Мы все чаще слышим о том, что Восточная Азия становится генератором мирового экономического роста. Первым поводом для этого было послевоенное японское чудо 1960 - 1980-х годов. Затем пример Страны восходящего солнца повторили "четыре азиатских тигра" - Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур. Но самым впечатляющим оказался стремительный взлет Китая, с тех пор как три десятилетия назад Дэн Сяопин взял курс на реформы и открытость.
У каждой из упомянутых стран была своя формула успеха. Однако наряду с различиями у них было и нечто общее. Это модель, которую основатель Сингапура Ли Куан Ю назвал "просвещенным авторитаризмом". Данный термин трактуется им как регулируемый рынок при управляемой демократии. По мнению поборников "просвещенного авторитаризма", политическим реформам непременно должны предшествовать экономические. Лишь после того, как сформированные при активной роли государства рыночные отношения улучшат жизнь большинства людей и потеснят бедность, можно переходить к демократизации общества.
После поражения во Второй мировой войне Япония не стала отказываться от позитивных элементов централизма, которые были присущи ее милитаризованной экономике. Традиционно тесные контакты между политиками, чиновниками и предпринимателями были использованы, дабы сообща выстраивать национальные приоритеты. Учитывая мнение большого бизнеса, парламент принимал, а правительство осуществляло законы, которые способствовали переливу капиталов в приоритетные отрасли, используя при этом не административные, а рыночные рычаги.
Ставку на внутренний потребительский спрос как на генератор экономического роста сделал и инициатор китайских реформ Дэн Сяопин. Начинать не с города, а с села, чтобы прежде всего накормить народ, минимизировать социальную цену перехода к рынку. Не спешить с приватизацией государственных предприятий, особенно естественных монополий. Вместо этого создать в приморских провинциях свободные экономические зоны. Привлечь туда иностранный капитал, чтобы создать экспортно ориентированные производства и повысить общий технологический уровень страны. Такая стратегия и тактика перехода от плановой экономики к рыночной в условиях Китая себя оправдала.
Дэн Сяопин наметил четкий план модернизации страны. За 1980-е годы удвоить валовой внутренний продукт, поднять его с 250 до 500 долларов на душу населения. За 1990-е годы - вновь удвоить ВВП, довести его до 1000 долларов. А потом, к середине XXI века, то есть к столетию КНР, увеличить валовой внутренний продукт еще в четыре раза - до 4000 долларов, или до нынешнего уровня благосостояния Греции или Португалии.
Как же движется Поднебесная к ориентирам, которые в свое время обозначил Дэн Сяопин? Первые два удвоения ВВП (до 500, а затем до 1000 долларов) были осуществлены в намеченные сроки. А уже в 2006 году ВВП КНР достиг 2,7 триллиона долларов, или более чем по 2000 долларов на душу населения. Третье удвоение ключевого показателя экономической мощи произошло не за десять, а всего за шесть лет.
В 2007-м китайский валовой продукт составил уже 3,4 триллиона долларов (четвертый показатель в мире). Это означает, что осуществить четвертое удвоение - увеличить ВВП КНР до 6 триллионов долларов при полуторамиллиардном населении, то есть иметь по 4000 долларов на человека, - Поднебесная сможет значительно раньше столетия КНР - то есть 2049 года. Таким образом, мечта Дэн Сяопина осуществится досрочно.
Когда КНР вступила на путь реформ, каждый четвертый китаец жил впроголодь и ходил в заплатках. Ниже черты абсолютной бедности, которую в Пекине определяют как доход менее пяти долларов в месяц, находились 250 миллионов человек из миллиарда жителей Поднебесной. Ныне число их уменьшилось до 24 миллионов. Это уже не 25, а менее двух процентов нынешнего населения КНР. Даже Организация Объединенных Наций, которая редко балует Пекин похвалами, называет это беспрецедентной победой над нищетой.
После тридцати лет реформ вместо 250 миллионов бедняков в Поднебесной появилось примерно столько же людей среднего достатка, или "новых китайцев". Вслед за телевизором в их быт вошел мобильный телефон, а темой разговоров за семейным столом все чаще становится покупка автомашины или собственной квартиры.
Рост благосостояния соответственно расширяет потребительский спрос. Став лучше жить, самый многочисленный в мире народ стал больше покупать. Соседние государства опасались, что, став "мастерской мира", Поднебесная завалит их своими товарами. Но произошло нечто иное. Именно китайский рынок обеспечил в минувшем году 70 процентов прироста экспорта Японии, 90 процентов - Тайваня, 40 процентов - Южной Кореи.
За три десятилетия реформ Китай стократно увеличил свой внешнеторговый оборот - с 20 миллиардов до 2 триллионов долларов. По своей доле в международной торговле Поднебесная опередила ныне Японию, которая в 1960-х - 1980-х годах буквально заполонила мир своими телевизорами и автомашинами.
Японское послевоенное экономическое чудо и феноменальный успех китайских реформ в одинаковой степени объясняются таким ключевым фактором, как разумное и эффективное государственное регулирование экономики. Но наряду со сходством есть и различие. Япония несравненно больше, чем Китай, зависит от экспорта.
Людей в Китае ровно в десять раз больше, чем в Японии. И не случайно слово "население" состоит в китайском языке из двух иероглифов "жэнь" (человек) и "коу" (рот). Прокормить 1300 миллионов "человеко-ртов" куда труднее, чем 130 миллионов. А ведь Пекину приходится ломать голову и над тем, как ежегодно создавать нужное число новых рабочих мест. Даже при строгом ограничении рождаемости ("одна семья - один ребенок") население Поднебесной ежегодно увеличивается еще на 8 миллионов человек (то есть на целую Белоруссию). Зато иметь в стране 1,3 миллиарда потребителей в определенном смысле оказалось не бедствием, а благом. Ведь рост внутреннего спроса -это надежный генератор роста.