Закончился трехмесячный судебный процесс по громкому делу о нападении на двух офицеров милиции в Камышлове, один из которых умер в больнице.
Периферийным синдромом назвали обстоятельства этого расследования близкие погибшего офицера милиции Игоря Панина. В своем письме-обращении они объясняют: "Это проявляется в том, что на ограниченной периферийной территории сила личных отношений и связей становится сильней закона и порядка всего государства".
Да, за частным вроде бы случаем кроется целое явление. Поэтому "РГ" на своей уральской вкладке уже дважды - 23 января и 29 мая 2008 года - исследовала, так сказать, местечковый социальный фон данного уголовного дела. Корреспондент газеты побывал и на финальной стадии судебного процесса - прениях сторон.
Праздничной ночью 12 августа 2007 года - был День города - к торговой точке подошли двое запоздалых посетителей. Одним из них был руководитель камышловской службы участковых Игорь Панин. Его спутником по ночному походу к киоску оказался старший участковый инспектор Анатолий Бабинов. Оба были без формы. Выпили: городской праздник совпал с последними днями отпуска.
Милиционеры даже в отпуске не перестают быть милиционерами. Если видят правонарушение, должны устранить или хотя бы сделать замечание. Именно так, по версии обвинения, и поступил Игорь Панин, когда его едва не сбил подъехавший к киоску автомобиль.
Сидевший за рулем Борис Ожиганов воспринял это как оскорбление. Его представители на суде - двое профессиональных адвокатов плюс старший брат Константин, который (вот ирония судьбы!) сам десять лет оттрубил в уголовном розыске и знает розыскную работу и следственную практику назубок, - не пожалели красок, чтобы описать моральные страдания своего подзащитного. По их версии, Борис был трезв как стеклышко, хотя сел за руль прямо из теплой компании, которая гуляла в коттедже неподалеку. Ожиганов и не думал лихо подлетать к киоску в опасной близости от пешеходов. Он нарвался на грубую брань ни за что. У представителя камышловской "золотой молодежи", сына уважаемых в городе людей, брата одного из недавних руководителей областного угрозыска, это вызвало буквально шок. А затем, как выразился один из его адвокатов, - кумулятивный аффект. Выражаясь простым языком, его, что называется, "пробило". Причем не сразу, а когда вернулся к собутыльникам.
В первых сообщениях СМИ, основанных опять же на некоторых первичных материалах правоохранителей, говорилось, что вся компания, вооружившись чем попало, по призыву "бей ментов!" бросилась вдогонку Панину и Бабинову.
Подтверждение, что среди приятелей Бориса Ожиганова есть весьма горячие головы, я получил тут же в суде. Пока по делу о нападении на двух милиционеров все ждали последнего слова, в том же здании камышловского суда прозвучал вердикт по другой в буквальном смысле громкой истории - стрельбе в кафе "Барон". Устроил ее осенью прошлого года и за это получил четыре с половиной года в колонии-поселении Сергей Крысанов. Именно во дворе его коттеджа 12 августа 2007 года собралась "на кашу" упомянутая компания. Именно на его "девятке" без госномеров приятель Борис поехал к киоску.
Однако официальное обвинение в нападении на Панина и Бабинова предъявлено одному Ожиганову. А суд, как известно, не вправе выходить за рамки предъявленного обвинения. Поэтому групповое избиение офицеров милиции оставим лишь как предположение потерпевшей стороны. Вдова и родственники погибшего уже заявили, что всеми законными средствами продолжат добиваться ясности в этом вопросе.
Что касается другой стороны, то в приговоре суда записано: "Ряд свидетелей изменили свои показания в суде, все они являются близкими знакомыми Ожиганова Б. Б. и сделали это... желая помочь Ожиганову Б. Б. смягчить уголовное наказание либо избежать его совсем".
Избежать совсем не удалось. За побои, нанесенные Бабинову и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть Панина, суд приговорил Бориса Ожиганова к восьми с половиной годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Это немногим больше половины максимальной санкции статьи 111 УК РФ.
И тем не менее, узнав о приговоре, я поймал себя на мысли, что подспудно ожидал еще более мягкого. Как оказалось, и не я один. Причем это были люди, отнюдь не сочувствующие Ожиганову.
"Изучением материалов дела установлено, что расследование по нему грубо заволокичено, качество следствия крайне низкое, по уголовному делу допущено множество нарушений уголовно-процессуального законодательства", - так оценил действия своих милицейских коллег сотрудник местного отдела СУ СКП по Свердловской области, к которому в связи с переквалификацией поступило уголовное дело № 344629 - панинское дело.
Его возбудил в первые же сутки после происшествия Сергей Яковлев - лейтенант, работавший дознавателем второй месяц. Почему именно его куда более опытное начальство поставило на это дело, пусть останется на совести начальства. Сам Яковлев честно описал позже, как торопливо и - из-за неопытности - с массой проколов проводил осмотры, выемки и даже доверительные беседы без протокола.
Негативные моменты в организации и ходе расследования был вынужден признать и начальник Главного следственного управления ГУВД Свердловской области Владимир Миронов.
Но даже родственники Панина - самые суровые критики следствия - считают, что в действиях лейтенанта-дознавателя не было злого умысла. Тем не менее первые ошибки дали повод вывести из дела и второго подозреваемого, который поначалу был, и остальных участников ожигановской компании.
Неграмотность, некомпетентность, малоопытность - вот настоящий периферийный синдром, самым пагубным образом сказавшийся в этом расследовании.
Даже явку с повинной, которую написал Борис Ожиганов сразу после задержания и в которой был куда откровеннее, чем позже, суд решил не учитывать в качестве доказательства, поскольку она была получена без участия защитника.
В областном бюро судмедэкспертизы были не то утрачены, не то уничтожены образцы ткани и другие вещественные доказательства. В официальном заключении эксперт Гаврилов написал: "С достоверностью установить наличие прямой причинно-следственной связи между причинением Панину тяжкого вреда здоровью и наступлением смерти не представляется возможным".
Лишь после проведения - по настойчивым просьбам представителя потерпевшей стороны - повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовного дела
№ 344629 был сделан несколько иной вывод: "В данном случае между имевшимися повреждениями и причиной смерти прослеживается причинно-следственная связь".
Огрехи и ошибки можно бы перечислять еще долго. Это и впрямь может вызвать эффект последней капли: тут не бурелом, а баррикада. Не нагромождение нелепостей, а хитрый план. Не случайность, а злой умысел. Поневоле начнешь сомневаться...
Приговор пока еще не вступил в законную силу и уже обжалован защитниками подсудимого. Как, впрочем, и обвинением - за мягкостью наказания. По тому же основанию подала жалобу вдова Панина.
Михаил Павлов, председатель объединенного профсоюза сотрудников органов внутренних дел Свердловской области:
- На процессе от правоохранительных органов должен был присутствовать общественный обвинитель. Можно было оказать материальную помощь трем несовершеннолетним детям погибшего.
Но получилось, что солидарность и финансовую поддержку оказали только бывшие сослуживцы Панина из артиллерийского училища. Товарищество выпускников СВВПТАУ-ЕВАКУ сразу откликнулось на просьбу близких погибшего офицера.