Поделиться
Двенадцать лет путешественник Анатолий Куцарев хранит память о встрече в Париже с юной японской пианисткой.
Наверное, в эпоху большой нелюбви так не бывает. Мы сейчас любим с ленцой, с оглядкой, соизмеряем амплитуду чувств с общественным мнением. И все же...
Ростов-Ницца
В 1995 году Анатолий Куцарев достроил девятиметровую яхту и вывел на ее борту - Maverick, что значит "Бродяга".
Это была не первая лодка, которую он построил собственными руками. Но так далеко, как в том году, он на своих парусниках еще не ходил. Помогли обстоятельства - сестра Вера вышла замуж за парижанина и прислала приглашение. Потому цель путешествия была определена сразу - в Париж!
- От Ростова есть водный путь в Средиземное море, а оттуда рукой подать к берегам Франции, - рассказывает Анатолий. - Именно такой маршрут я и проложил. Как это часто бывает с теми, кто путешествует под парусами, в пути "Бродяге" потребовался ремонт. Случилось это в Ницце. На причале я познакомился с Модестом Розеном и Паулем Кордо.
Модест - пожилой потомок русских эмигрантов, у Пауля тоже корни в России. Они приходили к причалу встречать русские корабли - для того, чтобы поговорить с моряками на родном языке. Таких эмигрантов живет еще немало, у них старорежимная русская речь, аристократическое воспитание и многие из них успешные, состоявшиеся люди. У Модеста, например, бизнес в Германии, а от трудов он отдыхал на вилле в Ницце. Пауль- менеджер в порту, страстный поклонник всего русского, мечтал ехать в Россию за русской невестой.
- Я им рассказывал про российскую жизнь, - рассказывает Куцарев. - Спорили, конечно, много! А потом договорились, что встретимся, когда я приеду посмотреть, как ремонтируется "Маверик". Пауль, помню, еще сказал: "Если, конечно, не найдешь себе парижаночку".
Оставив судно в доке, Анатолий отправился в Париж. Прихватил с собой в подарок сестре божоле - пластмассовую канистрочку, в таких в России продавался антифриз, а во Франции молодое осеннее вино. Стоило оно копейки, а вкус необыкновенный!
Кто дома?
Дом Веры на окраине Парижа, район Лонь, последняя остановка метро. Из окон видно озеро, плавают утки. В те дни Вера с мужем Пьером были от Парижа далеко - работали в университете в Токио. Он преподавал японским студентам французский язык, а она - русский.
- Мы должны были встретиться в последних числах сентября, но я прибыл на две недели раньше, - вспоминает Анатолий. - Вера предупредила: если приедешь, а нас нет, ключ у соседей. В общем, все как у нас, по-русски.
Я нашел дом, вошел во дворик. К моему удивлению, дверь была открыта, доносились звуки рояля - назойливое повторение какой-то сложной музыкальной фразы. И еще меня поразил очень крепкий запах подгорелого кофе. Потому первым делом я понесся на кухню и увидел на печке турку, из которой как раз и убежал кофе. Выключил газ. В зале же продолжались музыкальные вариации. Кто там - неизвестно. Чтобы не попасть в дурацкую ситуацию, я вышел на улицу и позвонил из автомата сестре. Помню наш короткий, с большими помехами на линии разговор. Разобрал, что в доме живет пианистка из Японии, зовут ее Кумико Ито и приехала она на какой-то конкурс. Я вернулся в дом и услышал снова там - тарарам! И кашлял, и ботинки на пол с грохотом бросал, а она продолжала играть. Подумал - надо же, музыкантша, а глухая!
... Потом Анатолий и Кумико много смеялись, вспоминая этот день. Она говорила, что, когда репетирует, ничего не слышит вокруг.
Общались они на английском, который Куцарев немножко знал, а она владела в совершенстве.
- В первый вечер каждый из нас забился в свой угол, - рассказывает Анатолий. - А утром ровно в шесть я проснулся от тех же музыкальных вариаций. На кухне же обнаружил аккуратный завтрак из бутербродов и большой кружки какао. Очень она этим умилила тогда!
За завтраком Кумико объяснила Куцареву, что парижский конкурс пианистов может вытащить ее из бедности. А чтобы поездка во Францию состоялась, ее отцу пришлось брать ссуду в банке.
- Я люблю играть, но это работа, - сказала она тогда. - Иногда меня упрекают, что я очень технична, но закрепощена, не эмоциональна. А я просто боюсь ошибиться, потому что знаю, как надеются на меня родители и сестры.
Анатолий тогда еще проникся, подумал: "Боец!"
Кумико сразу предупредила, что играет по восемь часов в день. Пришлось смириться, он, помнит, еще пошутил: "Ну а остальные шестнадцать часов что делаешь?" Она очень серьезно ответила - обязательно гулять и спать.
...Вечер они провели на берегу озера, она кормила уток. Пили розовое божоле из пластмассовой канистры. Анатолий рассказал, что по образованию он художник. Старые мастера Хидэери, Хасэгава, Огата Корин были его кумирами в живописи. Кумико еще очень удивилась: "Эти фамилии и в Японии-то не всякий знает".
Сейчас Анатолию кажется, что самые главные часы в жизни провел, сидя на берегу озера в пригороде Парижа, когда Кумико кормила уток.
Девушка и море
Куцареву было пора в Ниццу - смотреть, как ремонтируется "Бродяга". Кумико решила поехать с ним, сказала, что перед конкурсом надо все равно день-два не играть.
В Ницце их встретили Пауль и Модест. Погода оказалась ветреная, но Анатолий все-таки решил прокатить девушку на "Маверике". Он уже мечтал об этом!
Они вышли в море, а через два часа вдруг начался жестокий, необузданный шторм. Куцарев видел, как неподалеку болтало огромный контейнеровоз, как тот нырял в ямы между валами, похожий на спичечный коробок. Единственный шанс спастись маленькому "Бродяге" - успеть проскочить в бухту, иначе унесет от берега, сломает мачту - и все.
- Кумико хотя и боялась моря и шторма и испугалась до смерти, но все равно помогала. У нее оказались сильные, как у мужчины, руки, - вспоминает Анатолий. - Мы долго шли галсами почти против ветра. Я кричал, что надо делать, и в результате мы все-таки затащили яхту в бухту.
Уже был вечер. Вместо запланированных двух часов они провели в море больше десяти! На берегу ждал испуганный Пауль, а Модест несколькими часами раньше побежал в портовую службу спасения поднимать тревогу.
А следующим утром начинался музыкальный конкурс, ради которого Кумико и приехала во Францию. Из-за задержки в море они явно не успевали. Помог Модест, взявший руководство операцией в свои руки. "Быстро в машину, Пауль - за руль. Утром будем в Париже".
- Эту гонку буду помнить всю жизнь, - улыбается Куцарев. - Циклон с моря зашел на берег, хлестал ливень. Пауль выжимал из старенького автомобиля все что мог. Кумико на заднем сиденье шептала что-то по-японски. Но ни разу не упрекнула меня! Девятьсот километров мы проскочили за 14 часов.
Она успела зарегистрироваться в комиссии конкурса, а я с ужасом думал, как же она будет играть? После всего, что произошло? Домой уже некогда было заезжать, Модест повел ее в парикмахерскую, а мне дал денег купить платье. Я купил его наугад и - не ошибся! Нас никто не остановил даже при входе в зал, хотя видок был еще тот после ночной дороги...
До конкурса я видел Кумико только в джинсах и свитере - обычную, домашнюю. А тут на сцену вышла настоящая артистка. Не мне судить, как она сыграла, но зал ее долго не отпускал. Потом Кумико сказала Анатолию, что именно тогда, когда вышла на сцену, поняла, как надо играть - забыть о технике и нырнуть в музыку, как в штормящее море. Если бы не буря и ночная гонка, призналась Кумико, она вряд ли бы так сыграла. И хотя Кумико в этом конкурсе не победила, она поняла, как надо отныне ей играть.
Кафе
Вечером они посидели в кафе, проводили Пауля и Модеста. А на следующее утро самолет унес Кумико в Токио. Все произошло так быстро, что Куцарев даже не успел осознать, что расставание может быть навсегда. Он еще несколько дней жил так, как будто она рядом. И только вернувшись в Россию понял, что потерял.
Ни адреса, ни телефона...
- Не знаю, помнит ли она меня? - говорит Анатолий. - И как сложилась ее жизнь и артистическая карьера?
Сейчас он живет с мечтой узнать о Кумико хоть что-нибудь. Сестра рассказывала, что Кумико приезжала в Москву несколько лет назад. То ли на конкурс, то ли с концертами. А больше никаких сведений нет.
- Было бы здорово написать ей письмо, я же понимаю, что это самое большое, на что могу сейчас рассчитывать, - говорит Анатолий.
...Как часто, к сожалению с возрастом, мы понимаем, что таких встреч, как у Анатолия и Кумико, в нашей судьбе не может быть несколько. Только одну такую встречу может подарить жизнь - и не больше. И если не успеешь - остается лишь надежда.