Финишировавшая на Первом экранизация "Преступления и наказания" заслужила более или менее подробного комментария. Все-таки Достоевский. Кроме того, серьезный кинематографист Дмитрий Светозаров. Наконец, в сериале занята группа известных артистов - Елена Яковлева, Андрей Панин, Александр Балуев, Юрий Кузнецов. Рейтинг, правда, небольшой. Но не все же нам на него оглядываться и перед ним шапку ломать.
Убить или не убить... старушку-процентщицу?
Как-то, пребывая за пределами отечества, нарвался на западноевропейскую версию программы "Кто хочет стать миллионером". Миллионером там и тогда хотел стать студент. Один из вопросов был сформулирован следующим образом: "Каким оружием убил старушку-процентщицу герой романа "Преступление и наказание"? И как всегда, четыре ответа на выбор: а) кинжал, б) двуствольное ружье, в) топор, г) кирпич.
Студент романа не читал и промахнулся; он остановился на букве "б". Кинжал, на его вкус, слишком романтично. Кирпич - комично. Топор - нецивилизованно. А охотничья двустволка - то, что надо.
К прочему, как тут же выяснилось, его попутал Вуди Аллен со своим фильмом "Матч поинт", герой которого, по слухам, пошел по стопам героя Достоевского.
В фильме последователь Родиона Раскольникова как раз решает свои житейские проблемы с помощью двустволки.
А вот Марк Розовский слышал другое. В недавней телепередаче он сообщил, что Саддам Хусейн перед тем, как быть повешенным, перечитывал "Преступление и наказание".
Я-то слыхал нечто совершенно невероятное: Джордж Буш-младший перед тем, как посетить с официальным визитом РФ, попытался прочесть "Преступление и наказание". Удалось ему это или не удалось, не могу сказать. Знаю только, что толстую книгу ему подсунула Кондолиза Райс, дама, ведающая толк в русской литературе и читавшая ее в оригинале.
* * *
Теперь каждый, посмотревший восьмисерийную телеверсию "ПИНа", уж ни за что не забудет, посредством какого предмета прикончил Родион Раскольников свою жертву. Уже польза.
Но культурологи смотрят дальше и видят больше. Они полагают, что благодаря телеэкрану народные массы приобщатся к Достоевскому и к его нравственным исканиям. Некоторые даже обратятся к первоисточнику, чтобы адекватнее и полнее воспринять все потаенные идеи писателя.
На это собственно надеялись и создатели сериала, о чем сужу, в частности, по высказываниям режиссера Дмитрия Светозарова. Он сразу, еще до начала демонстрации "Преступления", объявил, что не претендует на "авторскую трактовку". Что видит свою задачу в посредничестве между книгой и читателем. И потому снимал "аутентичного Достоевского" с максимальным "приближением к тем смыслам, которые вкладывал в свой роман сам Достоевский".
Благородное начинание - такая экранизация. Но получилась она не очень живой. Телеповествование тащится от одной выходной арии до другой. От Мармеладова Юрия Кузнецова до Порфирия Петровича Андрея Панина, от Свидригайлова Александра Балуева до Лужина Андрея Зиброва. От одной острой сцены до следующей. Это такое перечитывание романа с выражением и в лицах.
Хорошо помню первые опыты перенесения прозы Федора Михайловича на советский экран.
Для советских мастеров 60 - 70-х годов вся проза Достоевского с ее религиозными и философскими комплексами, с ее исступленной совестливостью была запретным плодом. Что же касается ее психологии, то она была плодом не очень доступным, но до невозможности искушающим.
"Инженерам человеческих душ", каковыми считались мастера советской культуры, было соблазнительно заглянуть в подвалы человеческой психики и побродить по ее лабиринтам. И Пырьев в меру своего таланта и в меру своей страсти это сделал. И на этом надорвался. Он не смог одолеть "Братьев Карамазовых". Лев Кулиджанов не сумел объять "Преступления и наказания". И тот и другой ограничились созданием более или менее глубоких психологических портретов героев Достоевского.
Но вот настало время, когда можно было бы "поработать" с идеологией Достоевского и запараллелить ХIХ век с ХХ.
* * *
Дмитрий Светозаров скорее всего слукавил, когда сказал, что шел за автором след в след. То есть он шел-шел, но так до конца и не дошел. У финальной черты он решил немножко поправить классика. Его, Светозарова, Раскольников, свершил преступление, помаялся совестью, потерзался переживаниями за близких, что переживали и терзались за него, да и подталкиваемый Соней, святой душой, явился в участок с повинной.
Далее режиссер не согласился с писателем. Он счел эпилог, где герой, отбывающий каторгу, приходит к раскаянию, "самым спорным местом в романе". "В нем чувствуется привкус какой-то дописки, словно писал совершенно другой человек. То ли по соображениям цензуры это было сделано, то ли поджимали сроки. Это и послужило мне формальным оправданием к изменению текста".
Изменение в том, что в фильме отсечен финал. Стало быть, отсечено покаяние. Мы, телезрители, расстаемся с тем Раскольниковым, который чувствует себя правым и глубоко оскорбленным. И всю свою вину видит только в том, что не вынес тяжести смертоубийства и сделал явку с повинной.
Легко догадаться, почему и чем помешал Федор Михайлович режиссеру. Да и сам Дмитрий Светозаров об этом дал понять - он решил напрямую связать частное преступление в ХIХ веке с широкомасштабными убийствами в веке ХХ и далее везде. А Раскольникова - с современными террористами. Потому и неуместным, невозможным казалось для него чудотворное раскаяние убийцы.
В том и проблема: у Достоевского ничто напрямую не связывается и не обуславливается. У него все может двигаться и проистекать извилистыми путями. По замыслу Достоевского, в незаконченных "Братьях Карамазовых" единственно светлый из Карамазовых - Алеша должен был прийти в террор.
У Достоевского есть один сквозной сюжет, связывающий все его романы и повести воедино. Это история того, как люди время от времени становятся заложниками, а потом и рабами головных теорий, рациональных построений. В какой-то момент, как сказано в том же "Преступлении", "вместо диалектики наступила жизнь".
Проходит время, бесам становится скучно, и кто-то из них вместо жизни нам предлагает диалектику.