Поделиться
Слишком много внимания, добавил бы я, не следует обращать и на разоблачительные откровения Окруашвили, тем более что от них он уже публично отрекся. Не стоит также всерьез допытываться, по собственной ли воле и будучи ли в добром здравии бывший министр сначала бросил президенту обвинения в коррупции и планировании политических убийств, а потом вдруг пошел на попятный. "Рыцарей революции", борющихся за чистоту ее "идеалов", в Грузии нет. Сам Окруашвили обвиняется (и, возможно, не без оснований) в не менее тяжких преступлениях: отмыв денег, вымогательство, превышение полномочий... Своими разоблачениям он, скорее всего, пытался застраховать себя от уголовного преследования, а на случай такового предстать "узником совести", политической жертвой режима. И это ему удалось. С его именем на знаменах грузинская оппозиция сегодня выходит на улицы.
Обрушив на своего бывшего соратника всю мощь карательной машины (тот факт, что новый герой грузинского эпоса выпущен из тюрьмы под залог в 6 миллионов долларов, дела уже не меняет), президент Грузии совершил двойную ошибку. Во-первых, он превратил Окруашвили в великомученика. Во-вторых, посеял неуверенность в рядах нынешних соратников: теперь никто из них не может считать себя гарантированно защищенным от возможных преследований за малейший отход от "генеральной линии". Тут самое время заметить: грузинская оппозиция рекрутируется преимущественно из бывших представителей власти, когда-то преданных и верных президенту. Саломея Зурабишвили создала оппозиционную партию, когда со скандалом оставила должность главы МИД. А Георгий Хаиндрава начал критиковать власть на другой день после того, как ушел с поста госминистра по урегулированию конфликтов.
Но дело не только в том, что за четыре года, прошедших после "революции роз", команда революционеров значительно поредела, что из нее по разным причинам (загадочная гибель Зураба Жвания до сих пор дает пищу для разнотолков) выпали харизматичные фигуры (к примеру, все тот же Окруашвили), способные составить конкуренцию президенту. Изменился имидж новой грузинской власти. Молодые демократы, сменившие погрязшую в коррупции старую бюрократию, сами оказались отнюдь не ангелами. А главное, не сумели исполнить клятвенно взятые на себя обязательства, важнейшим из которых было - объединить страну. В итоге подверглись дискредитации не только революция и те, кто ее творил. Оказалась дискредитирована вся система власти. Сегодняшний лозунг оппозиции - "Грузия без президента" - направлен не против Михаила Саакашвили лично. Для выступающих под этим лозунгом лидеров и ведомых ими уличных манифестантов персоналии уже не имеют значения. Вопрос поставлен совсем радикально: сменить форму правления. Вместо президентской республики учредить парламентскую.
Политические скандалы в Грузии, похоже, утихнут не скоро. Внимание от них сейчас отчасти отвлечено другим событием - хотя и сезонным, но неизменно важным для этой страны. В разгаре - ртвели: сбор винограда. По прогнозам минсельхоза, предстоит собрать 250 тысяч тонн - на 90 тысяч тонн больше, чем в прошлом году. Однако потеря российского рынка из-за эмбарго, до сих пор не снятого Москвой, ставит грузинских виноделов перед вопросом: что же делать с таким изобилием? На освоение европейских рынков алкоголя Грузия вряд ли может рассчитывать. Возвращение же на рынок российский, если это когда-нибудь случится, произойдет не без потерь: в опустевшую нишу грузинских вин решительно устремились чилийские, болгарские, аргентинские...
Может ли грузинское вино вернуться в Россию? Желая снятия санкций, Тбилиси уже избегает резких высказываний на эту тему. Политическая риторика уступила место объективной (хочется сказать - трезвой) оценке экспортируемого алкоголя. Но споры о качестве грузинского вина - дело десятое. Есть вещи поважнее. Россия вовсе не делает вид, будто ее отношения с Грузией испорчены исключительно качеством кахетинского, поставляемого на российский прилавок, и путем повышения этого качества могут быть поправимы. Добиваться внешнеполитических целей введением экономического эмбарго - обычная мировая практика. В общем Москва когда-нибудь найдет время потолковать с Тбилиси о вкусовых свойствах "Цинандали" и "Хванчкары". Но, вероятно, не раньше переговорного застолья по более важным проблемам.
Возможна ли в Грузии новая революция? Для страны, где за последние пятнадцать лет смена власти ни разу не проходила в конституционном режиме и никогда не обходилась без потрясений, этот вопрос остается актуальным. Но поиск четкого и однозначного ответа на него, боюсь, результата не даст. Без риска впасть в гадания на кофейной гуще можно говорить только о настроениях в разных слоях грузинского общества. В одну из недавних своих командировок в Грузию я в центре Тбилиси беседовал с уличным книготорговцем. "Вова", - назвал он себя. "Вот, - сказал, - распродаю домашнюю библиотеку. А что делать, существовать на что-то надо". У него сильный грузинский акцент. Хотя он русский. Вся его жизнь прошла в Грузии. Когда-то Вова занимал должность главного специалиста в республиканском институте "Гипросвязь". Сейчас он безработный. Вова горячо приветствовал приход к власти Звиада Гамсахурдия - и вскоре не меньше радовался его свержению. Потом с воодушевлением воспринял возвращение в Грузию Эдуарда Шеварднадзе - и через одиннадцать лет ликовал, когда "диктатор" сложил полномочия. После поверил в Михаила Саакашвили как в единственного народного спасителя, стоял в толпе на площади Свободы и вместе со всеми скандировал: "Сакартвелос гаумарджос!" ("Да здравствует Грузия!") и "Кмара!" ("Долой!") - и вновь испытывает разочарование.
Если кого и следует больше всего опасаться нынешним грузинским лидерам, так это Вовы. Никто столь не склонен здесь к мятежам и переворотам, сколь рядовые граждане, поверившие власти, чтобы опять разочароваться в ней.