Поделиться
Сестры Случанко - Люба, Люда и Валя - родились в семье старого большевика в Архаре. Потом Валю судьба забросила в казахский Актюбинск.
Восемнадцать лет назад между ними прервалась связь. Письма пропадали как будто в черную бездну неизвестности, в телефонной трубке слышались короткие, как выстрелы, гудки - линия занята...
Листок в клеточку
Из Архары в нашу редакцию пришло письмо. Любовь Семчина писала о том, что в далеком Казахстане пропала ее любимая сестренка Валя. Так мы отправились по письму в командировку.
Безработная Архара встретила нас пустынными улицами и почти метровыми ямами на убитой дороге. Почерневший от времени домик прятался за высоким забором. Его хозяйка Любовь Семчина встретила нас растерянно и смущенно.
- Я даже не верила, что вы откликнитесь, столько лет прошло, мы уже не знаем, что и думать, - говорила она.
Через несколько минут в дом, запыхавшись, прибежала сестра Людмила.
- До сих пор в глазах стоит, как мы Валечку на поезд провожаем, было это в августе 1990 года. Мы обнимались и плакали... С той поры от нее ни слуху ни духу...
Сестры - дети предвоенного десятилетия: детство было полуголодное, но на редкость дружное, сестренки-погодки носили на троих одни валенки и мечтали, что не расстанутся никогда.
- Мы друг без дружки просто не могли, так нас мама воспитала, - вспоминают они.
Первой из родительского дома выпорхнула Валя - после окончания школы поступила в Челябинский политехнический институт. А это для девчонки из захолустья считалось делом просто немыслимым.
После окончания института Валя по распределению попала в далекий Актюбинск, тамошнему горно-обогатительному комбинату требовались инженеры. Там нашла свою судьбу, но на Дальний Восток приезжала почти каждый год. Письма, телефонные звонки и ощущение общей страны давали им чувство, что семья их по-прежнему неделима.
Люда и Люба так и прожили жизнь в Архаре, их судьбы - классика женской доли. Они вырастили детей, рано овдовели, на двоих теперь восемьдесят лет трудового стажа и десять тысяч пенсии.
- Все бы ничего, да только страшно заканчивать жизнь, ничего не зная о любимой сестренке, мы даже матери на могиле поклялись, что Валюшку найдем, - не скрывали слез седые сестры.
Пароль: Архара
Казахский Актюбинск - это российский Новокузнецк двадцатилетней давности. Кажется, что время здесь замерло. Серые коробки советских многоэтажек в ярких вывесках на казахско-русском языке.
Щербатые дороги и ненавязчивый сервис в гостинице, где горничные, презрев покой отдыхающих, гортанно кричат, разговаривая между собой, как в бескрайней степи. Молодой казах-таксист на наш вопрос, как проехать на улицу Ленина, громко рассмеялся.
- Вы откуда приехали? У нас такой улицы и близко нет.
Те, кто постарше, объяснили, что улица Ленина давно переименована в проспект Абыр-хана, а там, где был обком партии, теперь за тонированными стеклами прячется акимат (по-нашему правительство).
На месте обязательного атрибута прошлой жизни - памятника Ильичу - стоит монумент какому-то хану. Постамент оставили прежний, а памятник поменяли.
- Так дешевле, - объяснила нам дородная дворничиха, остервенело гоняющая тощей метлой сухую листву.
Бывшую улицу Ленина нашли без труда, номера дома и квартиры, данные нам в Архаре, сходились.
- Тетя Валя Карпова здесь живет, но она чаще бывает на даче. Люди они замкнутые, - пояснила чернявая соседка Роза.
Узнав, что мы прилетели с Дальнего Востока, она в считанные минуты подняла на ноги всех - от жилконторы до участкового. Через полчаса у нас уже были адрес и телефон дачи.
Улица Олега Кошевого - одна из немногих, сохранивших прежнее название. Белый домишко спрятался за лианами винограда, скрипучее крыльцо, гулкие двери.
- Здравствуйте, мы из Архары, - выпалили мы.
Хрупкая женщина с седыми прядями тихо охнула и опустилась на стул.
- Это Любаша меня ищет...
Когда Валентина Карпова душным августом уезжала из поселка, она искренне верила, что через пару лет опять приедет на родину. Но приехав домой, она узнала, что ее 22-летний сын тяжело заболел.
- Рассеянный склероз, тяжелая форма. Готовьтесь к худшему, - врачи надежд не давали.
С той минуты для нее не стало иной жизни, кроме как отвоевать у болезни своего двухметрового Сашку. Сын угасал на глазах и через несколько месяцев превратился в беспомощного инвалида, с трудом передвигающегося по квартире на четвереньках. За год до болезни Саша уехал жить в Самару, женился, и у него родилась дочка. А тут, как удар гильотины, диагноз-приговор... и первая группа инвалидности. Бессрочно.
Они прошли лучшие московские клиники, череду операций. Но ничего не изменилось.
- Первое время я не смела звонить или писать сестрам и признаваться им в такой беде, думала, прорвемся, потом напишу, - вспоминает Валентина Илларионовна.
У нее не стало иной заботы, как бороться за здоровье сына, половина ее жизни проходила в дороге между Актюбинском и Самарой. Таможенники часто пытались изъять у нагруженной сумками женщины лишнюю банку домашнего сока или кисточку винограда.
- Но ни разу не отобрали: я им прямо в глаза смотрю и говорю, что сыну-инвалиду везу. Все своим трудом вырастила, - говорит Валентина Илларионовна.
А ночами, когда бессонница не отпускала ее долгими часами, все мысли улетали на улицу детства, в далекую Архару.
- Глаза прикрою и вижу наш домик на пригорке, - не скрывала она слез.
Каждый год Валентина собиралась все бросить и умчаться на родину, как всегда, приехать неожиданно, сюрпризом, обнять сестренок и все-все им рассказать. Но проза жизни не отпускала...
Простите, сестренки
Когда супруги Карповы смотрели на экран ноутбука, вглядываясь в родные лица, им трудно было сдержать слезы. Валентина Илларионовна словно закаменела, лишь изредка что-то беззвучно шептала побелевшими губами.
- Люся как постарела! А Любашка ничего, держится молодцом.
Когда услышала, что Люся, рассказывая о своей жизни, обронила: "Валя, у меня четыре года, как умер сын...", сдавленно вскрикнула.
- Вадик, какой красивый парень был!..
Набрав номер мобильного телефона в далекой Архаре и услышав голос Любови Илларионовны, я сказал: "Секундочку, Актюбинск на проводе!"
Валентина Илларионовна схватила трубку, плотно прижав к уху, и, словно боясь не услышать родной голос, тихо сказала.
- Любочка, здравствуй! Прости, сестренка, что заставила вас страдать, но столько горя на меня навалилось, что боялась тревожить. А письма от вас не приходили.
Они говорили, пока не кончился денежный лимит и не замолчала телефонная трубка. Потом были чай и вкусный виноград из их сада, слезы радости и печали.
- Я всегда думала, что журналисты часто придумывают какие-то истории про людей, чтобы было интересно. А оказывается, вот как бывает!
Валентина Илларионовна поклялась, что бросит все и в феврале обязательно поедет в родную Архару. Конечно, у нее нет денег на дорогущий авиаперелет, но на поезде обязательно доедет до своей родины.
- Пока еще силы есть, хоть на Россию из окна посмотрю.
Супруги Карповы признались, что свой век доживать уедут обязательно в Россию, поближе к сыну и дочери.
- Из Казахстана уехало более двух миллионов русских, развал Союза прошелся по нам целинным трактором. Я за последнее десятилетие раз двадцать слышала: " Уезжай в свою Россию!" - призналась Валентина Илларионовна.
Они живут жизнью России, их день начинается с выпуска российских новостей. А как они болели и радовались за наши футбольные победы! После каждого гола звонили сыну в Самару и кричали в трубку.
В ту ночь они прозвонили полпенсии.
А когда на недавний саммит в Актюбинск приезжал президент России Дмитрий Медведев, Валентина Илларионовна встала в пять утра и заняла очередь на главной площади города.
- Он в пяти метрах от меня проходил, все наши женщины в него просто влюбились, - призналась она.
На вопрос, а не тяжело ли в семьдесят лет вставать в пять утра и стоять полдня в оцеплении, она ответила без паузы: "Да что вы, я же русская женщина..."