Поделиться
Остров погибших домов
Россия уже давно не чужая для Ливана. Века назад наши паломники строили здесь православные храмы, которые стоят и сегодня, русские эмигранты после революции чертили карты страны, строили дома и дороги, рисовали местные деньги и писали картины. Наши современные соотечественники учат, лечат и продолжают строить под ливанским небом. Сегодня русская диаспора в Ливане достигает десятка тысяч человек.
Всех их коснулась взрывная волна 36-дневной войны.
Больше всего в Бейруте пострадала мусульманская часть города. Здесь разрушен почти каждый третий дом. Развалины настолько велики, что пришлось свезти бетонные останки в море. Так в Средиземноморье сейчас ежедневно растет искусственный остров. Пока не решено, будет ли он застроен или останется мемориалом войны.
Амира Хаж приходит к своему дому каждый день. Пожилая женщина живет в одном из самых густонаселенных пригородов Бейрута - Дахье. Вместо дома сейчас две стены и огромная, полная мусора воронка.
- У меня семеро детей, - рассказывает Амира. - Просто повезло, что никто не погиб. Из нашего дома моя семья - единственное исключение.
Зачем Амира регулярно приходит на руины, сама объяснить не может. Посмотрит на ковер, который свешивается с обломка стены, и уходит. И так каждый день.
Здесь, в Дахье, находится штаб-квартира "Хезболла" и ракеты, во всяком случае, по официальным заявлениям, были нацелены именно на нее. Но после бомбежек выяснилось, что никто из лидеров движения не пострадал. А вот мирных граждан погибли тысячи. Только в этом районе Бейрута называют цифру человеческих потерь - около четырех тысяч. Половина - дети.
Возмещением ущерба жителям Дахьи занимается движение "Хезболла". Амира получила свои деньги - 12 тысяч долларов за потерю жилья. Это самая большая сумма из возможных. Меньше платят тем, чей дом нуждается лишь в ремонте.
Местное отделение "Хезболла" по-прежнему базируется в обыкновенном густонаселенном доме. Но об этом знают только посвященные - ни вывесок, ни обозначений. А зайти в темный подъезд надо. Потому как без согласия "Хезболла" работать в Дахье не получится.
За черной железной дверью на одном из этажей квартира, превращенная в офис. Людей здесь много. Все молодые. Здороваются сухо и смотрят так, что мурашки по коже. На стенах - плакаты с лидером движения. Улыбаться здесь, судя по всему, не принято. Мы стоим в узком коридоре - корреспонденты "РГ" и канадский журналист с переводчиком. Молчаливый человек из пресс-центра "Хезболла" забирает наши паспорта и аккредитацию ливанского министерства печати на работу в стране.
Нам через полчаса все документы вернули, сказав, что мы можем работать. Коллеге из Канады предложили вернуться через два дня. По местным понятиям это означает отказ.
Здесь никто не может ответить, сколько семей осталось без жилья, сколько квартир пострадало. Доктор Билал Найм - президент молодежной организации "Хезболла" и член совета директоров исламской организации по образованию планы формулирует четко: дать деньги пострадавшим, разобрать руины и построить новое жилье. Но планы планами, а трудности, с которыми он и его коллеги столкнулись, реальны. Первая, как сказал доктор Найм, - "объем беды". Мешает и неопределенность. Район Дахьи хочет восстанавливать и "Хезболла", и правительство страны, и сами местные жители. По признанию Найма, "очень трудно договариваться".
Еще серьезное препятствие - кассетные бомбы в руинах. Они взрываются не сразу, а лишь когда начинается разбор завалов. А перед рабочими на руины прибежали вездесущие мальчишки. Им и достаются снаряды, использование которых в мире запрещено.
Но "Хезболла" заявляет, что Дахью она сможет поднять из руин за два года. Амира Хаж очень хочет в это верить. А для постороннего такой прогноз выглядит слишком оптимистичным.
Мертвый город Солнца
Два старых араба с утра принесли раскладные стульчики и сели в тени на фоне величественных руин. Ближе к обеду они собрали стульчики и медленно побрели к выходу. Старики ждали туристов, которые любят фотографировать колоритные лица на фоне древних развалин. Но сегодня, как и все последние дни, среди тысячелетних колонн гулял только ветер.
Город Баальбек - самое знаменитое место Ливана. ЮНЕСКО включило его в перечень памятников мирового значения. Но туристы сейчас в Баальбек не едут. В словаре Брокгауза и Ефрона у Баальбека другое название - Гелиополь, что в переводе с греческого означает - город Солнца. Этот древний город храмов строился не одно тысячелетие и по размерам считается самым большим храмовым комплексом на Ближнем Востоке. Первым был храм Ваала,построенный древними финикийцами. Потом здесь строились греки, римляне, когда эти места стали колонией Рима. В византийские времена языческие храмы переделали в христианские. Великий Тимур оставил после себя руины. За ним была эпоха арабского владычества. Потом между колонн бродили крестоносцы. Следующими были турки. Здешние храмы то разграблялись, то перестраивались, то разбирались на блоки для следующего храма. Четырежды Баальбек разрушали землетрясения.
Новые времена тоже оставили свой след в городе Солнца. Вокруг древнего памятника - поля и дома ливанских крестьян. И много свежих развалин. Это мусульманский район и его немало бомбили.
Увидев единственных посетителей, старики-арабы вернулись и попросили сфотографировать колонну. Она не была самой большой и знаменитой в этом мертвом городе. Просто наверху хорошо были видны свежие раны - трещины от разрывов снарядов.
Бомба для конкурента
Красивая современная ограда, какой-то декоративный кустарник в гроздьях оранжевых ягод, проходная и огромная голубая вывеска. Это все, что осталось от самого крупного в Ливане молокозавода. Предприятие было в городе Раяк на юге страны. Сейчас по этому адресу - руины.
Али - бывший директор технического обслуживания комбината. Он учился в России и хорошо говорит по-русски. Этот человек может часами рассказывать о современном французском оборудовании завода, о продукции, которая шла сразу в несколько близлежащих стран. Но потом вспоминает, что все в прошлом и хмуро говорит, что надо идти работать. Это значит разгребать завалы. Почти бессмысленная работа, потому что у хозяев нет денег на восстановление.
Когда завод разбомбили, было заявлено, что то ли здесь крутились деньги "Хезболла", то ли хозяин оттуда. Но Али качает головой:
- Нет, хозяин предприятия - христианин. Никакие деньги тут не крутились. Просто в Израиле недалеко точно такое же предприятие. Мы конкурировали на молочных рынках в соседних странах. Вот первым же налетом нас и победили. Вы в России это называете спором хозяйствующих субъектов. Только у нас своя специфика - спорят бомбами.
Молочный завод - не единственные промышленные руины. В Ливане, который по размеру в полтора раза меньше средней российской области, полностью уничтожено 150 заводов.
Сейчас их останки везут на пляж, что недалеко от Бейрута. Сюда каждый день идут колонны тяжело груженных грузовиков. Они привозят то, что осталось от бомбежек, - арматуру, перемолотые взрывной волной домашние вещи. Все это сваливается на пляж и в море. Сверху груду развалин утюжат бульдозеры. Гора мусора растет на глазах - она уже поднялась до уровня четвертого этажа, а машины все подходят.
Так близ дорогого пляжа рождается новый остров в Средиземном море.