Поделиться
Перечень видов хозяйственной деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкала, передан Министерством природных ресурсов в правительство РФ.
О том, как изменится жизнь в прибрежных территориях после вступления в силу этого документа, "Российской газете" рассказал Александр Антипов, директор Института географии СО РАН, разрабатывавший один из вариантов нового Перечня.
Российская газета: Александр Николаевич, в чем же суть нового документа, переданного в правительство? Насколько жестче будет природоохранный режим?
Александр Антипов: Ни послабления, ни ужесточения режима не предвидится. По большому счету, новый документ не сильно отличается от старого. Разве что исключены совсем абсурдные пункты, вроде "нельзя заниматься самолетостроением". Те поправки в перечень, о которых идет речь, носят уточняющий характер - названия запрещенных видов деятельности приведены в соответствие с государственным реестром, уточнены их коды.
РГ: Тем не менее, в основе остался запрет. Ваша идея разрешительных ограничений "можно, но только с такими-то условиями" не нашла поддержки…
Антипов: Но и территория, на которой действуют экологические обременения, невелика. Центральная экологическая зона Байкала - это 88 тысяч квадратных километров. Если вычесть из нее поверхность самого озера - 36 тысяч квадратных километров, а также площадь гор, окружающих Байкал, то в итоге получим довольно узкую полоску земли, идеально приспособленную для рекреационной деятельности. Неужели у нас мало земли и негде больше ставить заводы, нефтебазы, ТЭЦ?Лично мне кажется, что эта антиэкологическая истерика вызвана желанием построить на берегу Байкала, скажем так, рекреационные сооружения для индивидуального пользования.
РГ: Бурятия, например, недовольна тем, что не может разрабатывать ценные месторождения, потому что они попадают в центральную экологическую зону, где нельзя заниматься добычей полезных ископаемых.
Антипов: Обратите внимание, что подобные заявления не подкрепляются никакими конкретными расчетами. Это отрицание ограничений вообще. Но вы представляете, что начнется, если какие-то запреты снять? Нам указывают, что за рубежом экологические нормы менее жесткие, чем в России. Так там эти нормы выполняются от и до, а у нас жесткость законодательства компенсируется необязательностью его исполнения.
Что касается месторождений - то, кроме Холоднинского полиметаллического, где работы были приостановлены как раз потому, что оно попадает в Центральную экологическую злну, в Бурятии много других полезных ископаемых, которые находятся за пределами ЦЭЗ. Вполне достаточно, чтобы регион развивался.
РГ: А запрет на строительство дорог? Это, кстати, касается и Иркутской области. Звучат заявления, что экологические обременения тормозят развитие прибайкальских регионов…
Антипов: Все необходимые трассы построены - и с нашей, и с бурятской стороны. Проложить новую трассу в этом коридоре уже физически невозможно. Стоит вопрос о том, чтобы эту инфраструктуру реконструировать, довести до ума, расширить пропускную способность. А реконструкция дорог в списке ограничение не прописана. Если будут конкретные, аргументированные претензии или сомнения, я думаю, по каждому конкретному случаю можно разбираться отдельно, смотреть, при каких условиях допустима та или иная деятельность. Разумеется, если это не откровенно запрещенное мероприятие, вроде развития атомной энергетики или строительства химического завода на побережье.
РГ: Когда границы ЦЭЗ только определялись, вы говорили о необходимости разработать федеральную программу компенсаций местному населению за экологические обременения. За эти два года что-то сделано?
Антипов: Почти ничего. До сих пор нет строительного стандарта для прибрежных населенных пунктов. Даже речи не идет о введении на Прибайкальской территории новых, экологически ориентированных технологий, о предложении производств, которые бы приносили прибыль, но при этом не были бы экологически вредными. Никаких разговоров о компенсациях -- возмещении расходов, если собственнику придется выносить свое предприятие за пределы зоны, или переобучение людей, создание новых рабочих мест, если предприятие вовсе закроется. БЦБК яркий тому пример - если даже для такого гиганта не разработана внятная программа закрытия - с переселением или переобучением байкальчан, то что говорить о мелочевке - лесопилках, маленьких нефтебазах и тому подобном?
Власти - от муниципальных до федеральных самоустранились от решения этих проблем. Сколько денег было потрачено на это? Из регионального бюджета ни копейки. Из федерального - 10-20 миллионов рублей на весь Байкал. Вот это гораздо больше тормозит развитие территории, чем экологические запреты.
Владимир Кириллов, глава Росприроднадзора России:
- Жесткие ограничения в центральной экологической зоне Байкала могут быть смягчены для местного населения. Люди, живущие у Байкала, должны иметь право на ведение хозяйственной деятельности, так как в противном случае они уедут с берегов озера туда, где есть работа. Сюда приедут "вахтовики". А сезонные варианты привлечения рабочей силы для различных целей более опасны для экологии озера, так как приезжих людей сохранность Байкала волновать не будет.
Роберт Нигматулин, директор Института океанологии РАН:
- В Забайкалье живут тысячи людей, и они должны жить хорошо. Такой большой объект, как Байкал не может быть одним сплошным заповедником. Бурятия не должна жить, как сто лет назад, в чумах, этот регион надо осваивать. Тем более, что сейчас благодаря техническому прогрессу есть возможности для освоения региона и одновременно сохранения его экологической чистоты.
Ринат Гизатулин, руководитель Департамента госполитики и регулирования в сфере охраны окружающей среды и экологической безопасности:
- Какие виды деятельности мы должны исключить из перечня запрещенных в центральной экологической зоне Байкал? Добычу нефти, железной руды или использование химикатов? Озеро Байкал как охранялось жестко в соответствии со всеми международными стандартами, так и будет охраняться, и никаких новых предприятий на берегу озера в центральной экологической зоне не появится.