03.12.2009 00:29
    Поделиться

    В монастыри Ростовской области все чаще уходят молодые успешные люди

    Почему в монастыри все чаще уходят молодые успешные люди

    Юноши и девушки принимают обет в расцвете физических и духовных сил. Именно эта категория людей пополняет сегодня возрождающиеся монастыри. Зачем они выбирают столь сложный путь?

    Война не в окопах

    Свято-Донской монастырь обосновался на острове в станице Старочеркасской. Когда построили мост, появилась возможность добираться сюда по асфальтовой дороге, а еще недавно надо было переплывать реку на пароме. Многие нынешние насельники попали в обитель именно так. Да и сейчас, пока зима не застеклила реку льдом, паром еще ходит и станичники перебираются на свой остров по старинке.

    Металлический канат со скрежетом уходит в речную глубину, не позволяя парому соскользнуть по течению. Молодой монах смотрит на воду.

    - Первый раз переправлялся - страшновато было. Когда отчалил паром, подумал, что мои попутчики в любой момент могут вернуться, а я нет, - рассказывает тридцатилетний диакон Феофан, в миру Константин Осокин. - Меня охватили сомнения. Если не сдержу обетов - грош мне цена.

    Этот человек носит монашескую одежду уже несколько лет.

    - Монахом может стать каждый крещеный, - говорит он. - Сначала христианин, желающий посвятить свою жизнь Богу, становится послушником, или, как их еще называют, трудником: подсвечники чистит, подает кадило, поет в хоре, если талант есть. Работы в монастыре хватает на всех. Мы так говорим: "У монаха два крыла - труд и молитва".

    Монастырь стоит трудом своих насельников. Послушники и монахи огородничают, держат пчел, ведут подсобное хозяйство. На подворье гудит автокран - братия восстанавливает келейный корпус. В кабине совсем недавно орудовал рычагами отец Никон.

    - Для безопасности осеню стрелу через окошко, сам тоже перекрещусь - и за работу, - улыбается он сквозь усы и бороду. - Я ведь не забыл шоферское ремесло.

    Отец Никон живет здесь больше десяти лет, со дня основания обители. Перед тем как принять постриг, колесил по Ростову за баранкой такси.

    - Шоферил, людей не обижал. О монастыре подумывал давно, а когда началась перестройка, многое мне показалось неправильным. Люди стали гоняться за деньгами как помешанные. Я знал, что в Старочеркасской нарождается монастырь, наведывался сюда, а потом остался. Стало просто и понятно жить.

    К нам подходит парень с военной выправкой.

    - Андрей мне на кране хороший помощник, - кивает на него отец Никон. - Без стропальщика крановщику никак.

    Андрею еще нет и тридцати лет. Он сейчас трудник. В монастыре бывает по выходным и когда в отпуске. Служит он во внутренних войсках. О том, что решил посвятить себя Богу, командиры еще не знают. Но, похоже, дело решенное: одним офицером станет меньше, на одного монаха больше.

    - Я служил в Чечне, - рассказывает Андрей. - Видел, как православные батюшки проповедуют на передовой. Знаком был с отцом Нестором, который стал монахом в 22 года. Его убили из-за ценных икон. Запомнил его слова: "Война не в окопах, а в душах людей".

    - Что будет, если из мира уйдут в монастыри самые лучшие - честные, трудолюбивые? Кто с нами останется? - спрашиваю Андрея.

    Он напряженно думает.

    - Мы живем в разных системах. Если я скажу, что монастырь - это как дозор, как застава, которая хранит людей, будет ли это понятно человеку далекому от церкви? Не знаю. Но я так чувствую. Я здесь все время на посту

    - Вы обрекли себя на одиночество. А детей разве не хотите?

    Он улыбается:

    - Буду монахом или батюшкой - пока не решил. Если батюшкой, то женюсь.

    Идем в трапезную, из которой доносятся заманчивые запахи. Над крыльцом в столовую лампочка, ее включает фотоэлемент. Когда подходим, лампочка загорается, высвечивая надпись: "И в темноте разглядишь брата своего..."

    В этот день в трапезной еда постная: деревенский хлеб, соленья, орехи, мед. Провожает меня отец Никон. Закрывая ворота, говорит:

    - Каждый человек должен на своем месте пребывать, куда кого Бог поставил. Чья судьба монастырь - тот сам это поймет, остальным - в миру быть.

    Кто с ведром, кто с наперстком

    Жизнь женской обители более трепетна и беззащитна в сравнении с достаточно активной и насыщенной в мужском монастыре. В поисках настоятельницы Свято-Иверского монастыря случайно попадаю в помещение, куда посторонних стараются не пускать. Ряд маленьких комнаток, в них доживают свой век старушки, которых призрел монастырь, потому что никому они не нужны. Их обихаживают молоденькие сестры. Шепот молитв, тихие стенания - вот все, что здесь слышно.

    Меня вежливо, но настойчиво просят удалиться. Зрелище не для чужих.

    Матушка Софрония очень молода. В мирской жизни была врачом.

    - В какой-то момент я поняла, что живу, как будто играю роль, - говорит она, - тогда-то и решила: сюда мне дорога. В монастыре я уже семь лет. С каждым годом укрепляюсь в мысли, что выбор сделала верный. Когда бываю за стенами обители, вижу, что общество наше очень больное. Я не знаю диагноза, но нужны кардинальные меры, чтобы не пропасть. Монастыри - как антитела, сопротивляющиеся внешней инфекции, это своеобразный иммунитет нашего общества. Идут к нам многие - кто с ведром, а кто с наперстком. Каждому так и воздастся.

    Самая значительная группа желающих принять постриг - от 20 до 30 лет, потом от 30 до 40. Нередко приходят дети. Но это вопрос родителей, воскресной школы. Принимают в монастырь и совсем юных, но совершеннолетних, которые хорошо осознают, какой поворот в судьбе им предстоит. Приходят и сельские и городские, с двумя высшими образованиями и те, которые "университетов не кончали". Каждый ищет что-то свое, кто-то хочет укрепиться в вере, кому-то просто нужна поддержка, и он нигде ее не находит. А кто и за тарелкой супа зайдет. Таких тоже не гонят.

    Оседают в монастыре процентов 15. Остальные возвращаются к обычной жизни, говорят: "Здесь очень тяжело".

    - Кто укоренится - сразу не угадаешь, это зависит не от степени образованности, а от душевных качеств. Бытует мнение, что в монастыре укрываются от житейских бед. На самом деле это не так, - считает матушка Софрония. - Сейчас приходят люди убежденные, успевшие показать себя в миру, часто отнюдь не бедные. Мы всегда говорим вновь прибывшим: не бросайте работу, не торопитесь расставаться с близкими людьми, с привычным окружением. Даже мирскую долю можно нести как служение. Живите по-божески, и все у вас образуется.

    К матушке Софронии подходит девочка, что-то шепчет. Ей лет 16, не больше. Она в черной одежде до пят, из-под косынки выбиваются кудрявые волосы. Послушница зовет матушку к молитве. И не поднимая глаз, уходит...

    Мнение

    Людмила Богуславская, кандидат психологических наук:

    Во времена разгула сектантства, сомнительных духовных практик возрастает значение истинных духовных оплотов. Сейчас нам без веры не прожить, потому что за ней следует понятие "совесть". Есть носители языка, а есть носители веры. Общество не может нормально развиваться и существовать как без одного, так и без другого.

    Поделиться