Поделиться
В молодежной программе "Форум" Берлинского фестиваля показали фильм "Нирвана" Игоря Волошина - его дебют в полнометражном игровом кино.
Гуляющую в Интернете характеристику - "кино для киберпанков" - надо сразу отбросить: герои вряд ли имеют дело с компьютером и существуют в принципиально ином пространстве - правда, не менее виртуальном и эфемерном. Картина концентрированно эстетская, абсолютно интуитивная, молодой режиссер работает "методом тыка", но удивительным образом почти всегда попадает "в яблочко". Это такой талант.
Прежде всего обращаешь внимание на совпадение фабул двух наших фильмов, представленных в разных программах Берлина: "Нирваны" и прошедшей чуть раньше "Русалки". В обеих героини пытаются разорвать рутину серой жизни и найти другую жизнь: в "Русалке" девушка едет из приморского захолустья в Москву, в "Нирване" из осточертевшей Москвы - в полный туманных апокалиптических образов Петербург. Обеих героинь зовут, как в волшебной сказке, Алиса. Обе, размечтавшись, будут брякнуты фейсом о тейбл, обе, пометавшись, кончат плохо. Причем в "Нирване" нет даже того внутреннего света, который есть в "Русалке": ее мир беспросветен и обречен.
Оба фильма примечательны экзотическим ныне качеством - способностью сочувствовать своим героям. Волошин даже делает сочувствие сверхзадачей фильма. Евангельское требование полюбить ближнего своего здесь подается с напором, слегка архаичным: в фильм, театральной экстравагантностью напоминающий "Заводной апельсин" Кубрика, проникают чеховские интонации: героини и хотят разорвать порочный круг, да сил нет, причем порочный круг этот, на поверку, и есть вся доступная им Вселенная. Некуда выпрыгнуть.
В фильме необычно много диалогов о смысле жизни. Слишком литературных по стилю и корявых по мысли - словно поколение оказалось на юру, без прошлого, настоящего и будущего. Ничего не наработано за душой, надо рукодельничать с нуля. Да и смысла в жизни нет: он постоянно улетает в область буколической мечты о бегстве к природе, к овечкам и коровкам, к чему-то естественному, отличному от насквозь искусственного окружения.
Это искусственное режиссер строит с особым тщанием, не заботясь о правдоподобии антуража, - ему нужен яркий образ, свободный от всего бытового. Но это и есть быт поколения: выстраивая свой яркий кокон, увешивая себя пирсингом, оно пытается отгородиться от ненавистной рутины. Волошин эту рутину уничтожает вообще: его Петербург свободен от прохожих, в нем лишь иногда прогрохочет пустой трамвай, - он только сцена, где развивается драма молодых героев. И на этой сцене возможно все, нужно только пустить в ход воображение.
И тогда медсестра Алиса сможет ходить по городу и даже измерять пациентам давление, никого не изумляя своей попугаечьей расцветкой. Это город выморочный, подернутый тленом былого великолепия, уже умерший. По нему там и сям ползут сценические дымы - на фоне кладбища нужно же хоть какое-нибудь движение! В этом городе нельзя жить, но это идеальная площадка для рассуждений о бессмысленности существования.
Иногда гримы переносят действие куда-то ближе к Марсу. Михаил Евланов в роли травмированного наркобарона Ларусса - откровенный персонаж из фильма ужасов, даже кошачьи линзы в глаза вставлены. Артур Смольянинов, играющий жертву наркотиков Мертвого, придумал себе дивный говорок - полурычание- полубурчание. И все, что удивительно, изъясняются подчеркнуто литературным языком.
Вышел фильм театрального свойства: выходишь из паноптикума, а думаешь вслед за героями о том, почему мы такие. Ни грана реального быта - но концентрат современного бытия. Чистый, не замутненный фабульными извивами образ - большая в нашем кино диковинка.
На эпизодическую роль старухи-пациентки приглашена Татьяна Самойлова, и мы увидели, какую роскошную характерную актрису проморгали наши режиссеры. На ее лице тоже остатки былого панк-пиршества: карнавальные ресницы, что-то от интеллигентной петербургской цыганки. Почему? А - неважно. Может, намек на то, что речь даже не о конкретном поколении. Что проблемы нашей жизни-нежити коренятся куда глубже. Люди в стране живут, под собой не чувствуя земли. Диссиденствуют в пространстве, откуда выкачан живой воздух. Дебютант Волошин перед берлинскими зрителями утверждал, что кризиса в стране он не чувствует - апокалипсис только в ее людях. И опять он интуитивно прав. Судьба Самойловой - тому порука.
Для Игоря Волошина большой фестиваль - в новинку, и он не скрывал восторга перед переполненным, "энергетически теплым" залом кинотеатра "Кубикс", где идут просмотры "Форума".
- До этого я делал "катакомбные" фильмы, которые мы с друзьями смотрели у себя дома или на каком-нибудь альтернативном фестивале. А сегодня мы для этого фильма купили саундтрек Joe Division!
Зрители считают, что визуальная яркость картины оттеняет внутреннюю пустоту героев и просили режиссера это прокомментировать.
- Все правильно, - подтвердил Игорь Волошин. - Если говорить о дизайнерской упаковке, которую мы выбрали для абсолютно реальной истории, то нам было важно создать пространство по имени nowhere - "нигде". Но - с живыми узнаваемыми людьми. Мы отталкивались от очень простой истории человека, который где-то рядом: с ним можно вместе ехать в лифте, можно услышать, как он плачет за стеной.
- Ваш фильм начался с простой, как вы сказали, истории, но закончился апокалипсисом. В какой мере это отвечает ситуации в новой России?
- Да, действительно, у нас есть люди, которые прячутся в землянках и ждут конца света. Но мы с ними незнакомы, да и вряд ли они увидят этот фильм. Что же касается лично меня, я живу в состоянии апокалипсиса ежедневно и транслирую его любыми доступными мне способами.
- Почему фильм называется "Нирвана"?
- Мы часто уходим от прямого значения слов. На самом деле прямой перевод слова "нирвана" - "распад". Распад молекул на составляющие их атомы. Затухание. Когда останавливается кровь. Смерть.