Поделиться
О том, как в Сибири был побежден "классический" рэкет 1990-х годов и благодаря чему общество больше не ощущает открытого давления оргпреступности, на "деловом завтраке" в новосибирском представительстве "РГ" рассказал первый заместитель начальника ГУ МВД РФ по Сибирскому федеральному округу генерал-майор Юрий Прощалыкин.
Российская газета: Начнем с конкретных фактов. В конце прошлого года к двенадцати годам лишения свободы за организацию заказного убийства был приговорен вице-президент спортивного клуба "Первомаец" Олег Иванов. Отбывает срок за аналогичное преступление и президент клуба Андрей Старых. Можно ли говорить о том, что "первомайское" преступное сообщество, о котором много говорили в прежние годы в Новосибирске, прекратило существование?
Юрий Прощалыкин: О полной ликвидации ОПС пока говорить рано. Но ему нанесен серьезный урон, серьезно подорваны экономическая и силовая составляющие, сообщество деморализовано. Это неоспоримый факт. Статистика показывает: после ареста лидеров группировки практически не стало громких заказных убийств, убийств с применением огнестрельного оружия. Несколько активных членов первомайской группировки сейчас находятся в розыске, у ОПС нет руководящего ядра. Не исключено, что на уровне отдельных структурных звеньев там будут происходить так называемые разборки - борьба за власть, за имущество, и это может вызвать всплеск насильственных действий, но все же влияние ОПС на криминогенную обстановку в Новосибирской области значительно ослаблено.
Вообще же организованная преступность очень изменилась по сравнению с девяностыми годами. Период беспредела, открытого насилия, захвата собственности, когда государство рвали на куски, закончен. Оргпреступность стала более умной, более изворотливой. Никто больше не демонстрирует открыто свою принадлежность к преступным группировкам, не носит кожаные куртки и не ходит строем по улицам. Доминирующими становятся экономические преступлениями: если раньше их доля составляла пятнадцать процентов, то сейчас увеличилась до пятидесяти и продолжает расти. Если раньше предприятия захватывали насильственным путем, то сейчас используют новые формы - поглощение, слияние. Привлекают грамотных юристов, которые способны обойти закон, не нарушая его открыто. Оргпреступность становится все более интеллектуальной.
РГ: Бороться с ней стало сложнее?
Прощалыкин: Безусловно, сложнее. Нужна соответствующая подготовка сотрудников, нужны знания в области экономики, интеллектуальной собственности, современных банковских технологий.
Еще одна черта современной оргпреступности - она стала трансграничной. В начале 90-х эти тенденции только-только намечались, а сейчас организованная преступность действует как на межрегиональном, так и на межгосударственном уровне. Это касается отмывания денежных средств, наркобизнеса. Поэтому борьба с оргпреступностью сегодня требует координации усилий сразу нескольких регионов, а то и государств. Это очень сложный процесс.
Над проблемой координации работает множество структур, и на межведомственном, и на межгосударственном уровне. По наиболее серьезным направлениям преступности, которые есть в каждом государстве, законодательство должно приводиться к общему знаменателю. Кроме того, безусловно, нужно совершенствовать и информационное поле - электронные банки данных, обмен информацией между правоохранительными органами разных государств. Между тем сейчас иногда складывается такая ситуация: есть официальные структуры, которые на самом деле являются чисто формальными, и есть неофициальные, личные контакты, которые на деле оказываются гораздо полезнее.
При этом серьезная оперативная работа, построенная на взаимном доверии, дает отличные результаты. Например, мы уже дважды проследили всю цепочку поставок наркотиков из Афганистана в Сибирь, выявили все звенья, от поставщиков до получателей товара. Сейчас мы работаем с испанцами, расследуем дело о торговле людьми: девушек из Новосибирска поставляли в публичные дома Испании, а деньги, заработанные на "живом товаре", отмывали через определенные банковские структуры.
РГ: Какие сферы деятельности наиболее привлекательны для оргпреступности?
Прощалыкин: Организованная преступность действует там, где есть возможность получать сверхдоходы. Там, где нет сверхдоходов, нет и организованной преступности - это бессмысленно.
Например, сегодня оргпреступность потянулась в банки, которые в последнее время окрепли и сконцентрировали значительные средства. Запускаются различные схемы изъятия денег из финансовых учреждений, в том числе с использованием ценных бумаг и ипотечных механизмов. Недавно в Красноярске арестовали межрегиональную группу, участники которой изготовили векселей Сбербанка на 20 миллиардов (!) рублей. Их схема должны была вот-вот заработать, они были готовы изъять из Сбербанка эту сумму. В Новосибирске возбуждено интересное уголовное дело - в этом случае схема увода денег из банка была основана на "человеческом факторе". Есть свой человек в банке - сотрудник, который имеет доступ к компьютерной базе данных клиентов. Он знает, что на вкладе, например, у Сидорова, лежит пять миллионов. И контактные телефоны этого вкладчика есть в базе. Мошенники подделывают подпись вкладчика в доверенности: "Прошу выдать мой вклад", нотариус заверяет ее от его имени. Преступник в банке меняет номер телефона вкладчика в базе данных. Приходит Петров взамен Сидорова, предъявляет доверенность, служба безопасности банка звонит по указанному телефону, попадает на сообщника этих жуликов, и тот говорит: да, это мой человек, отдайте ему мои деньги. И все, деньги уходят. А кто внес ложные сведения в банк данных, установить трудно, потому что к нему имеет доступ не один человек. И таких схем множество.
Организованная преступность - это амеба, которая подстраивается под реальность, ищет такие ниши, где есть пробелы в законодательстве. Вот пример. В свое время, когда акционировались колхозы и совхозы, всем, кто работал на земле, были выданы паи, к примеру по 30 гектаров. Земля пайщиков не использовалась многие годы, а потом в сельское хозяйство пришли нормальные инвесторы. Одного серьезного производственника в свое время попросили власти: возьмите хозяйство, оно когда-то было неплохим, а сейчас там народ спивается, все развалили. Там на самом деле мужики поголовно пили, за пять лет ни одного ребенка в деревне не родилось. Он согласился, вложил деньги, поднял хозяйство, школу построил, детский сад, техники закупил, улицы заасфальтировал. Люди протрезвели, зажили, машин за один год приобрели столько, сколько за десять лет не купили.
И тут откуда ни возьмись появляются "умные" ребята, находят оставшихся в этой деревне бездельников и начинают скупать у них паи. За символические деньги. В чем хитрость? Пай - он и есть пай, но для получения права собственности на землю должна быть определена межа. И если ты набрал пай на 200 гектаров, ты имеешь право через юстицию эту землю отмежевать и на себя зарегистрировать. И они межуют не там, где земля заброшена, а там, где она возделана и дает урожай. Все это вполне законно, границы паев до этого никто не определял. Отмежевав себе участок, в который инвестор до этого вложил большие средства, ребята приходят к нему, предъявляют бумаги и говорят: покупай у нас эту землю. Допустим, за сто миллионов. Или бери в аренду, но уже по такой цене, которую мы назначим. Это тоже форма рэкета - не вкладывая ничего, получать сверхприбыль. И чтобы ликвидировать эту лазейку, надо срочно делать ответный шаг, решать вопрос законодательно.
РГ: Как связаны оргпреступность и коррупция?
Прощалыкин: Если оргпреступность - это амеба, то коррупция - среда ее обитания. Без коррупции нет организованной преступности. Если чиновник берет взятки, решая какие-то вопросы только за деньги, - это нонсенс. Он должен получать за это самое суровое наказание. Так же, как милиционер, который покрывает бандитов или вместе с ними совершает преступления, как это происходило в Октябрьском РУВД Новосибирска или в Искитиме, где мы совместно с ГУВД Новосибирской области задержали такую группу.
Противоядия от коррупции ни в одном государстве мира не нашли. Например, я был в Китае в командировке, спрашивал: а как у вас решаются вопросы борьбы с коррупцией? Мне говорят: мы исходим из того, что есть "этажерка" коррупции. Есть должности, в большей или меньшей степени опасные для общества с точки зрения коррупции. Допустим, если участковый инспектор, или учитель, или врач взял взятку, это один уровень и это отразилось только на одном человеке. А если взятку взял министр, пролоббировав чьи-то интересы в нарушение интересов государства, то это отразилось уже на тысячах людей. И это совсем другой уровень коррупции, и ответственность за такое преступление должна быть другой.
На мой взгляд, необходимо выстроить государственную систему профилактики коррупции. Это очень тонкая вещь, и начинать нужно со школьной скамьи, работать с первоклашками, формируя их мировоззрение. Это единственно правильный стратегический путь, который я вижу. С другой стороны, и государство должно создавать такие правила, чтобы взятку давать было не нужно, - вот тогда у нас что-то, может быть, и получится.
РГ: Бороться с коррупцией в высших эшелонах власти - получается?
Прощалыкин: В Новосибирской области привлечены к суду несколько глав районных администраций, недавно арестован заместитель губернатора Иркутской области, руководитель дорожной службы Иркутской области (40 миллионов рублей было похищено из дорожного фонда области). За получение взятки в 50 тысяч долларов арестован директор крупнейшего государственного лесного хозяйства в Красноярском крае - Енисейского лесхоза. Это свежие примеры, и их достаточно. Да, не все у нас получается, где-то не хватает взаимодействия со следственными органами - они не видят в собранных нами материалах признаков коррупции. Например, в одном из субъектов Федерации уже около года не получает правовой оценки такой факт. В один из благотворительных фондов, организованный на подставное лицо, от бизнесменов поступают деньги. Естественно, под давлением определенных чиновников. Потом эти деньги в различных регионах страны обналичиваются через подставные фирмы. Но бизнесмен, не желая портить отношения с чиновниками, утверждает, что перечислил сумму добровольно. В результате деньги исчезли, а тот, кто их получил, - и мы знаем, кто это, - уходит от ответственности. И таких схем - десятки.
Но в целом я абсолютно уверен: криминогенная обстановка в стране и особенно в Сибирском федеральном округе улучшается. Организованная преступность стала менее заметна. Это немаловажный фактор. Если раньше в том же Кузбассе молодежь шла не в техникум, а "на прием" к бандитам в кожанах, мечтая войти в группировку, то сейчас, слава богу, этого нет.
Наша главная победа в том, что сегодня общество не ощущает открытого давления оргпреступности. Да, скрытые, невидимые угрозы обществу были и будут, пока существуют рыночные отношения. Но нам удалось в определенной степени вывести преступность из той сферы, где присутствует государство. Сейчас криминалитет в основном контролирует саму преступность - проституцию, наркотики, воров, то есть ту среду, где существует сам. Это стало заметно в последние три-четыре года: мы сузили сферу ее деятельности. Уже нет того классического рэкета, который был раньше, когда, если кто-то открывал свое дело, он должен был платить бандитам.