Поделиться
Российская газета: Есть расхожее представление, что возраст работающих в Российской академии наук близок к пенсионному. Это относится и к вашему отделению?
Валерий Черешнев: Я бы так не сказал. Средний возраст наших сотрудников - 43 года. В мире этот показатель составляет сейчас 46 лет. А по Российской академии наук в ее центральной части - 49-50 лет. В этом смысле Уральское отделение - самое "молодое" в РАН. Хотя по численности мы на втором месте после Сибирского отделения. За нами, с небольшим отрывом, Дальневосточное отделение: у нас 7,5 тысячи сотрудников, у них - около семи.
РГ: А как меняется структура отделения в связи с той модернизацией, которую проводит Академия наук?
Черешнев: У нас было 45 юридических лиц в научной сфере, сейчас - 38. Семь мы сократили. При этом никого не убрали, а пошли по пути укрупнения и объединения. Например, Институт леса влили в Ботанический сад, откуда он и выделился, но за последние пятнадцать лет особого развития не получил. А вот Ботанический сад как раз нарастил свою мощность, и мы посчитали, что так будет разумно и справедливо.
Объединили ряд хозрасчетных центров, влили их в институты. А часть самостоятельных отделов ввели в президиумы. Например, отдел математики в Коми научном центре теперь в составе президиума этого научного центра. То же самое сделали со всеми нашими филиалами. Только у института экономики, что в Екатеринбурге, их было пять: в Архангельске, Перми, Оренбурге, Ижевске, Уфе. И каждый имел отдельное юридическое лицо. Сейчас перевели всех в состав президиумов, тем самым, как мы считаем, придали президиумам более прочную основу - в том, что это тоже научные учреждения. Ведь стоял вопрос, что с ними делать. Перевод отделов и филиалов в президиумы научных центров позволил сократить управленческий и вспомогательный персонал - теперь общая на всех бухгалтерия.
РГ: Разве эти косметические меры могут дать ожидаемый эффект? Ведь только для того, чтобы поднять зарплату, как было обещано, уже в этом году по академии надо сократить семь процентов от списочного числа сотрудников...
Черешнев: Да. И для Уральского отделения это 550 человек. Около пятисот мы уже сократили. А к концу года выйдем на контрольные цифры. Но тревожит ситуация с аспирантами. Их у нас сейчас 868 - примерно по 270-280 человек набираем ежегодно. Если говорить по существу, к сокращаемым ставкам мы должны еще высвободить места для аспирантов. А это уже значит по живому резать. Поэтому внесли предложение: если аспирант представляет вовремя свою работу к защите и защищает ее, он тем самым резервирует для себя ставку из числа сокращаемых. Допустим, двадцать человек защитят в срок диссертацию - на двадцать ставок меньше сокращаем.
Пока, к сожалению, наше предложение не получило поддержки. Поэтому на практике получается, что мы должны сократить большее, чем это предписано сверху, количество сотрудников. Или - не принять на работу своих же аспирантов, успешно защитивших кандидатские диссертации. Это приобретает особую остроту из-за того, что практически все, кто заканчивает у нас аспирантуру, хотят работать в академических институтах. Теперь уже редко встретишь тех, кто просто от армии уклонялся. Сейчас к нам приходят люди, которые хотят заниматься наукой.
РГ: Когда, по-вашему, наступил такой перелом? И чем его объясняете?
Черешнев: Я думаю, где-то с 2000 года наметилась эта тенденция. А объясняю тем, что далеко не у всех, кто попытал рискованного счастья в бизнесе, этот бизнес пошел. Кого-то дефолт подкосил, кто-то оказался мало приспособленным к рыночной стихии с ее особенными законами выживания. Те, у кого пошло, продолжают работать в бизнес-структурах, а часть людей возвращаются или уже вернулись в науку.
РГ: Как изменилась зарплата научных сотрудников в институтах отделения?
Черешнев: За последний год, с учетом введения новых ставок и стимулирующих надбавок, средняя зарплата научных сотрудников в нашем отделении составила 12-14 тысяч, у вспомогательного персонала - 6-7 тысяч рублей. Это данные по октябрю.
РГ: А на каком основании выплачиваете надбавки? Ведь минобрнауки требует установить для этого некие общие требования и как минимум разработать критерии оценки.
Черешнев: Пока мы руководствуемся здравым смыслом и подходами, которые выработаны профсоюзными комитетами - за напряженный труд, за публикацию статей в зарубежных рецензируемых журналах...
РГ: То есть обходитесь без жестких критериев? И правомерность таких действий никем не оспаривается?
Черешнев: Оспаривается. Но для нас есть решение президиума РАН, которое развязывает руки. Согласно этому решению с 1 сентября мы начали выплачивать надбавки.
РГ: Во всех институтах? Или только в тех, где выполнили "план по сокращению"? Наверное, есть и такие, которые не уложились в заданные рамки?
Черешнев: Не буду называть, но такие институты есть. И дело не в том, что они саботируют решение или плохо работают. Просто мы имеем дело с живыми людьми. У кого-то в этом году подходит пенсионный возраст, у другого он уже наступил, но долг не позволяет бросить аспирантов, которым вот-вот защищаться... Люди ведь не дрова в поленице - в одном месте взял да убавил. Стараемся по возможности подходить индивидуально в каждом отдельно взятом случае.
РГ: Академия наук в последние годы заключила двухсторонние соглашения едва ли не со всеми российскими ведомствами-монополистами - Росатомом, "Газпромом", РАО "ЕЭС России", ОАО "Российские железные дороги", есть похожие договора и с крупными бизнес-структурами. В каких проектах задействованы институты Уральского отделения РАН?
Черешнев: У нас ведутся интенсивные работы по программе водородной энергетики в рамках соглашения Академии наук и компании "Норильский никель". Важнейшие участники этого проекта - уральские Институт электрофизики, Институт высокотемпературной электрохимии, Институт химии твердого тела, Институт теплофизики. Всего семь наших институтов вовлечены в проект и тесно взаимодействуют между собой.
РГ: Что означает для них работа по договорам? Например, в сравнении с бюджетным финансированием...
Черешнев: Это в среднем еще 30-40 процентов. Плюс, что очень важно, приобретение современного оборудования. Они очень неплохо оснастились. В качестве примера могу назвать Институт электрофизики, и в частности лаборатории члена-корреспондента РАН Юрия Александровича Котова, а также Виктора Владимировича Иванова. Они получили серьезное финансовое вливание и закупили все, что нужно для работы.
РГ: Такое сотрудничество бизнеса и академической науки нацеливает ученых на достижение практических результатов. То есть стимулы создаются в первую очередь для развития прикладных исследований?
Черешнев: Да, и у наших электрохимиков есть вполне осязаемые результаты. Созданы компактные батареи, которые уже реально работают на водородном носителе. И в Южной Корее этим всерьез заинтересовались, создана совместная лаборатория. Правда, не в рамках проекта "Водородная энергетика", а в рамках совместной работы с Институтом электрохимии. Это наша первая стационарная совместная лаборатория.
РГ: И какие просматриваются перспективы? Что получит или уже получил ваш партнер и заказчик в лице "Норникеля"?
Черешнев: Я не могу об этом говорить конкретно и подробно. Многое из того, что уже получено, носит характер ноу-хау и не подлежит разглашению. Отдельные разработки уже патентуются. Но объем открытой информации в последнее время резко сократился.
РГ: А это верный признак того, что появились многообещающие результаты?
Черешнев: Именно так. По многим направлениям работают только напрямую, открытых публикаций стало значительно меньше. Есть вполне конкретные результаты и от сотрудничества наших институтов с фармакологическими компаниями. У Академии наук такого рамочного соглашения пока нет, но на Урале, и в частности в Свердловской области, такая работа развернулась под патронажем губернатора Эдуарда Росселя. Поддержку получают в первую очередь те разработки по готовым лекарствам, которые уже прошли фармиспытания. Это, в частности, антибиотики четвертого и пятого поколений, созданные в Институте органического синтеза. Или, например, противоопухолевый аппарат лизомустин - он тоже прошел фармиспытания.
РГ: А что можете сказать о совместных проектах с "Газпромом", РАО ЕЭС или тем же Росатомом, чье присутствие на Урале более чем заметно?
Черешнев: В Перми работает член-корреспондент РАН Михаил Иванович Соколовский, он возглавляет НПО "Искра", которое еще недавно было засекречено, поскольку здесь занимались исключительно ракетами. А сейчас переквалифицировались на создание газоперекачивающих установок. И с "Газпромом" у них договора на создание таких установок, где за основу взят авиационный двигатель. Работают в кооперации с нашим же заводом имени Свердлова.
С учреждениями Росатома, которые у нас расположены, мы работаем, как правило, по прямым договорам. И они принимают все более заметное участие в финансировании совместных разработок. Из наших тут наиболее активны Институт физики металлов, Институт электрофизики. У них тесные контакты с Российским федеральным ядерным центром ВНИИ технической физики, что находится в Снежинске. А на Белоярской станции у Института физики металлов даже есть специальная лаборатория, которой руководит Борис Николаевич Гощинский.
РГ: В Заречном, где находится Белоярская АЭС, насколько я помню, проходил первый форум "Урал промышленный, Урал атомный"...
Черешнев: А сейчас набирает силу программа "Урал промышленный, Урал полярный", ее курирует непосредственно полпред президента в Уральском федеральном округе Петр Михайлович Латышев. За десять лет сюда должно быть вложено 220 миллиардов рублей. Вот где мы по-настоящему сейчас сосредоточились. В июне этого года провели выездное заседание президиума в Салехарде. А в июне следующего года, когда будет отмечаться 75-летие академической науки на Урале, в Екатеринбурге состоятся научная конференция и выставка-ярмарка промышленных достижений. Один из дней будет целиком посвящен перспективам академической науки в нашем регионе.