Поделиться
Чилийский театр не известен русской публике вовсе. Он впервые приглашен на Чеховский фестиваль, при этом не с драматическим театром, а с маленьким кукольным проектом, в котором пока всего один спектакль,а именно - "Шинель" по одноименной повести Гоголя.
"Шинель" директор Чеховского фестиваля увидел в январе на фестивале Santiago a Mil в столице Чили, возникшем 15 лет назад, сразу после ухода Пиночета в отставку. Слово mil по-испански означает "тысяча", видимо, столько, то есть много и сразу, чилийцам потребовалось театра, чтобы насытиться (и освободиться?) в полной мере.
В рамках фестивальной программы был силен "русский след" - от "Двенадцатой ночи" Деклана Доннеллана и спектакля Василия Сенина в Загребе до "Сони" Алвиса Херманиса, сыгранной, как обычно, по-русски.
Не случайно и спектакль чилийского театра "Милагрос" (в переводе означает "чудеса") тоже оказался "русским". Его сочинили настоящие энтузиасты, среди которых - всего один коренной чилиец. Автор идеи, художник и кукловод итальянка Паола Джаннини вместе с коллегами Алиной Куппенхейм, Тиаго Корреа, Лорето Мойя сочинили хрупкий мир бесконечно ранимого существа, смерть которого отзывается тупой ноющей болью в сердце. Его тем более жаль, что спектакль из Сантьяго начинается с мультипликационной анимации, когда на экране маленький человечек постепенно растет и становится взрослым, но так и неповзрослевшим чиновником, клерком в петербургском департаменте. Впрочем, видео сделано без конкретных обстоятельств времени и места. Люди в пиджаках, современные клерки...
Чилийские актеры восприняли историю о Шинели как абсолютно современную. Бездушие конторского мира их трогает так, точно Акакий Акакиевич живет с ними на соседней улице. Когда же вместо экрана на маленькую кукольную сцену является сам Акакий Акакиевич - хрупкий человечек, почти ребенок с длинным, как у Гоголя, носом и редкими, зачесанными назад волосами и, скрипя перышком, начинает выводить свои любимые и менее любимые буквы, огромный петербургский мир приходит на крошечную кукольную сцену вместе с тоской и скрипом снега под маленькими ножками...
Из всех персонажей "Шинели" чилийцы превратили в кукол только трех - самого Акакия, значительное лицо, к которому Акакий ходит жаловаться на пропажу, и портного Петровича ("Буэнос диас, Петрович!"), снимающего с щупленького тельца Акакия мерки,точно готовя к положению во гроб. Грабители, вырвавшие у него его драгоценную, празднично-розовую, новенькую шинель, - это руки кукловодов, безжалостно втаптывающих его в снег. Правда, эти же руки - единственные, кто сострадает ему в холодном мире. Но чилийские актеры придумывают еще один сюжет, от которого и вовсе сжимается сердце, - в финале выясняется, что история Акакия - это всего лишь книжка, которую читает, лежа в гамаке, худенький человечек с залысиной и зачесанными назад редкими волосами.