Одно из самых заметных событий нынешнего лондонского сезона - спектакль "Иванов", который появился в только что отреставрированном здании конца XIX века - театре "Уиндхем" (Windham s Theatre). Его осеннюю премьеру сопровождают восторженные отзывы прессы и горячий прием публики, привыкшей к совсем иному, коммерческому репертуару West End a.
Удивительна судьба этой чеховской пьесы на современной лондонской сцене. Благодаря ей 10 лет назад вернулся на подмостки Ральф Файнз ("Иванова" театра "Алмейда" примерно тогда же увидели москвичи). Теперь русского Гамлета сыграл известный голливудский актер и режиссер Кеннет Брана (кстати, экранизировавший когда-то "Гамлета"). Новый, резкий, полный современных аллюзий перевод сделал для спектакля блистательный сэр Том Стоппард, и о качестве этого перевода говорит то, как слушает его публика, взрываясь то и дело хохотом, саркастически улыбаясь, внезапно замирая и вновь смеясь сквозь слезы.
Загадка такой популярности у нынешних англичан пьесы, которую сам Чехов не считал своим лучшим творением, легко объяснима ее очевидными отсылками к шекспировскому шедевру. В спектакле Майкла Грэндиджа их тоже легко обнаружить. Но не только в них дело.
Исполненная в лучших традициях английского реализма, она поражает своей современностью, просветляя все то, что связывает раннюю пьесу Чехова с близким или современным ему искусством. Например, с французским пейзажем конца XIX-начала ХХ века, с комедийной традицией Гоголя и гротескно-водевильными мотивами Достоевского (сцены буйного пьянства в кабинете Иванова или свадебный день в доме Лебедевых по атмосфере напоминают некоторые сцены "Идиота"). При этом в переводе Стоппарда отчетливо слышна интонация мрачного беккетовского абсурда. Нынешний "Иванов" воздействует именно своей утонченной и простодушной открытостью во все стороны чеховского света - назад, к Гоголю и Достоевскому, вперед - к Беккету и ирландскому черному юмору Мартина Мак Донаха.
С самого начала ничто не предвещает такого интенсивно-парадоксального решения. Стена дома, небо, монохромный свет (виртуозная работа художника по свету Пауля Констебля) - вот пейзаж первого действия, в котором Иванов на глазах своей больной туберкулезом жены уезжает к Лебедевым, где живет юная Саша, предмет его любовных томлений. 40-летний Иванов Кеннета Брана (Стоппард приписал чеховскому герою целых 5 лет, точно маркировав возраст мужского кризиса в современной цивилизации) явно не в себе, но мы еще ничего о нем не знаем. Это незнание длится до конца второго акта, который завершается немой сценой: Анна Петровна входит в дом и видит Сашу в объятиях Иванова. Занавес падает, подчеркивая картинную, старомодно-театральную эффектность этих чеховских финалов, в контрапункте с которыми существует насквозь современный ритм и нерв спектакля.
Экспрессивно-нервный свет, падающий из потолочного окна на стол, шкаф со всевозможной охотничьей и хозяйственной утварью, напоминающий французские полотна конца XIX века, создают дикую, полную тревожных предчувствий атмосферу третьего акта, где Боркин, Шабельский и Лебедев дико пьют в кабинете Иванова, рассуждая о мировой политике, деньгах, женщинах и водке.
Эта пьянка бравурным фарсовым аккордом предваряет самую страшную и мучительную сцену спектакля, когда Львов (Том Хидлстон) предлагает Иванову деньги, которые тот должен его жене. Неожиданная, огромная, исполненная дикого напряжения пауза Кеннета Браны - Иванова уже вошла во все газетные описания спектакля. Слезы душат, сотрясают его уже до самого конца, когда он за кулисами пускает себе пулю в лоб. Но с самой этой сцены они душат и публику, которая, кажется, не на шутку идентифицирует себя с этим депрессивным русским, который отчего-то говорит знакомыми всем шекспировскими словами. "По-вашему, нет ничего легче, как понять меня! Да?", - обращается он к доктору Львову точно Гамлет - к Розенкранцу и Гильденстерну.
Две изысканные женщины сопровождают эту странную трагедию надорвавшегося без причины человека. Анну Петровну Джина МакКи играет с тихим жертвенным светом. Похожая на дикого, опасного и красивого зверя юная Саша Андреа Райсбороу - одно из главных событий этого спектакля: уверенная в своем праве спасать и жертвовать, с раскосыми лисьими глазами она входит в жизнь Иванова грациозно и страшно, как судьба.
Кеннет Брана, отыграв "Иванова", приступит в "Уиндхеме" к репетициям "Гамлета" с Джуд Лоу в заглавной роли.