Поделиться
С огромной радостью из вашей газеты узнал о строительстве белорусской АЭС. Порадовался, во-первых, за Беларусь, у которой появится надежный источник дешевой электроэнергии, и она не будет теперь сильно зависеть от цен на такие энергоносители, как газ и нефть. Во-вторых, порадовался за Россию, которая вполне может получить заказ на строительство АЭС в условиях существующей сильной конкуренции.
И для России, и для Беларуси этот заказ означал бы появление нескольких тысяч новых рабочих мест, что для обеих наших стран стало бы неплохим подспорьем экономикам. В-третьих, порадовался за своих родственников в Беларуси. В частности, за семью своего брата, жена которого родом из Беларуси. Они пока работают вместе с женой на Кольской АЭС, но уже думают о пенсии и хотят перебраться жить с Крайнего Севера в свою квартиру в Беларуси. Вполне возможно, что им, а также их детям и внукам доведется поработать и на белорусской АЭС.
Но взяться за перо меня побудило отнюдь не желание поделиться своими эмоциями по этому поводу. Меня волнует гораздо более важный вопрос - безопасность эксплуатации будущей АЭС.
После аварии на АЭС в США, предшествовавшей чернобыльской, но имевшей несоизмеримо меньшие последствия, на советских АЭС стали разрабатываться планы мероприятий по защите персонала и населения. Я в то время работал старшим инженером по радиационной безопасности Кольской АЭС и принимал самое непосредственное участие в разработке таких планов. Ту часть плана, которая касалась защиты населения, надо было утверждать у председателя Мурманского облисполкома. Начальник штаба гражданской обороны АЭС попросил меня для этой цели поехать с ним в Мурманск. Подписывая документ, председатель облисполкома сказал: "Я понимаю, что вся эта писанина - чистая формальность. Ведь у американцев нейтроны быстрые, а у нас медленные. Поэтому наши нейтроны не взрываются". Эта безграмотная фраза была сказана с такой уверенностью, что я онемел. Тогда у меня не хватило духу спорить и доказывать столь большому начальнику, что наши АЭС работают на таких же тепловых нейтронах, как и АЭС в США.
Я долго корил себя за это малодушие и успокоился только после того, как спустя некоторое время начальник штаба гражданской обороны станции снова пригласил меня к себе и познакомил с тремя офицерами, приехавшими на АЭС из штаба ГО области. Он попросил ответить на их вопросы. Вопрос у них был только один: они честно признались, что знают только про взрывы ядерных бомб и что при них надо делать для защиты населения, но абсолютно ничего не знают про аварии на АЭС. Часа три я рассказывал им, чем отличается авария на АЭС от взрыва ядерной бомбы. Они были очень благодарны мне. А я был благодарен им за то, что люди действительно хотели во всем разобраться, чтобы быть готовыми выполнить в любую минуту свой долг.
Считаю, сейчас уже не то время, чтобы отмалчиваться. У нас есть теперь опыт чернобыльской аварии, и мы должны публично обсуждать все возникающие сомнения. Только так сможем быть спокойны за состояние безопасности строящихся и эксплуатируемых АЭС. На мой взгляд, основным приоритетом при создании белорусской АЭС должно стать не желание сэкономить любой ценой на строительстве, а решение задачи обеспечения безопасности будущей станции на всех этапах ее жизненного цикла: от создания до снятия с эксплуатации.
О роли человеческого фактора в авариях много было написано после Чернобыля. Исследовал разные аспекты. Не претендуя на роль специалиста по вероятностному анализу безопасности АЭС, хочу высказать свое мнение. Меня заботит вопрос, как не допустить ничего подобного в будущем. Выбирать консультантов из Гуандунской корпорации я не посоветовал бы по следующей причине. Поскольку они работают с французами и американцами, то вольно или невольно будут лоббировать использование французского и американского оборудования и приборов, которые, на их взгляд, окажутся лучше. Возможно даже, что это оборудование и приборы действительно в чем-то окажутся лучше применяемого на российских АЭС. Но мы уже имеем в России печальный опыт авиационной катастрофы прекрасного американского "Боинга", пилотируемого опытным российским экипажем, только по причине различий между американским и российским аналогом одного из навигационных приборов. В критический момент летчики на доли секунды промедлили, неправильно интерпретировали показания американского прибора, так как привыкли к российским приборам, и самолет рухнул на землю.
А теперь давайте представим в критический момент оператора, управляющего реактором белорусской АЭС, где установлен хотя бы один американский или французский прибор, с которым он раньше не сталкивался, проходя основательную подготовку на должность оператора на АЭС с российскими реакторами, где он привык работать с другим прибором. Согласитесь, что эта ситуация вполне реализуема.
Лично мне такую ситуацию себе даже не надо представлять. Я пережил аналогичную ситуацию, работая начальником смены службы радиационной безопасности Кольской АЭС, и очень хорошо ее помню. Тогда сработала сигнализация о превышении допустимых уровней гамма- и нейтронного излучения одновременно почти у половины датчиков многоканальной системы дистанционного дозиметрического контроля первого блока, чего никогда на моей смене больше не случалось ни до, ни после.
Оказалось, что эту критическую ситуацию, которая могла перерасти не в ядерную аварию, конечно, но в серьезный радиационный инцидент внутри АЭС, создал начальник смены реакторного цеха, работавший до этого постоянно на втором блоке. В тот день он подменял своего коллегу на первом блоке. Он всего лишь попытался выполнить рутинную операцию дозаполнения водой кольцевого защитного бака. Оказалось, что обозначения вентилей на заполнение и слив кольцевого водяного бака на первом и втором блоках были диаметрально противоположными. Полагая, что он открыл вентиль для дозаполнения кольцевого бака, начальник смены нa самом деле открыл вентиль на его слив. Как только уровень воды в баке начал опускаться, защитные свойства его резко снизились и мощность гамма- и нейтронного излучения резко возросла. Потом работники реакторного цеха поправили все как надо, но этот пример, как и случай с катастрофой американского "Боинга" в России, на мой взгляд, убедительно показывает силу привычки человека, которая в аварийной ситуации заставляет действовать его автоматически. Поэтому не следует создавать ему дополнительных проблем и подобных ситуаций, руководствуясь соображениями, может быть, и полезными, но далекими от вопросов обеспечения безопасности.
Выбирать для создания белорусской АЭС иностранный реактор, даже если он окажется на порядок дешевле, я бы не советовал. Мне жизнь и здоровье жителей Республики Беларусь, включая моих родственников, дороже.