статистике, количество тяжких преступлений здесь меньше, чем в среднем по России. И одна из моих задач - создать новый имидж Кабардино-Балкарии. Мне кажется, что у нее есть хороший шанс стать политически и экономически одной из самых стабильных республик на Северном Кавказе.