С одной стороны, это не пьеса, а подлинный пир духа, что ни роль - то подарок. С другой - таинственный и до сих пор не вполне разгаданный шедевр малоросса, явившегося потрясти Петербург своими темными, мистическими видениями.
Не зря Михаил Булгаков один из истоков своего "Мастера" видел в гоголевской прозе. Не зря и сам он, и Гоголь были рождены под темным украинским небом. Оттого ведьмы запросто являются у них в приличные дома имперской и сталинской России, чтобы разрушить их привычный ритм. Захаров об этом как бы и не ставит вовсе. Но тот простой факт, что его сваха Фекла Ивановна - народная артистка СССР Инна Чурикова - одета в странный украинско-ведьминский "прикид", что глаза ее горят безумным огнем ведовства (только помела не хватает), что смех ее одновременно радует и пугает, - о многом говорит.
Да и сама невеста Агафья Тихоновна, сыгранная народной артисткой России Александрой Захаровой, трясется и косит глазом, точно подключается к колдовским чарам, взлетает в своем шкафу-окошке прямо на второй этаж и пронзительно взывает к своей умершей маме - так и слышится в ее крике стон гоголевского сумасшедшего: "Мама-мама! Помоги своей бедной дочке!"
Шутки шутками, а связь с потусторонним миром - одна из главных примет юбилейного спектакля. Хочешь не хочешь, а вспоминаешь, что в конце 30-х годов в этот театр (тогда ТРАМ, Театр рабочей молодежи) пришли работать актеры расформированного Сталиным МХАТа второго - Иван Берсенев, Софья Гиацинтова и Серафима Бирман. Хочешь не хочешь, а вспоминаешь, что "Женитьба" была одной из вершин в творчестве Анатолия Эфроса, изгнанного из Театра им. Ленинского комсомола в конце 60-х годов.
Марк Захаров, возможно, помнит еще и о том, что намерение жениться посещает Подколесина накануне Петергофского гулянья, в самый разгар Великого поста. Кочкарев, друг жениха (его должен был играть Александр Абдулов, но из-за болезни не смог, и его заменил Сергей Чонишвили) возникает из шкафа буквально как черт из табакерки, элегантный, в черном котелке и сюртуке. Возможно, Абдулов придал бы этой роли недостающий Чонишвили безумный шарм, ощущение мира, вышедшего из пазов. У Сергея Чонишвили пока есть другое качество, тоже важное в этой роли - он, хоть и нервничает не меньше шекспировского Яго, но, безусловно, царствует в этом мире, точно зная его законы.
Во всем остальном трудно пока определить тон и направление нового захаровского исследования. Всегда точно знающий объект своей убийственной иронии, здесь он точно растерялся и решил прикрыться формой качественного бенефисного спектакля. Народный артист СССР Олег Янковский в роли незадачливого моряка Жевакина заторможенно жует челюстями и, несмотря ни на какие кочкаревские козни, требует своего лакомого кусочка. Анучкин - народный артист России Александр Збруев - фиглярствует и юродствует вовсю, истерично семенит ножками и вопит про отца-мерзавца, не давшего ему должного французского воспитания. Народный артист СССР Леонид Броневой (Яичница) царственно излагает свои претензии невесте, уверенный в том, что любая его реплика будет немедленно поглощена восхищенным залом.
Подколесин (народный артист России Виктор Раков) - самая нежная субстанция из всего этого гоголевского паноптикума, но даже по отношению к нему режиссер, кажется, чувствует некоторую оторопь. Она похожа на ту, что часто испытывает режиссер в оперном театре, вынужденный всех примадонн и солистов комфортно выстроить на линии рампы, каждому дав место для эффектного "выхода".