Поделиться
Неделю назад, подводя промежуточные, после 100 дней президентства, итоги правления Дмитрия Медведева, я коротко перечислил те внешнеполитические проблемы, которые неизбежно встанут перед ним как следствие грузинской кампании Российской армии. За прошедшие дни повестка дня на этом направлении начала действительно наполняться многочисленными пунктами и подпунктами.
На первое место я бы поставил будущее отношений с ближайшими соседями - странами СНГ, поскольку именно здесь, на так называемом постсоветском пространстве, сосредоточены в основном российские интересы, к коим стоило бы отнести не только безопасность и трубопроводы, но и заботу (слово, конечно, не из циничного политического лексикона) о русскоязычном населении и о самом русском языке.
Реакция на "принуждение к миру" была здесь сродни пушкинскому "Народ безмолвствует". Это что - молчаливое согласие или молчаливое неодобрение? Скорее, прагматичная позиция выжидания, чтобы понять, насколько далеко зайдет "холодный конфликт" между Москвой и Вашингтоном, к кому из них в конце концов придется "прислониться". Что касается Центральной Азии, у этого региона есть еще третий вариант - держащийся над схваткой Китай, агрессивность которого пока ограничивается спортивными и торговыми площадками.
Исключение составила Украина. Вернее, ее президент Виктор Ющенко, вполне логично усмотревший в событиях на Кавказе возможность для себя еще раз заявить об обоснованности своего североатлантического выбора, а заодно - завоевать дополнительные очки во внутреннем противостоянии с Юлией Тимошенко, которую его секретариат обвинил в сговоре с Кремлем и предательстве национальных интересов. "Леди Ю" ответила выделением из резервного фонда солидных средств на оказание помощи Грузии.
Сейчас трудно сказать, в чью пользу сыграет такой обмен политическими и финансовыми демаршами в преддверии грядущих президентских выборов, но факт остается фактом: все наблюдатели сходятся в том, что "борьба за мир" в югоосетинском варианте расчищает Киеву дорогу в НАТО, поскольку прежде всего меняет общественные настроения на Украине и соотношение сил между сторонниками и противниками вступления. Разумеется, в пользу первых. Ну и вроде бы у самого альянса теперь развязаны руки в его "походе на Восток".
Так что, думается, именно ближнее зарубежье станет главной "головной болью" Медведева после завершения операции "принуждения к миру". Впрочем, это направление российской внешней политики, которую зачастую - вольно или невольно - смешивают с внутренней, "хромает" уже полтора десятилетия. Срок вполне достаточный, чтобы хотя бы концептуально определиться с целями и средствами их реализации на постсоветском пространстве.
Как бы ни завершилась миротворческая операция, понятно, что ситуация загнана в тупик, выход из которого займет годы, если не десятилетия. Тем не менее какие-то варианты надо просчитывать и всегда иметь под рукой на случай непредвиденных обстоятельств. Нельзя же, право слово, политические цели сводить к "принуждению к замене" того или иного лидера. В той же Грузии ни Гамсахурдиа, ни Шеварднадзе, ни Саакашвили так и не устроили Москву, хотя при каждой смене нас убеждали, что вот теперь отношения наладятся. Не наладились. И, думаю, не наладятся, даже если Саакашвили уйдет или его уйдут. Любой преемник, пусть и оппозиционный, вынужден будет проводить практически ту же линию. Значит, и Кремлю придется искать иной формат и, главное, предмет разговора с Тбилиси, если будущие отношения не рассматривать исключительно как цепочку миротворческих операций.
Тот же самый вывод следовало бы спроецировать и на другие страны СНГ. Безусловно, их становление как самостоятельных государств проходило весьма болезненно. Развал СССР воспринимался ими отнюдь не как "геополитическая катастрофа", а как обретение свободы, что естественным образом повлекло за собой и определенный национальный эгоизм (в частности, в виде ставки на национальные кадры), и отдаление (ради самоутверждения) от прежних московских хозяев. Впрочем, Советский Союз - не первая в истории империя, прекратившая свое существование. А значит, есть прошлый опыт (самый свежий - Великобритания и Франция) налаживания новых связей между метрополией и ее бывшими "колониями". Разумеется, в каждом случае вырабатывается специфическая, зависимая от внутренних и внешних обстоятельств, политика, которая проводится с большим или меньшим успехом, с большим или меньшим набором ошибок и промахов.
Не меньшие проблемы ждут Москву и в отношениях с дальним зарубежьем. Особо жесткой риторикой отличился в эти дни Белый дом. Можно, конечно, записать ее по разряду "лебединая песня о войне" уходящей администрации Джорджа Буша. Тем не менее общественное мнение в США, плохо представляющее себе, где находится Южная Осетия, и с удивлением узнавшее, что Джорджия это не только североамериканский штат, оказалось после телепросмотров напуганным "агрессией Москвы".
И Маккейн, и Обама, дорожащие каждым избирателем, ввели российскую проблематику в предвыборный оборот. Получается, что будущий американский президент уже сейчас стал заложником общественных настроений и собственных обещаний. Налаживать с любым из них более-менее продуктивный диалог, в котором нуждаются обе стороны, придется, таким образом, через миролюбие.
Медведев, представляется, понимает это. Во всяком случае, ему удалось достаточно быстро выйти на мирные договоренности. Посредничество же французского президента, председательствующего в ЕС, позволяет, думаю, говорить о весьма больших шансах на скорое улаживание отношений с Европой, несмотря на обвинительные речи, звучащие то в одной, то в другой столице. Даже Североатлантический альянс, не отказавшись от демонстративных "наказаний" в виде отмены заседания Совета Россия - НАТО и совместных военных учений, все же не хлопнул дверью, оставив ее открытой перед Москвой. При том, правда, условии, что заметное изменение стилистики в разговоре с Западом трансформируется и в изменение самой политики.