Поделиться
Российская газета: Отец Андрей, сидельцы вышли из пещеры...
Диакон Андрей Кураев: Вместо того чтобы хлопать в ладоши: "Как хорошо, что они оттуда вышли!", хорошо бы поинтересоваться, в том числе и в церковных структурах, какова профилактика подобных инцидентов. Ведь осталось немало центров, которые будут регулярно людей в такие овраги рекрутировать. Синод недавно похоронил два издания - "Дух христианина" и "Пасха третьего Рима". Но есть еще подобные, типа "Русского вестника", специализирующиеся на том, чтобы пугать людей концом света. А пензенских "закопанцев" как истинных исповедников веры могут начать на руках передавать из монастыря в монастырь - из Владимирской области в Почаевскую лавру, чтобы они делились опытом борьбы с глобализацией.
РГ: Две женщины умерли в пещере за время сидения, причем одна, увлеченная рассказами о конце света, запостилась до смерти: не повод ли это для правового разбирательства?
Кураев: Я не эксперт в вопросах права, и тут надо быть осторожным, потому что сидельцы и им сочувствующие мгновенно используют ситуацию: ага, нас преследуют. В Интернете полно сайтов в защиту пензенских "закопанцев", самые разные силы в самых разных интересах раскручивают эту историю.
РГ: Видя заботу власти о подземных жителях и снабжении их всем необходимым, отчаявшиеся от более насущных, чем конец света, забот люди начинают с юмором комментировать: "Быть сумасшедшим выгоднее, чем нормальным".
Кураев: Владимир Даль, автор великого Словаря живого великорусского языка, будучи чиновником МВД, однажды оказался в командировке с заданием исследовать эмидемию кликушества в селах Центральной России. Его вывод по результатам исследования: лучшее средство - плетка. Русская женщина, обычно в селе забитая, едва начинала кричать: "В меня бес вселился!", "На меня порчу навели!" - тут же становилась объектом первоочередного внимания - первой к чаше с Причастием подводят, под ручки держат и т.д. А если вместо этого плетку употребить, считал Даль, соблазн пресечется, и эпидемии кликушества закончатся. Сейчас у нас, кстати, тоже возможна такая эпидемия.
РГ: Что обнаруживает эта история? Я насчитала минимум пять явленией - от тоски по святости и спасительности до склонности к пустосвятству и недостатку культуры не только церковной, но и светской, недостатку авторитета священников, чуждости сознанию многих, уверенных, что в мобильниках живут бесы электронной цивилизации... Что бы вы добавили?
Кураев: Я два дня назад был в Почаевской лавре на Западной Украине с Юрием Шевчуком, лидером "ДДТ". И вот лишь он достал фотоаппарат, чтобы снять прекрасный храм, тут же рядом какая-то кликуша завопила: "Спрячь фотоаппарат, вся электроника от антихриста!.." На каждом углу раздаются листовки, что ИНН - печать антихриста... А когда ребята-семинаристы попросили, чтобы я с ними встретился и прочитал лекцию, начальство запретило. Потому что наша позиция по ИНН не совпадает. По-моему, дело в слишком далеко зашедшем попустительстве такого рода мракобесным настроениям в церковной среде.
РГ: А что можно сделать-то с ними?
Кураев: Приложить элементарное просветительское усилие. Решением Синода ввести в семинариях обязательные уроки с антиИННистской направленностью. Ведь есть Послание Синода, Послание Патриарха на эту тему, надо провести уроки, разъясняющие их. Мою книгу "Христианство на пределе истории", посвященную этой теме, почему-то ни одно издательство за время пензенской истории не предложило переиздать.
Нам не хватает внутрицерковного диалога. Очень многие действия церковной власти - даже справедливые и уместные - оказываются недостаточно информационно поддержанными. И люди все время слышат худшие из возможных интерпретаций.
Светлана Климова,
социолог:
- Сюжетов по ТВ про пензенский овраг было избыточно. Мне казалось, об этом можно было бы говорить поменьше, но с глубокими профессиональными комментариями - почему это происходит. Эта же история вписана в более широкий психо-социальный контекст: почему люди выбирают разные формы ухода из жизни и склоняются к девиантному поведению. Это замуровывание себя в подземелье соотносимо с наркоманией, алкоголизмом и другими формами девиантного поведения. Надо искать ответы на эти вопросы, а не создавать из таких событий шоу.
Как помочь таким людям, как и тем, кто попадает в иные, более привычные формы зависимости: секты, наркотики. Наряду, наверное, с необходимым физическим лечением и психологической помощью нужно думать о ресоциализации этих людей. Их надо постепенно, медленно обучать каким-то профессиям, вовлекать в жизнь, в социум. Но и социум при этом должен быть дружественным. Сказать им: "Иди на завод и делай табуретки" - очень грубая форма социализации. Им нужны "коммунные" формы бытия и труда. Как в психотерапевтических коммунах или монастырях. Но, поскольку они отчуждаются от традиционной Церкви, может быть, нужны нейтральные, деидеологизированные коммуны. Но у нас пока такого института нет.
Вмешиваться в историю с гибелью двух женщин сложно, это все очень тонкие материи. Во времена популизма и упрощения всего на свете трудно вообразить себе разбирательство, которое не обрастет вульгарными интерпретациями и не превратится в танец на костях.
Я считаю, что в этой истории прежде всего проявилось такое явление, как отчуждение, причем в самой ужасной форме.