Поделиться
Однако произойдет это только спустя 40 дней после трагедии. О технологии горя, психологии социальных и природных катастроф и болезнях сильных мира сего рассказывает заместитель директора центра Сербского Зураб Кекелидзе.
- Цифры, отсчитывающие ход горя, несут в себе серьезный психологический смысл. Период осознания, что человека на самом деле нет, - как раз 40 дней. Сразу после трагедии и похорон его родственник редко остается один. Как показывает наш опыт работы с близкими погибших шахтеров, обычно бывает так: к молодой вдове приезжает ее мать и отвлекает до сороковин. Проходит скорбное застолье, и все разъезжаются. Тут, как никогда раньше, нужна помощь специалиста. Ведь человек, потерявший близкого, осознает, что его социальная роль изменилась. Нужны другие психологические качества, чтобы занять новую нишу. Только через год он приспосабливается к новой для него реальности.
Родственников погибших преследуют не только внутренние проблемы и страхи. Какое-то время им все сочувствуют и помогают. Но вот проходит около года и они замечают, что психологический настрой окружающих изменился. Психиатры называют такое явление стагнацией. Общество почему-то стало раздражать их положение скорбящих. Кстати, об этом феномене рассказывали американские медсестры, работавшие на Вьетнамской войне. Им приходилось даже скрывать свое военное прошлое. Но вовсе не по политическим, а психологическим причинам. Просто кое-кто, как ни дико это звучит, начинает примитивно завидовать тем льготам и компенсациям, которые получили выжившие в катастрофе или войне, а еще хуже - их родственники.
Как известно, "вторичные жертвы" катастроф - это те, кто пострадал от увиденного, услышанного или прочитанного. Специалисты НЦССП имени Сербского сравнили последствия взрывов в переходе на Пушкинской и в перегоне между станциями метро "Автозаводская" и "Павелецкая". Во втором случае журналисты были более корректны, рассказывая о трагедиях. И "вторичных жертв", обратившихся за помощью к психиатрам, было в два раза меньше.
Однако, как считают психологи и психиатры, зависимость состояния нашей психики от техногенных и природных катастроф будет только увеличиваться. И главные негативные источники этого процесса: глобальное потепление и парниковый эффект, рост численности народонаселения и интенсивное техническое развитие. "Блаженное ничегонеделание" может себе позволить только малая толика хомо сапиенс, населяющих землю. Остальные, кто чаще кто реже, испытывают психологический дискомфорт. Особенно он дает себя знать весной и осенью. И хотя на "весеннее обострение" мы готовы списать любой скандал в электричке или разборку на кухне, оно все-таки существует. Мало того, больше всего страдают от него люди сильные и энергичные. "Ведь тонет тот, кто умеет плавать, остальные просто не заходят в воду", - комментирует этот феномен Кекелидзе.
Негативным для стабильного состояния общественной психики может стать любое непродуманное решение, на первый взгляд ничего общего с природными и техногенными катастрофами не имеющее. Таким дестабилизирующим фактором, - считает психиатр Кекелидзе, - является перенос игорных заведений на приграничные территории. "От 1 до 2% людей болеют "игроманией", - говорит психиатр, - а около 5-8% среди игроков - это проблемные люди, с полукриминальными наклонностями". Подсчитано, что человек, который играет, задевает интересы 13-17 близких ему людей. Например, когда берет долги. Так вот, нет гарантии, что ключевые фигуры приграничной зоны - пограничники, таможенники, служащие налоговых служб - не пойдут в казино. А заболеть может каждый. "Нам нужны такие проблемы вблизи границ?" - подвел черту замдиректора центра Сербского. И призвал: "Давайте исходить из державных интересов!"