1989 год стал поворотным в развитии событий в Европе и в мире. История резко ускорила свой ход. Символом этого ускорения стало падение Берлинской стены. В странах Центральной и Восточной Европы произошли "бархатные революции". Тоталитарные и авторитарные режимы уходили с исторической арены.
Эти события и их мирный ход стали возможны благодаря переменам, которые начались в Советском Союзе в середине 1980-х годов. Мы начали эти перемены потому, что они назрели. Их требовали люди, которые не хотели жить в условиях несвободы и изоляции от внешнего мира.
За несколько лет - очень короткий для истории срок - были демонтированы основные конструкции тоталитарной системы и созданы условия для демократических процессов и экономических реформ. И сделав это у себя в стране, мы не могли препятствовать аналогичным процессам в соседних странах.
Мы не навязывали им перемены. С самого начала я сказал руководителям стран Варшавского договора: перестройка нужна нам, мы будем реформировать страну. Как поступать вам - решайте сами. Вы несете ответственность перед своими народами. Мы не будем вмешиваться.
По сути это был отказ от так называемой "доктрины Брежнева", концепции "ограниченного суверенитета". К этим словам сначала отнеслись скептически - мол, еще одно чисто формальное заявление очередного генерального секретаря. Но мы выдержали эту линию. И поэтому процессы в Европе в 1989-1990 годах прошли мирно, без крови. В том числе и такой сложнейший процесс, как объединение Германии.
Еще летом 1989 года, когда во время визита в ФРГ журналисты спрашивали меня и канцлера Коля о возможности объединения Германии, я отвечал, что эта проблема возникла исторически и будет решена в ходе дальнейшего исторического развития. Когда? Видимо, в XXI веке, отвечали мы оба.
Могут сказать, что мы оказались плохими пророками. Действительно, объединение произошло гораздо раньше - по воле немецкого народа. Не потому, что этого захотел Горбачев или Коль. В Америке часто вспоминают призыв президента Рейгана: "Господин Горбачев, снесите эту стену!" Но разве мог один человек это сделать? Тем более что была и другая позиция: "Спасите эту стену!"
Когда миллионы людей на востоке и западе Германии потребовали объединения, мы должны были действовать ответственно. И лидеры европейских стран и США оказались тогда на высоте этой ответственности. В результате удалось преодолеть сомнения и опасения - а они были, и это естественно - избежать перекройки границ, сохранить взаимное доверие. Тем самым мы подвели окончательную черту под "холодной войной".
Не все после германского объединения и окончания "холодной войны" шло так, как хотелось бы. В том числе и в Германии. Сорокалетнее разделение двух немецких государств привело к разрывам в духовной и человеческой сферах, преодолеть которые намного сложнее, чем в экономической. Немцы из бывшей ГДР поняли, что в Федеративной Республике далеко не всё идеально, особенно в системе соцобеспечения. Однако несмотря на все проблемы "срастания", немцы смогли сделать единую Германию достойным, сильным и мирным членом сообщества наций.
Гораздо хуже распорядились представившимися возможностями те, кто формировал в эти годы мировую и, в частности, европейскую политику. В результате в Европе до сих пор не решен главный вопрос - создание прочной архитектуры безопасности.
Сразу после окончания "холодной войны" мы обсуждали создание новых механизмов безопасности на нашем континенте. Речь шла о Совете Безопасности для Европы или своего рода "директории", наделенной реальными, широкими полномочиями.
Такие предложения выдвигались политиками СССР, Германии, США.
К сожалению, события пошли по другому сценарию. Это сказалось на деятельности всех европейских институтов, затормозило строительство единой Европы. Вместо прежних разделительных линий возникли новые. В Европе прогремели войны, пролилась кровь.
Сохраняется недоверие и отжившие стереотипы, Россию подозревают в недобрых, даже агрессивных, имперских намерениях. Я был поражен июньским письмом политиков стран Центральной и Восточной Европы президенту Обаме. Фактически это был призыв отказаться от курса на взаимодействие с Россией. Стыдно, что европейские политики не задумались о том, какими катастрофическими последствиями могла бы обернуться новая конфронтация.
Одновременно Европе навязывают дискуссию об ответственности за развязывание Второй мировой войны, пытаясь поставить на одну доску нацистскую Германию и Советский Союз. Такие попытки исторически и нравственно порочны, они противоречат истине.
Те, кто хочет возвести в Европе новую стену взаимного недоверия и вражды, оказывают плохую услугу своим странам и Европе в целом. Ведь она сможет стать сильным фактором мирового развития, только если действительно превратится в общий дом для всех европейцев - на Востоке и на Западе.
Как идти к этой цели?
В начале 1990-х годов был взят курс на ускоренное расширение Европейского союза. Я не ставлю под сомнение достижения этого процесса. Они реальны. Но не всё в нем было тщательно продумано. Ожидания, что все проблемы континента будут решаться за счет строительства Европы только с Запада, оказались завышенными.
Более взвешенный темп объединительных процессов в ЕС дал бы дополнительное время для выработки модели отношений с Россией и другими странами, которые в обозримой перспективе не станут членами Евросоюза.
Очевидно, что модель отношений с другими европейскими странами, основанная на максимально быстром "поглощении" большинства из них в ЕС и в то же время оставляющая взаимоотношения с Россией в зыбком, неопределенном состоянии, исчерпала себя.
Но, кажется, в Европе не все готовы это признать. Мы вправе задать вопрос: не связана ли эта неопределенность с нежеланием участвовать в возрождении России? Какая Россия вам нужна - сильная, действительно самостоятельная или просто поставщик ресурсов, "знающий свое место"?
В Европе, к сожалению, немало политиков, которые хотели бы навязать неравную модель отношений с Россией: "учитель - ученик", "прокурор - обвиняемый". Россия не примет такую модель. Она хочет, чтобы ее поняли. Мы за равноправное, взаимовыгодное сотрудничество.
Справиться с новыми историческими испытаниями - с вызовами безопасности, экономического кризиса, экологии, миграции - можно лишь на путях трансформации мировой и прежде всего европейской политики и экономики. Я призываю всех европейцев непредвзято и конструктивно рассмотреть предложение президента России о новом договоре европейской безопасности. Решив эту проблему, Европа сможет заговорить в полный голос.