На экраны выходит фильм "На краю стою", который по своему сценарию снял драматург и прозаик Эдуард Тополь, впервые выступив в качестве продюсера и сорежиссера картины.
Главный герой - пограничник отряда, дислоцированного в среднеазиатской стране. Получив в схватке с наркобандитами не совместимую с жизнью травму, он, несмотря ни на что, возвращается к активным действиям, жизни и любви. Это фильм о человеческом мужестве.
Недавно автор фильма отметил 70-летний юбилей. Поверить в это, глядя на энергичного, элегантного и моложавого героя дня, решительно невозможно.
Российская газета: С минувшим юбилеем вас. Как отпраздновали?
Эдуард Тополь: Только начинаем.
РГ: В октябре был юбилей!
Тополь: Но впереди же целый юбилейный год!
РГ: Год Тополя. Но поговорим о вашем режиссерском дебюте.
Тополь: Точнее, это мой продюсерский дебют. Но в титрах я значусь и в качестве сорежиссера. Переснимал эпизоды, которые, мне казалось, нуждались в коррективах, переозвучивал, монтировал. Короче, довел картину до того состояния, когда мне впервые за всю мою киношную карьеру не стыдно ее показывать. А взялся я за это по простой и понятной причине. Два фильма, которые недавно сняты по моим сценариям, "Ванечка" и "Монтана", я смотреть не мог. Там от меня уже ничего не осталось. И я понял, что если автор хочет увидеть на экране то, что он написал, и не хочет, чтобы об него вытирали ноги гении разной величины, он должен все взять в свои руки. И этот фильм снят так, как написано в сценарии. Конечно, не все удалось по чисто техническим причинам: Узбекистан, 60 градусов в тени... Но главное сохранено.
РГ: В ранних картинах "Юнга Северного флота", "Там, где длинная зима", "Ошибки юности" вас тоже не все устраивало.
Тополь: Мои учителя и друзья, драматурги Фрид и Дунский, философски объясняли: "Фильмы - это кладбище сценариев". А ведь их ставили лучшие режиссеры нашего кино!
РГ: В ваших романах чувствуется журналистская закваска: они производят впечатление документальных. В фильме "На краю стою" такого ощущения нет. Я бы определил его жанр как мело-драматический боевик. Боевик - потому, что там идет схватка с наркомафией. Мелодрама - ибо герой попадает в запредельные ситуации, а мы в зале испытываем запредельные эмоции.
Тополь: Вы сказали о запредельных ситуациях на экране, но в жизни бывают ситуации пострашнее. Картина основана на реальных событиях. Когда я о них узнал, и родилась идея фильма. Я увидел его от начала до конца, как вспышку молнии. И понял: картина есть. Я не думал о том, кем я буду манипулировать - критиками или зрителями. Я думал о герое, о том, как он справится с ситуацией. Автор далеко не всегда это знает - как герой выпутается. Я могу днями ходить вокруг дома и думать: "Вот я его загнал в тупик, что дальше?" И если нахожу ему выход из положения, читатель кайфует вместе со мной. Что касается жанра, то понятия не имею, какой это жанр. А настоящая проблема в том, что прокат приучил российского зрителя к двум типам кино: комедиям типа "ржачка" и боевикам типа "стрелялка". И когда я принес в прокат свою картину, ответ был один: "Мы это показывать не будем". И так сотни отечественных фильмов не доходят до экранов. Если только ты не принесешь три миллиона на раскрутку. У меня их нет. И вот фильм получил уже несколько премий, а выпустить его на экраны трудно. На премьере в Смоленске зал стоя устроил овацию, а на прокат шансы минимальны! Смоленск для меня - главный показатель: это не гламур, это нормальный город, и люди пришли в кино не потому, что модно, а потому, что им интересно. Они плакали, а это прекрасно, если человек плачет над книгой, на фильме или когда слушает музыку.
РГ: Артур Смольянинов сыграл в вашем фильме, по-моему, свою лучшую роль. Роль необычно трудную - все, кто посмотрит картину, со мной согласятся. Как с ним работалось?
Тополь: Если бы он не был таким хорошим актером, то, наверное, я бы с ним не сработался. Он - человек трудный. Очень молодой, и в нем есть некая звездность. Но у него замечательное актерское дарование, и я бы очень хотел, чтобы он его сохранил. Он может очень жестко реагировать на какую-то жизненную ситуацию, но как только прозвучит команда: "Мотор!", для него исчезают все привходящие обстоятельства. Он целиком концентрируется в конкретном эпизоде и просто становится этим героем.
РГ: Вы выступили с инициативой, которая мне кажется очень важной, хотя для сегодняшнего менталитета и утопической. Вы предложили с каждого проданного кино- и театрального билета, с каждой продажи в магазинах или ресторанах отчислять один рубль в фонд помощи инвалидам.
Тополь: Для меня вообще удивительно, что в российском кино наш фильм едва ли не первый, посвященный судьбе инвалида. При том, что в стране полтора миллиона инвалидов! В американском кино десятки фильмов доказывают обществу абсолютную полноценность людей, пострадавших от войн или других экстремальных обстоятельств, инвалидов детства, - людей чувствующих и думающих, но обделенных судьбой. А у нас - никакого интереса.
РГ: Даже специальных дорожек в подземных переходах до сих пор не придумали, не говоря о подножках в автобусах или местах для "колясочников" в кино и театрах.
Тополь: Меня потому и заинтересовала эта реальная история, что она, в сущности, о борьбе за свое человеческое достоинство. И я уверен, что кино просто обязано внедрять в сознание идею сострадания тем, кто нуждается в понимании.
РГ: Сейчас картина выходит на экран, и каждый зритель сможет выразить свое отношение к проблеме. Но я хочу вернуться к вашей собственной истории, которая кажется не менее захватывающей. Вы покинули СССР, когда очередная картина по вашему сценарию - "Ошибки юности" Бориса Фрумина - была положена на полку.
Тополь: А до этого была комедия "Любовь с первого взгляда", ее тоже запретили. Там персонаж во френче читал по бумажке инструкцию, как резать барана. Это сочли вызовом советской власти и потребовали вырезать. А режиссер Резо Эсадзе отказался. Но обратите внимание: режиссер отказался - ну ладно, сказали, и положили фильм на полку. Но без его разрешения не вырезали! И фильм сохранился в авторском варианте.
РГ: А что сделают сейчас?
Тополь: Сейчас вырежут и даже не скажут режиссеру.
РГ: С современной ситуацией все ясно: хуже еще не бывало. А в чем провинились "Ошибки юности"?
Тополь: Первый зампред Госкино Борис Павленок стучал кулаком и кричал: "Так нашу жизнь не снимают даже иностранцы! Вам не место в советском кино!" И был издан приказ по всем студиям: режиссера Бориса Фрумина лишить права работать в кино. А мы просто старались снять жизнь такой, какая она была: заполярные стройки, солдатская служба. Я был тогда корреспондентом "Комсомольской правды" и "Литературной газеты". Ездил по Заполярью, по всякой глухомани, хорошо эту жизнь знал, и мы сделали честное кино. Сценарий 12 лет шел по инстанциям, много раз переделывался и, наконец, прошел. Но фильма они уже не потерпели.
РГ: И вы решили уехать?
Тополь: Это только одна из причин. В 78-м году была полная безнадега: ни один мой сценарий не проходил. Чтобы работать в кино, надо было прославлять власть, а меня это коробит.
РГ: Меня давно занимает степень влияния кино на общественную жизнь, и поэтому вопрос к вам, как к человеку, живущему в США. Там за считаные годы произошла невероятная метаморфоза: от Ку-клукс-клана страна проделала путь к недавним президентским выборам, когда ее лидером стал чернокожий. Я уверен, что кино здесь сыграло одну из ключевых ролей.
Тополь: Да. На экране чернокожий президент появился уже много лет назад. И вообще за последние 10-15 лет нет фильма, где одну из главных ролей не играл бы чернокожий актер. Кино постепенно подвигало общество к осознанию равенства всех рас. Голливуд - самое либеральное место в Америке, форпост борьбы за права чернокожих, людей нетрадиционной сексуальной ориентации и других групп населения, которые почему-то называют меньшинствами. И он сыграл огромную роль в том, чтобы общество стало терпимее.
РГ: А вот многие ваши коллеги мне говорят, что они всего только отражают жизнь, без претензий на нее влиять. Но так не бывает. И в результате возникают картины, которые отражают, но тем и пропагандируют расизм, антисемитизм, ненависть, вражду. Учитывая этот американский опыт, вопрос: кино должно направлять жизнь или нет?
Тополь: В американском кино добро должно торжествовать. Принцип: хороший парень всегда побеждает. А в России - вечный маятник. Еще Евгений Габрилович нас учил: когда все пишут о производстве - пишите о любви. Сейчас маятник качнулся от советского глянца, и его занесло в так называемое жесткое кино. Мой фильм тоже "жесткий", но герой должен обязательно победить, иначе зачем я его делаю героем?