Поделиться
От людей, впервые увидевших пеструю рекламу, которой увешана Москва, все чаще слышишь - не поймешь: то ли Европа, то ли Азия... Московская эклектичность - это недостаток российской столицы или ее стиль? Корреспондент "РГ" задал этот вопрос главному художнику Москвы Игорю Воскресенскому.
Российская газета: Игорь Николаевич! Действительно ли экономическое развитие российской столицы и связанное с ним активное строительство бизнес-центров, элитных высоток усилило в облике города азиатские черты?
Игорь Воскресенский: Многое зависит от того, что именно люди вкладывают в понятие "азиатский". К примеру, японский сад сейчас считается едва ли не обязательным элементом в парке большого города фактически любой страны. Безусловно, у нас, по сравнению с западными столицами, восточный стиль более экспрессивен и не столь аскетичен по архитектуре. Но во всем есть и исключения. Взять хотя бы Таймс-сквер в Нью-Йорке, в самом центре США: каждый заметит, что он перенасыщен разными цветовыми элементами. Словом, сегодня уже не скажешь, что азиатские города внешне выглядят априори агрессивнее для европейца, чем западные фасады зданий, традиционно сдержанные по стилю. Мы получаем весьма оригинальные, действительно новые образы в канве города именно благодаря стремительному проникновению западной культуры в восточную, и наоборот. Исторически сложилось, что восток серьезно повлиял на архитектуру Москвы, дал ей разветвленную сложную планировку. Совсем уйти от этого влияния сегодня означало бы перечеркнуть свое прошлое.
Но с другой стороны, мы не можем не впитывать мировую западную культуру на практике, в том числе в архитектуре и оформлении города. Условно говоря: если, к примеру, Санкт-Петербург -классика, то Москва - это джаз. В этом стиле больше настроения, импровизации. Проблема лишь в том, что в джазе работать сложнее, здесь нет устоявшейся канонической партитуры - основа стиля азиатская, но с очень мощной западной аранжировкой. Поэтому воплощение каждого нового проекта требует нестандартного подхода.
РГ: Есть утверждение, что любая импровизация должна быть хорошо продумана. Генеральный план развития города в Москве существует, а есть ли у нее комплексный план художественного развития?
Воскресенский: В Генеральном плане Москвы есть специальный раздел - монументально-художественный. Так что говорить о хаотичном развитии облика не приходится. По городскому ландшафту и дизайну городской среды все идет в строгом соответствии с действующим Генпланом. Более того, по объему проработок, в том числе архитектурных и колористических, Москва уже не уступает другим крупным мировым столицам.
РГ: Бытует мнение, что из-за офисной деловитости Москва утратила историческую неповторимость, новые высотные здания и реклама "затуманили" красоту московских храмов и тихих переулков.
Воскресенский: Было бы странно рассматривать эстетику отдельно от всего, что составляет жизнь мегаполиса. Есть сторона, связанная с жизнеобеспечением города, и есть художественная сторона. И каждая из них одинаково важна. Но надо отдавать себе отчет, что мы живем в живом, динамичном городе, поэтому сохранить архаичное состояние застройки прошлых веков невозможно. Причем не только в Москве, но и в любом другом современном городе. При этом сохранение памятников - один из основных приоритетов в политике Москвы. Это заметно уже потому, что вырабатывается четкая стратегия ограничений на размещение рекламы на памятниках культуры и на их территории. Но поскольку мы живем не в музее, никто не отменяет и другую городскую задачу - создание современных условий проживания в городе, то есть максимально комфортной среды. Такая борьба противоположностей неизбежна. Но при том, что на первый план вышли такие проблемы, как размещение новых автостоянок в городе, расширение улиц, роль памятников не стала ролью второго плана. Как раз наоборот: сейчас создаются условия для их наилучшего восприятия.
РГ: Каким образом?
Воскресенский: Чтобы город смог сохранить свое эстетическое воздействие на людей, сейчас создаются так называемые территории умолчания - некие фоновые паузы в городской среде. Так, чтобы памятник был полностью виден с максимального количества разных панорамных точек. В исторической части для сохранения памятников мы должны освободиться от воздействия рекламы. Таким образом, возникает возможность не рассеивать внимание на рекламу или рядом стоящие объекты. Любую наружную рекламу, которая портит живописные виды, мы будем выводить. К примеру, в окрестностях столичного Кремля она уже фактически ушла в прошлое. Перспективы центральных московских улиц, "разрезанные" растяжками, тоже вымирают.
РГ: Спальные районы, увы, по-прежнему, выглядят уныло и сиротливо. А как вы относитесь к опыту Раменского, когда фасады серых панельных домов перекрасили ярко и нестандартно?
Воскресенский: Глаз должны радовать солнечные активные цвета. На пасмурном фоне московской непогоды возникает тотальный цветовой голод. В этой связи как раз усиливается роль памятников, цветовой подсветки и даже отчасти современной рекламы: эти элементы должны усиливать влияние цвета в пространстве. Ошибаются те, кто думает, что столичные специалисты над этим не работают: в Москве разработана цветовая палитра. Причем не только для концепции праздничного оформления. С тем, чтобы добиться визуальной гармонии, наши художники теперь не проектируют цветовую колористику отдельных зданий и сооружений. Они заглядывают на шаг вперед: разрабатывают цветовые решения сразу для нескольких улиц. Этот способ мы и называем "цветовым лечением". В период с 60-х по 80-е годы у города, по сути, не было интересных материалов, во многом поэтому при массовой застройке использовали всего два элемента отделки - белую и синюю ириску-мозаику. К примеру, московский район Вешняки: планировка вполне отвечает современным требованиям, а фасады смотрятся весьма убого.
Но в течение ближайших трех-четырех лет спальные районы преобразятся: есть современные красители, разработана специальная московская палитра - всего около 600 цветов. Преображать будем около трех тысяч зданий в год, в том числе во время капитального ремонта.
РГ: Когда же перекрасят все унылые дома?
Воскресенский: Пока будет идти капитальный ремонт, столичные здания изменят цвет. С учетом десятикратного увеличения финансирование таких работ несложно подсчитать, что за год изменится палитра уже не трех, а более 30 тысяч зданий.
РГ: Как вы относитесь к тому, что Жилищный кодекс теперь позволяет собственнику самому поменять расцветку своего жилища. Хуже не будет?
Воскресенский: Сам себе этот вопрос задаю: как повлиять на этот процесс, хотя главный художник - не главный инспектор, чтобы кого-то проверять. Но если мы хотим жить как цивилизованные европейцы, то должны отдавать отчет, что в Европе, например, никому не придет в голову покрасить свой дом, даже собственный, в какой-нибудь кричащий цвет без согласования с профессионалом. Даже в современном Шанхае это не принято. И думаю, такая вольница со временем изживет себя и в Москве. По той причине, что человек, позволивший себе очевидную вульгарность, будет неловко себя ощущать в окружении других, действительно стильных домов.
К тому же москвичи не в лесу живут, ездят по миру, имеют возможность сравнивать архитектурные стили. Так что покупать квартиры в уродливо покрашенном, пусть и новом доме, будут по меньшей цене. Ведь облик здания и территории вокруг него - его капитал. Подтверждение тому - недавний эксперимент. В районе Жулебино были построены два дома одной планировки и отделки. Но стоимость благоустройства одного из них была на 5 долларов больше, в итоге квартиры в новостройке с ухоженным двориком стоили дороже на 50 долларов за метр.
РГ: С одной стороны, все видят, как красиво украшены фасады зданий за границей, но почему-то не повторяют этого у себя. Отчего у москвичей плохо приживается идея вертикального озеленения?
Воскресенский: Программа вертикального озеленения домов есть, но без желания самих собственников высаживать цветы не только на даче она не выйдет из тупика. Пока нет традиции: москвичи привыкли, что их обслуживают, что начальники ДЕЗа сами решат, как благоустроить наш двор, наш дом. К тому же раньше Моссовет даже запрещал вывешивать цветочные горшки на балконе: власти боялись, что те упадут кому-то на голову. Поэтому стереотипы, сложившиеся десятилетиями, не так легко сломать. Ну конечно же, нужна и государственная поддержка для того, чтобы стимулировать цветочное движение. К примеру, в Японии фирмы, которые делают на последних этажах зимние сады, дают скидку на затраты до 40 процентов.
РГ: Какие уголки Москвы вызывают у вас теплые чувства, как у художника города?
Воскресенский: Сложный вопрос. Если учесть, что самые теплые чувства вызывают обычно места, где человек родился, то для меня таким является Кутузовский проспект - я родился в районе Дорогомиловской заставы. Кстати, мне нравится, как сегодня здесь идет рекламное оформление, оно стало более аккуратным и малоформатным. Что же касается новых мест, то мне самому приходится участвовать в их создании. Говорят, что самое посещаемое место в Москве - нулевой километр у входа на Красную площадь. Вроде маленький знак, а собирает огромное количество людей вокруг себя. Недавно был проведен опрос москвичей на тему: что, на ваш взгляд, определяет лицо города? Оказалось, что лицо города определяют сегодня, по взглядам прохожих, Манежная площадь и Парк Победы. А 10 лет назад называли Кремль и Большой театр. Не думаю, что наши жители стали хуже относиться к Красной площади, просто появились новые интересные им достопримечательности, мы поняли, что в Москве стали популярны пешеходные зоны в центре города и потому их активно сейчас разрабатываем.
РГ: Иногда даже на маленьком пространстве небольшого парка дизайнерам удается создать нечто новое и привлекательное. Мы можем ждать новых сюрпризов?
Воскресенский: Конечно. Будем возрождать московские парки. У нас есть проект "Русская усадьба", куда входят Измайлово, Коломенское, Люблинский ансамбль, Фили. По всем этим объектам идет активное проектирование: в своем нынешнем виде они жителей столицы уже не удовлетворяют. Правда, есть одна проблема: острая нехватка опытных специалистов по ландшафту: рынок - большой, а профессионалов - мало.
РГ: Может, из Европы позвать?
Воскресенский: Если наши предки приглашали итальянских специалистов, то почему бы и нам не следовать их опыту? К тому же от таких приглашений возрастет конкуренция, да и наши специалисты на практике увидят, что такое в реальности новые технологии в области ландшафтного искусства.